Она была так поглощена этим, что даже не заметила ворвавшегося Фреда, и опомнилась только тогда, когда он подхватил ее на руки.
– Огонь, Фред! – закричала она, пытаясь вырваться, когда он понес ее к дверям. – Нужно погасить огонь!
– Я позабочусь об этом. Вызови пожарных. – Он поставил ее на пол, но она ринулась вслед за ним.
– Пока они сюда доберутся, весь дом сгорит.
Фред схватил ее за руку и подтолкнул к двери.
– Тогда оставайся там и не мешай мне, черт побери! Я погашу огонь!
– Но…
– Мы теряем время, Тори!
Она все-таки послушалась и отступила назад, обхватив себя руками.
– Быстрее, Фред, ради всего святого, сделай что-нибудь! – взмолилась она.
Отчаяние в ее голосе подстегнуло Фреда действовать быстрее. Он сорвал с окна шторы, бросил их на пол и накинул сверху покрывало. Потоптав сверху ногами, он сдернул с постели одеяло и швырнул его поверх кучи. Локализованный таким образом огонь постепенно погас, оставив после себя только дым и запах гари.
– Ты как, в порядке? – раздался из-за спины голос Виктории.
– Тори, я же просил тебя уйти!
– Покажи мне свои руки. О боже, Фред, ты обжег их!
– Нет, это всего лишь копоть.
– Надо срочно промыть их водой и посмотреть, – забеспокоилась она.
– Это подождет. Вначале нужно открыть окно и проветрить комнату, а потом как следует осмотреть тут все. Вдруг горячий пепел попал куда-нибудь еще, а мы не заметили… Начнет тлеть и снова загорится.
Фред открыл французское окно и вытащил кучу обгоревшей ткани на балкон. В комнату ворвался свежий воздух. Убедившись, что огонь полностью погас и больше никуда не попал, он вернулся к Тори.
Она следила за каждым его движением широко открытыми глазами. У него похолодело все внутри при мысли о том, что могло случиться, не окажись он рядом. Ему хотелось отшлепать ее хорошенько за глупость, за то, что полезла сама гасить огонь и подвергла себя такой опасности.
– О чем ты только думала, Тори, каким образом собиралась справиться с огнем? Посмотри на себя. Ты в одной ночной рубашке и босиком! – Вместе с гневом он старался выплеснуть свой страх за нее.
– А что мне оставалось делать?
– Ты должна была сразу бежать за помощью, а не пытаться погасить огонь сама! – закричал он.
Виктория разозлилась. Какое право он имеет орать на нее?! В тот момент ей некогда было размышлять, что лучше, а что хуже. Она действовала не раздумывая.
– У меня было покрывало, и я бы справилась и без тебя! – тоже прокричала она, гневно уставившись на него.
– Дурочка! Справилась бы она! Что, если бы меня не оказалось поблизости?! А если бы ты упала, ударилась головой и потеряла сознание?! Ты же могла задохнуться от дыма раньше, чем кто-нибудь пришел на помощь!
Фреду хотелось встряхнуть ее хорошенько, а потом крепко-крепко прижать к себе и целовать, целовать, пока страшное видение бездыханного тела Виктории не рассеется.
Он так разозлился потому, что очень испугался за меня, внезапно догадалась Виктория, и ее злость мгновенно испарилась, словно ее и не было.
– Но ты вовремя пришел мне на помощь, и со мной ничего не случилось, – мягко проговорила она и коснулась его руки.
Было заметно, что мягкость ее тона и нежное прикосновение привели его в некоторое замешательство, но он еще не собирался сдаваться.
– На этот раз – да. А если что-нибудь произойдет, когда ты останешься дома одна?
– Тогда оставайся со мной, – тихо попросила она, не убирая ладони с его руки.
Он вздрогнул, словно от удара, затем на миг прикрыл глаза и покачал головой.
– Я не могу, Тори.
– Почему?
Он заглянул в ее широко открытые глаза, и столько в них было растерянности, неуверенности и мольбы, что он застонал от отчаяния. Господи, помоги ему!
Отбросив все сомнения, он подхватил Викторию на руки и понес из комнаты.
– Тебя нужно укутать во что-то теплое и уложить в постель.
– Но у меня пока еще нет других готовых спален, – слабо запротестовала она.
Фред крепче прижал ее к себе.
– Вот и хорошо. Сегодня ты будешь спать в моей комнате.
В комнате Фреда было тихо и сумрачно. Все острые углы смягчались тенями. Мерцающий свет свечей падал на кровать, накрытую атласным покрывалом, делая ее единственным светлым пятном в окружающем полумраке.
Фред все еще не выпускал ее из рук, и она чувствовала себя так уютно и привычно, словно его объятия – именно то место, где ей надлежит находиться, словно они две половинки единого целого, потерявшиеся когда-то и теперь наконец нашедшие друг друга. То же самое ощущение возникло у Виктории сегодня днем, когда они занимались любовью на берегу. Интересно, он чувствует то же самое?
– Куда ты собираешься меня положить? – тихо спросила она.
– На свою кровать. Ты здорово испугалась, тебе нужно согреться и уснуть.
– А где будешь спать ты?
– Обо мне не беспокойся, где-нибудь устроюсь, вон хоть на кушетке.
Значит, он не собирается лечь вместе со мной и любить меня, с тоской подумала она. Ей так хотелось провести хотя бы эту последнюю ночь в его объятиях, но, как видно, этому не суждено сбыться. Она должна смириться с мыслью, что они никогда не будут принадлежать друг другу.
Виктория посмотрела на Фреда, вложив в этот взгляд всю свою любовь и нежность.
– Позволь, я хотя бы взгляну на твои руки.
Он медленно и осторожно опустил ее на пол, дав ей соскользнуть вниз по своему телу. Тонкая атласная сорочка с кружевным лифом не скрывала, а лишь подчеркивала соблазнительную грудь, мягкие, плавные контуры ее тела.
– Ты можешь простудиться, – хрипло прошептал он.
– Не простужусь, – последовал тихий, словно шелест листьев, шепот.
Ее тихий голос задевал какие-то давно забытые, потаенные струны в его душе. Заглянув в ее глаза, он увидел в них мерцающий отблеск пламени свечей. Он предпринимал отчаянные, титанические усилия, чтобы не послать к чертям свое благоразумие и не заняться с ней любовью.
– Не смотри на меня так, Тори, я просто пытаюсь заботиться о тебе, ничего больше, – умоляюще проговорил он, пытаясь убедить в этом скорее себя, чем ее.
– Я знаю, – грустно сказала она, – но не могу тебя понять.
– А что тут непонятного? Ты впустила меня, совершенно чужого тебе человека, в дом, позволила жить здесь, заботилась обо мне, протянула руку помощи тогда, когда я в этом нуждался. Может, в чем-то я и негодяй, но не могу я отплатить тебе за твою доброту черной неблагодарностью. – Он помрачнел. – Точнее, считал, что не могу, но то, что произошло сегодня на берегу…
– Ни слова больше, – произнесла она, мягко приложив палец к его губам. – На берегу произошло то, чего мы оба хотели. Ты ничем меня не обидел, и я уже говорила, что ни о чем не жалею. Не смей даже думать, что ты обидел меня, а вот если ты вздумаешь извиняться за то, что было между нами, я действительно обижусь.
Виктория стояла перед ним, такая красивая, мягкая, с рассыпанными по плечам белокурыми волосами и светящимися нежностью глазами. Фред чувствовал, как исходящие от ее тепла волны разрушают его волю, наполняя желанием. Но она привлекала его не только своей красотой и сексуальностью. Еще никогда ему не приходилось встречать женщины настолько открытой, доверчивой и щедрой. Господи, как же он сможет покинуть ее?!
