способен отказаться от дара, преподнесенного богом?

- И ваше желание, господин, состоит в том, чтобы приобрести выгоду от этого дара?

- Выгоду? - с тяжким вздохом проговорил Всадник. - О какой выгоде может идти речь для того, чья судьба - одни сплошные несчастья?

- Господин?

Разговор приобретал новый оборот и становился еще более загадочным, нежели прежде. Мать-Мадана подумала: уж не добавила она слишком много джарвела, когда в последний раз готовила соус 'зорга'. Глядя на хозяйку караван-сарая затуманенными глазами, Всадник прошептал:

- Женщина, некая часть меня страдает и болит.

Мать-Мадану охватила тревога, но она все же понадеялась на то, что ее гость с почтением относится к ее заведению.

- Твои жены, господин, не дают тебе покоя и отдыха? - чопорно поджав губы, осведомилась она.

- Невежественная баба! Людям моего чина не дозволяется жениться до тех пор, пока мы не перестаем служить султану, а службу у него мы покидаем лишь тогда, когда нам исполняется сорок лет. Но для меня это время уже близко.

- Если так, то вскоре ты обретешь желанное облегчение.

- О, если бы это было возможно! На том нагорье, откуда я родом, живет прекрасная юная девушка, к которой мое сердце пылает любовью с тех пор, как она расцвела красой юности. Она до сих пор незамужняя, но ее отец нетерпелив и, боюсь, может отдать ее за другого, кто попросит ее руки, а я не успею взять ее в жены. И если эта прекрасная девушка не достанется мне, моя жизнь будет прожита зря. Но я должен узнать свою судьбу: ожидание долее невыносимо для меня. Женщина, вели прорицателю, пусть подойдет ко мне и заглянет в мое будущее. Пусть это случится, и тогда я забуду о том, что приключилось со мной вблизи вашего городишка.

- Так ты такого откупа желаешь, господин?

Мать-Мадана чуть не рассмеялась. Ее воображение улетело далеко вперед, за пределы зала, и нарисовало вожделенные картины. Она и прежде знала, что старик наделен даром прорицания, но никогда не задумывалась о том, какие выгоды это может сулить. Прорицательство было частью его прошлой жизни жизни, отшумевшей много солнцеворотов назад. Поначалу у него хватало золота, чтобы расплачиваться за стол и постой, а потом пригодилась девчонка, его дочка. Только это и имело значение для хозяйки караван- сарая. Предсказание судьбы, божественный дар? Мать-Мадана была женщиной земной, расчетливой и на такую чепуху внимания не обращала. И вот теперь она вдруг подумала о том, что... как же это говорится... упустила собственную удачу, вот как. А разве не слыхала она, что прорицателям изрядно платят и что их услугами пользуются одни только богачи? Конечно, в караван-сарае останавливались не бог весть какие богатеи - у постояльцев только-только на то хватало денег, чтобы расплатиться с нею за постой... Но Всадники - это же совсем другое дело!

Мать-Мадана глубоко вдохнула и решила, что отец Амеды просто обязан показать, на что способен, - здесь и сейчас, сегодня же вечером. Да ведь это могло стать началом новой эпохи! Кто знает, какие горизонты могут открыться перед ее заведением?

Мать-Мадана прищурилась и окликнула старика:

- Эвитам!

Глаза сидевшего в углу старика наполнились страхом.

Мать-Мадана так увлеклась разговором с Черным Всадником, что позабыла про приказание, которое дала Амеде. А в это время девочка обшаривала полки буфетов, гадая, где же старуха хранит эш. Вдруг кто-то подкрался к ней сзади и зажал ее рот ладонью.

Амеда сдавленно вскрикнула и попыталась вырваться.

- Ой! - проговорил тот, кто держал ее, издевательским писклявым голоском. - Ой-ой-ой!

- Неверный! - возмущенно воскликнула девочка, вырвавшись. - Ты что творишь? Да если мать-Мадана узнает, что здесь, у нее в кладовой, метис... она так развопится, что...

- Да ладно тебе. Слышишь же, она не вопит и еще долго вопить не будет.

- Ты о чем?

- Да я просто подумал, что ей и без меня есть из-за чего поволноваться. Ну и потом - интересно мне стало. Ты хоть знаешь, что там, за воротами, половина деревни собралась?

Фаха Эджо схватил подружку за руку и вывел во двор. Они забрались на сложенную из дикого камня стену и увидели деревенскую площадь. Все было в точности так, как сказал Фаха Эджо: прямо перед караван-сараем собралась большая толпа. Чуть впереди остальных стояла старуха в темной чадре, мотала головой и распевала заунывные молитвы. Остальные сопровождали молитвы монотонным гулом.

- Тупицы! Олухи! Что это они придумали, а? - Амеда спрыгнула с забора и набрала в пригоршню мелких камешков.

Фаха Эджо схватил ее за руку.

- Не бросайся камнями. С этого все как раз началось - так я слышал.

- Да что началось-то?

- Они в тревоге. Боятся. Думают, что деревню вашу с землей сровняют.

Амеда ухмыльнулась.

- Ну, это если только Всадник лопнет, переев соуса 'зорга'!

Но Фахе Эджо было не до шуток.

- Когда появляются Черные - скоро жди Красных. Ну а напоследок являются Желтые. Быть беде, запомни мои слова.

- Беде?

Фаха Эджо только пожал плечами.

- Уж я такое раньше видал, сорванец, доводилось. Не думай про этих тупиц. Что толку молиться? Бежать надо.

Амеда сверкнула глазами.

- Ну и что же ты не бежишь-то?

- Я-то убегу. Я быстро бегать умею, поняла? Хорошо бы, если бы и этот маленький мерзавец тоже быстро бегать умел!

- Маленький мерзавец? - непонимающе переспросила Амеда. Сейчас она думала только о том, что друг скоро ее покинет, даже и не подумав позвать ее с собой.

- Хочешь знать, про кого я говорю? Про Малявку! - скривился пастух. Он вечно таскает с собой камни, у него их полные карманы. Он дождется пусть только Эли Оли Али его изловит! Бедный братец Эли! Думал еще разок заночевать в поселке, в тепле и уюте - и вот теперь снова надо трогаться в путь!

- Вместе с сестрой? - ахнула Амеда и прижалась спиной к шершавой стене.

Фаха Эджо осклабился.

- А-а-а! Вот оно что! Тебя это огорчает, да?

Амеда зарделась. После спешного бегства из поселка метисов у нее не было времени подумать о прекрасной девушке. А тут вдруг ее образ снова предстал перед ней - яркий, слишком яркий. Девочка сгорбилась и застонала.

Фаха Эджо расхохотался и попытался пощекотать Амеду между ног.

- Эй, полумальчишка! Девчонок вокруг хватает - ты только приглядись получше. А как насчет того, чтобы отхлебнуть хмельного сока, а?

Амеда резко выпрямилась и ударила Фаху Эджо по руке.

- Сока? Заткнись! Не желаю слушать про твой дурацкий сок!

- Ха! - выкрикнул пастух и отступил на шаг. - Ты бы по-другому сейчас пела, если бы принесла что- нибудь получше этой дрянной лампы! - Он вытащил из-под рубахи лампу и, размахнувшись, сделал вид, будто хочет перебросить эту никчемную вещь через забор. В следующее мгновение друзья были готовы затеять драку и осыпать друг друга тумаками. Но этого не произошло. Неожиданно девочка и пастух замерли.

Этот голос Амеда знала слишком хорошо.

- Отец!

Амеда бегом бросилась к кухне, не думая о том, что Фаха Эджо пошел за ней, а стало быть, мог стать