колдовство могло унести невинный молодой барышня с суша, где она жить-поживать и горя не знать, на такой старый калоша, где грубый, неотесанный парни и совсем не бывать всякий удобство и финтифлюшка, какой нужно женщина!

Ката уже собралась было сказать капитану о том, что в то время, когда она жила на суше, у нее вовсе не было никаких финтифлюшек типа кружевных оборочек и папильоток, но тут снова распахнулась дверь. Капитан радостно обернулся - надеялся, что это прибыл Прыщавый и принес долгожданный ром, но тут же помрачнел - правда, едва заметно. На пороге стоял никак не Прыщавый, а лорд Эмпстер собственной персоной.

- О, господины! - расплылся в улыбке капитан Порло. - Вы отведать завтраки с нами? Вы, я бы сказать, совсем мало кушать, а качка такой, что и стошнить можно... Прыщавый! Прыщавый! Где моя ром? И где ром для его светлость?

Лорд Эмпстер только натянуто улыбнулся и ровным шагом, не покачиваясь, прошел к столу. Раджал не отрывал глаз от лица пожилого господина. Как обычно, оно было спрятано в тени, отбрасываемой широкими полями шляпы. Раджалу снова припомнилось ночное золотое видение. Вправду ли все это было? И могло ли это быть вправду? Теперь, поутру, все, что было ночью, казалось дурным сном, и только.

Но если бы это было сном, то Джем сейчас бы сидел здесь.

Вельможа закурил трубку.

- Порло, нам надо потолковать. Долго ли нам еще плыть до Куатани?

- Ну, если мы дальше плыть, как плыть теперь, то через один день быть на место, - ответил капитан. - Нам оставаться только обогнуть мыс Сдержанные Обещания, а потом надо подплывать к побережье Дорва. Ах, господины, что же теперь бывай с ваша охота за сокровища, когда этот несчастный молодой человеки упали за борт и утонули?

Ката запальчиво воскликнула:

- Утонул? Джем не утонул!

- Не может быть, чтобы он погиб! Этого быть не может! - подхватил Раджал.

- Тише, тише, мои юные друзья. Спокойнее, - мягко урезонил их лорд Эмпстер и, словно бы для того чтобы развеять их опасения, извлек из карманов два чудесных золотистых яблока. Ката и Раджал с благодарностью взяли фрукты.

- Порло, - укоризненно проговорил он, - вы не о том заговорили.

- Но ведь вы сами так говорить, господины! Молодые человеки утонуть, а барышни чудом спасаться после кораблекрушение. Она просто случайно оказаться здесь. Мы хотеть спасать молодые человеки, а спасать она. Такая же случай бывай, если вы меня спрашивать... Но когда меня не спрашивать, я не говори. Давайте надейся, что никто не замечай, что этот прекрасный барышня, как две капли вода походить на фигуру, что на носу мой корабль! Да еще и называй ее Катаэйн! Вы хотеть, чтобы я нанимай самый лучший команда во вся Эджландия, я так и делай, и эти ребята - не дурак! Поминайте мое слово, скоро в кубрик начинайся разговоры про колдовство!

Ката, забыв про противную солонину, с жадностью надкусила яблоко. Раджал с интересом вертел в руке плод с золотистой кожицей, любуясь тем, как солнце играет на его кожице. Откуда же лорд Эмпстер мог взять эти свежие, сочные фрукты посреди моря? О, он был странный, очень странный человек!

У Раджала заурчало в животе, и он впился зубами в яблоко.

- Порло, - строго проговорил лорд Эмпстер, - то, о чем мы говорим между собой, и то, о чем мы говорим другим, - это совершенно разные вещи. Но теперь, мои юные друзья, пойдемте. Мне нужно наставить вас в тех ролях, которые вам предстоит сыграть, ибо скоро мы окажемся в царстве, намного более странном, чем те, где вам доводилось когда-либо бывать прежде. Для Порло наша беседа будет скучна - ведь он уже знает тайны всех стран на свете. Быть может, поднимемся на палубу, а Порло оставим наедине с солониной и горчицей? И ромом? И обезьяной?

Буби сипло закричала. Только что она сидела на столе и подбирала объедки, а теперь боязливо сжалась в углу, под ржавым ятаганом, что висел на стене. Лорд Эмпстер извлек из кармана третье яблоко и протянул его обезьянке. Та сразу присмирела и схватила яблоко маленькими, поразительно похожими на человеческие, ручками.

- Дочь Орока, узри молящуюся тебе. Сестра Короса, услышь ее речи. Благословенная Виана, нежная, словно листва, явись мне здесь, посреди леса, и яви твое милосердие к грешной сестре твоей. Я не ведаю, о богиня, по какой причине мое заклинание не дало блага, из-за какой прихоти рока моя бедная сестра отнята у меня. Поверь мне: я желала одного только добра и ни за что не стала бы примешивать к моему волшебству деяния темных сил. Знай, о богиня, что я была верна тебе, как и моя сестра, и если в твоей власти вернуть ее мне, молю тебя, верни мне ее сейчас. Зло зреет в этом мире, и нам предстоят страшные испытания, но боюсь, они будут еще страшнее, если сестра моя не вернется к нам! Дочь Орока, услышь молящуюся тебе! Сестра Короса, услышь ее речи...

Голос Ланды звучал все тише, становился беспомощным шепотом. Она стояла на коленях около гигантского дуба. Стрелы осоки и перья папоротников нежно касались ее. Неподалеку мирно журчал ручей и поблескивал в лучах восходящего солнца. Ланда вздохнула, прижалась лбом к прохладной коре дерева. Всю ночь она пыталась молитвами вернуть Кату, испробовала все чары, которым ее обучила жрица Аджль. Все было без толку. Богиня так и не явилась Ланде. То и дело ей приходила мысль о том, что все бесполезно, что нужно отказаться от попыток возвратить Кату, что та исчезла - исчезла на самом деле и никогда не вернется.

Девушка устало подняла руки и решила попробовать еще раз произнести молитву, но услышала, как позади зашуршали кусты. Послышался добрый негромкий голос:

- Жрица, пойдем отсюда. Пойдем, детка.

Ланда обернулась. Рядом с ней стоял Хэл. Она вскочила и прижалась к его груди, горько рыдая. Ученый принялся неуклюже гладить ее растрепавшиеся волосы.

- Бедняжка Ланда, я понимаю, как ты страдаешь. Мы все горюем об этой ужасной потере, но сейчас никто из нас ничего не может поделать. Не забывай: по округе ходят патрули синемундирников, а до Агондона еще очень, очень далеко. Рассвело, и нам пора трогаться в путь.

Ланда попыталась взять себя в руки. Хэл был прав. К тому же, решила Ланда, пропала-то как бы не ее дорогая подруга Ката, а рекрут Вольверон, дерзкий молодой солдат. И если бы она не была осторожна, то Хэл мог подумать... да, он мог подумать... Девушка встряхнулась, утерла слезы и храбро улыбнулась, когда Хэл сказал ей о том, что Бандо уже приготовил завтрак и что если они не поторопятся, Монах может слопать их порции.

Продираясь сквозь густые заросли, они пошли к стоянке. Быстро сгущалась дневная жара, безжалостное солнце резко очерчивало сухие, поникшие листья, жухлую траву. Ланда думала о том, что в этот сезон Терона не было пощады ни для чего зеленого, растущего, свежего, и даже для той земли, из которой росли растения. Девушка знала о том, что исконные земли Терона - это засушливые песчаные пустыни. Ни с того ни с сего воображение Ланды вдруг нарисовало живую картину этого мира - настолько живую, что она сама изумилась: ведь она никогда не бывала в тех краях.

Ей стало страшно. Она ведь хотела только одного: раздобыть для Каты некий знак, какую-то надежду на то, что в один прекрасный день она вновь встретится с Джемом. И кто знает, каким ужасным испытаниям теперь суждено подвернуться Кате? И кто знает, жива ли она? Но Ланда об этом думать не хотела. Не могла. Она обернулась, чтобы бросить прощальный взгляд на могучий дуб.

'Я не сдамся, - произнесла девушка шепотом. - Ката, поверь мне, я не сдамся!'

- О, Хэл, - сказала она вслух. - Я так ругаю себя!

Ученого ее слова навели на размышления - на взгляд девушки, чересчур глубокие.

- Философы, - сказал он, - многое написали о понятии вины. Ведь что такое суть 'Коросова Творения' - основы всех наших мифологий, - как не аллегория вины? На этих землях Эль-Орока вину и ее производные - я имею в виду, естественно, такие понятия, как ответственность, мстительность и злобу, - можно рассматривать как те стихии, в которых человеческая сущность находит самое мучительное удовлетворение. Что касается меня, то я склоняюсь к размышлениям о 'Дискурсе о Свободе' Витония. О чем пишет этот величайший из авторов? О том, что от чувства вины, бесконечной вины не проистекает ничего благого, и что для того, чтобы спастись, мы должны преодолеть это чувство, искоренить его.

- В этой связи, - продолжал Хэл, не удержавшись от того, чтобы не развить свою мысль, - он также посвящает целую главу* ['О сущности мистического убеждения'. См. стр. 223-231 издания,