Я не хочу оставлять тебя с ним.
– О ком ты говоришь? – озадаченно нахмурилась она.
– О Викторе Кинсли.
– Мистер Кинсли? А что с ним не так?
– Пока не знаю, но мне он не нравится. Для пожилого отдыхающего Кинсли ведет себя довольно странно. Он осторожен и наблюдателен, но сам предпочитает оставаться в тени. Есть и другие подозрительные моменты.
– Может, такое поведение для него обычно?
– Не думаю, но в любом случае ты должна об этом знать. Мигель, человек, который мне только что звонил, сейчас проверяет его по своим каналам.
– Ой, Фред, ты знаешь, до меня только что дошло… – Виктория слегка отодвинулась и посмотрела на него встревоженными глазами. – Мистер Кинсли, рассказывая о своих впечатлениях о Мерисвейле, сказал, что почти ничего не изменилось, вот только церковь построили. А Симмонс как-то упоминал, что церковь построили лет двадцать шесть – двадцать семь назад. Следовательно, Виктор бывал здесь раньше.
– Ну и о чем это говорит? – не понял Фред.
– Да о том, что Кинсли был здесь еще до того, как была построена церковь. Он утверждал, что приезжал сюда к моему дедушке, но это неправда, потому что в то время дедушки здесь не было. Они с бабушкой путешествовали по Европе. Дом был закрыт.
– Ты уверена?
– Конечно. Мистер Кинсли солгал.
Фред нахмурился.
– Идем прогуляемся. Надеюсь, очень скоро у Мигеля будет нужная информация.
Солнце клонилось к закату, прячась за крышу огромного особняка. Его косые лучи скользили по поверхности океана, превращая ее в жидкое золото. На утесе стояли двое мужчин и о чем-то тихо разговаривали.
– Теперь вы все знаете, – сказал Виктор Кинсли, поглядывая на Фреда. – Я посчитал, что могу приехать сюда и немного пожить, не вызвав никаких вопросов или подозрений, а потом тихо и незаметно исчезнуть.
– В этом мы с вами похожи, – усмехнулся Фред, вспоминая, что у него был точно такой же план, который рухнул под взглядом изумрудно-зеленых глаз.
Виктор стоял, засунув руки в карманы брюк и слегка покачиваясь.
– Моя жизнь, если можно так выразиться, в ваших руках. Что вы намерены предпринять?
– Для меня главное – не причинить страданий Виктории. Думаю, вам следует уехать.
– А вы обещаете никому ничего не рассказывать? – спросил Виктор.
– Даю вам слово.
– Я не собирался уезжать так скоро, но…
– Вы же понимаете, что так будет лучше.
– Да, вы правы. – Кинсли изучающе смотрел на Фреда. Он наблюдал за ним с первого дня приезда и уже успел понять, что он не из тех, у кого можно становиться на пути. И все же парень ему нравился. – Нелегко, видать, пришлось вашему помощнику, пока удалось выяснить, кто я такой.
– Для него нет ничего невозможного.
– Очевидно, придется мне кое с кем переговорить, чтобы впредь избежать подобных недоразумений.
– По-видимому, да.
Они уже все обсудили, и говорить было больше не о чем. Виктор собрался уходить, но кое-что привлекло его внимание.
– Странно, – задумчиво проговорил он.
– Что? – Фред проследил за направлением его взгляда – Кинсли вглядывался в океан, где плыла рыболовецкая шхуна.
– Лодка. Она сидит низко в воде, следовательно, на ней должно быть много рыбы. Но над лодкой не летают чайки, а уж они всегда слетаются на улов.
– Действительно странно, – согласился Фред.
Возле дома Виктор увидел Тори и, немного поколебавшись, подошел к ней.
– Виктория, очень рад, что встретил вас. Я уже собирался отправиться на поиски. – Он слегка поежился, заметив ее явную холодность. – Я хотел поблагодарить вас за то, что вы позволили мне пожить в Эллиот- мэноре. Я также признателен и Джуди за заботу.
– Значит, вы уезжаете?
– Да, боюсь, мне пора. Сегодня соберу вещи, а завтра утром отправлюсь в путь.
Сама не понимая почему, Виктория вдруг почувствовала сожаление, что он уезжает.
– Вы решили продолжить свой отдых в другом месте?
– Да нет, полагаю, я уже достаточно отдохнул. Теперь мне необходимо решить, что делать со своей оставшейся жизнью.
– Ну что вы, – улыбнулась Виктория, – вы совсем не похожи на человека, которому пора в отставку.
Кинсли подошел и протянул ей руку.
– Спасибо вам большое! Это самый приятный комплимент, который мне когда-либо делали, но, поверьте, я уже готов к отставке. И еще хочу сказать, что очень рад, что познакомился с вами. Вы замечательная девушка. Прощайте, Виктория.
– До свидания. – Она задумчиво смотрела ему вслед, удивляясь, почему ее так взволновал отъезд Виктора. Почувствовав за спиной тепло Фреда, она обернулась. – Мистер Кинсли сказал, что завтра уезжает. Ты уже знаешь об этом?
– Да.
– А что произошло? Тебе удалось что-нибудь узнать о нем?
– Мои подозрения не подтвердились. Он совершенно безобиден и не представляет никакой угрозы.
Виктория посмотрела в ту сторону, где скрылся Кинсли. Что-то в этом человеке смущало ее, что-то неуловимое, какая-то деталь…
– Ты уверен?
– Абсолютно. Кинсли меня больше не волнует, но Блумсби – другое дело. Мне нужно уехать, Тори.
– О нет! – Она порывисто обняла его и прижалась к широкой груди. – Прошу тебя, не уезжай!
Фред ласково погладил ее спину.
– Я должен, детка. Если Блумсби знает, где я, то мой отъезд отвлечет его от дома и от тебя. А если еще не знает, то скоро узнает. Я не могу рисковать.
Мысль о том, что она может потерять его, сводила с ума Викторию.
– Я так боюсь за тебя!
– А я за тебя, потому-то и должен уехать. Если останусь, то тревога за тебя не даст мне сосредоточиться на деле.
– Я никогда не смогу привыкнуть к тому, что ты должен постоянно подвергать себя опасности.
– Я постараюсь, чтобы это случалось как можно реже. Все будет хорошо, любимая, я тебе обещаю. Теперь, когда у меня есть ты, все будет замечательно.
Ветер подхватил его слова, растворив в шуме прибоя, затем унес к облакам, медленно плывущим по голубому небу прямо за горизонт.
8
Виктория зажгла последнюю из четырех свечей, стоящих в подсвечнике. Электричество уже починили, но им нравилось заниматься любовью при свечах. Когда фитилек разгорелся, она обернулась.
Фред лежал на кровати, ожидая Викторию. Мерцающий свет свечей разливался по его обнаженному мускулистому телу, делая кожу бархатистой и сглаживая красный шрам на боку.
– Больше никогда не возвращайся ко мне со шрамами.
– Не буду. – Он смотрел, как свет струится сквозь золотистую ткань сорочки, очерчивая контуры ее тела и делая ее восхитительной и необыкновенно желанной. – Ты прекрасна.
