Наверно, готовят измену. Может быть, в подземелье запрятать... Нет, опасно, Нугзар оскорбления не простит... При всех заявил о редкой находке... Баака... Баака тоже на стороне азнауров, хотя из осторожности ничего не говорил мне... Да, да. Баака очень осторожен. Чуть сегодня плебея в князья не возвысил... Конечно, пока княжеское звание не получит, Нато не согласится на свадьбу...'

Нугзар и Георгий сразу поняли неудовольствие царя. Недаром на полуслове о возвышении в князья остановился. Нугзар заблуждался: царь недоволен выбором. Но Георгий, понимавший причину внезапной немилости, горел возмущением: согласится ли княгиня Нато на свадьбу, если он не получит княжеское звание? Должна согласиться. Честь дочери дороже тщеславия...

За распахнутым окном молодые листья. В голубом тумане тонули купола Тбилиси. Дремала лень в колоколах. Тревожный сад вытягивал свежие дорожки. Три маленьких оленя пощипывали сочную траву. Над белой яблоней кружились эмалевые бабочки.

Саакадзе шумно открыл дверь. Дато, Ростом и Даутбек возмутились, но Папуна небрежно сказал:

- Молодец Шадиман, недаром голову на плечах кормит. Зачем барсу с волками дружить? Царь изменчив, как Понтийское море, но Георгий Саакадзе сквозь бурю проведет княжну Эристави под скрещенными саблями.

Расширенные зрачки азнауров вызвали у Папуна сочный смех. Он быстро наполнил чаши и предложил 'барсам' опрокинуть в раскрытые 'пасти' веселый сок. После необузданных поздравлений Георгий рассказал об Ананури, с нежностью вспомнил последний вечер, клятву Русудан и в предрассветном тумане белую тень в узком окне... Вдруг он нахмурился.

- Друзья, будем ко всему готовы. Знаю царя, умеет мстить. Вспомните ожерелье из голубых звезд. Союз азнауров в опасности. Даутбек, и ты, Ростом, предупреди всех. Сейчас переходим на тайное положение. Для виду месяца два не надо собираться. Скрывайте число дружин и оружия. Скрывайте имена тех, кто в союзе. Элизбар, извести Квливидзе, Гуния и Асламаза. Они знают, как действовать. Главное - быстрота, всегда помните. Быстрота - победа над врагом. Дато со мной поедет, всего можно ожидать. Если царь готовит подземелье, то направишь коня в Ананури, а Папуна - в Иран. Даутбек, посмотри, как Ностевский замок. Пусть поспешат. Папуна говорит, стена вокруг Носте почти закончена. Надо в угловые башни стражу поставить. Маленького Арчила к Тэкле отвези.

Шадиман один по-настоящему оценил Саакадзе: на полдороге такой не остановится, Саакадзе страшнее Нугзара, - убеждал Шадиман Андукапара, - с князьями плебей никогда не сговорится. Его душа на земле.

Только когда Заза Цицишвили двинулся во главе пятисот дружинников, амкарства каменщиков и крестьян из окрестных деревень для постройки крепости, Саакадзе с Дато и Папуна, ехавшие отдельно, вздохнули свободно. На привале Папуна и Георгий после купанья отдыхали на пустынном берегу. Папуна недовольно сказал:

- Шах обрадовался. Оказывается, давно хотел овладеть выгодной местностью, только случая не было... Перс обещан за усердие всегда щедро тебя вознаграждать. Я завез в Носте мешки с монетами. Потом шах прислал подарки Тэкле: браслет с бирюзой и алмазом, жемчужное ожерелье, золотые чашки и шелковую шаль. Все спрятал в подземелье Ностевского замка. В Носте два дня пробыл. Сказал, по болезни не поехал с тобой в Ананури... Нехорошо... Шах на службе тебя считает...

- Э, дорогой Папуна, пускай как хочет считает. Знаешь, куда персидские монеты пойдут?

- Ну, конечно, не на вино... Агджа-Калу все равно потеряли.

- Правда, Папуна, Агджа-Калу жаль, но... От персов, придет время, обратно получим, а светлейшие именем церкви и трона навсегда бы за собой закрепили.

- Лучше о своей голове больше думай, Георгий, чем о светлейших... Опасную борьбу ведешь... Теперь Нугзара еще на шею Папуна посадили. Будет война! Ты что, ребенок? С чертом в чехарду играешь. А если такой разговор зашел, прямо скажу, что думаю... За народ хочешь бороться, а с князьями хаши варить. Почему на открытый бой не вызываешь? Весь народ Картли за тобой пойдет! Еще есть время выбрать дорогу, а после ананурской свадьбы поздно будет.

Саакадзе сумрачно посмотрел на речную зыбь.

- Ты, Папуна, самый близкий мне друг, должен понять. Если открыто пойду, никогда не достигну цели. Кто допустит? Шах? Русийский царь? Даже султан нашему царю и светлейшим в таком деле поможет. Азнауры одним князьям страшны. Такую борьбу шах с удовольствием поддержит. А потом видно будет...

Папуна, махнув рукой, придвинул к себе бурдюк.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Жгучие кольца волос, ароматные руки, манящие звезды глаз... И одурманенный Дато сам не знает, хочет ли иметь Хорешани женой, но что хочет поцелуев запретной княжны - твердо уверен, иначе не рисковал бы азнаурской шеей, пролезая в узкое окно башни. Но внезапно, к удивлению Хорешани, возлюбленный, прислушавшись, выскользнул из низкой дверцы.

Сверкая зубами, Дато сознался в ошибке, приняв мышиный шорох за осторожные шаги соперника.

Польщенная ревностью азнаура, Хорешани поделилась воспоминанием: ключ от этой заброшенной башни, такой удобной для тайных встреч, найден еще год назад у наружной стены в зарослях сочной ежевики и, по совету мамки, как предвестник счастья, хранится в тайне. Теперь видно, какое счастье дожидаться в затхлой башне возвращения возлюбленного, бесстрашного охотника на мышей...

А вечером Дато уверял:

- Дорогой Баака, случайно вышло, знакомые шаги услышал... Шадиман хитрость в цаги прячет. Давно изучаю - он в стене башни исчез, значит тайный ход к царице...

- Дато, приказываю близко к башне не подходить... Зачем залез? Смеешься? Все равно сегодня окно башни исчезнет, а ключ от нее потеряет значение.

- Клянусь без твоего разрешения больше не входить в башню, только не трогай окна, кто-то в счастье ключа верит... Да, Орбелиани этот ключ принес счастье... Но 'змеиному' князю не удастся убрать Нестан, пусть лучше не вызывает меня на откровенность...

Баака подумал: 'Тарханная грамота, право свободного входа в Метехи, право целовать возлюбленную...' И, махнув рукой, поселил любимца в своих покоях. Безопаснее.

Дато ощутил вкус горячих губ Хорешани.

Хорешани, давно плененная красивым азнауром, прислонясь к каштану, смеялась и, слегка отталкивая буйную голову возлюбленного, защищалась новостями.

И Дато узнал о разгоревшейся войне двух гурий, Гульшари и Нестан, за сердце Луарсаба, узнал о внимании наследника к необыкновенной Нестан, темным золотом волос и изумрудами глаз похожей на пантеру...

И еще узнал о возмущении князя Газнели выбором Русудан:

- Лучше мертвой свою дочь увижу, чем за азнауром...

Дато, вздыхая, привлек Хорешани и, приняв клятву верности, целовал ее лукаво улыбающийся рот.

Шадиман сильно озабочен. Возможность потерять Русудан делала царя предприимчивым. Мариам может очутиться в монастыре, а Русудан... Любовь? Какая женщина променяет трон на ложе азнаура? Значит, ускорить свадьбу Саакадзе? Но пока он не возведен в князья, Нато не согласится, а уступить невозможно...

Шадиман стал внимательно вслушиваться в спор князей.

- Дать волю плебеям - всю Картли замутят... На майдане азнаурские товары с княжескими спорят, народ смущают, работать некому. Носте полно беглецами: землю бросают, хозяйство, семью бросают и бегут к полководцу азнауров искать спасения от... князей.

- Необходимо действовать, медлить опасно... У Качибадзе три семейства ушли - не мог удержать, хизани.

- Царю пожаловаться, он должен воспретить Саакадзе принимать беглых...

- Такого закона нет. Сами должны действовать, народ запугивать, пойманных под ярмом все лето гонять, больше не убегут.

- Саакадзе легко успокоить, но кому охота с Нугзаром ссориться?

- Может, Магаладзе подговорить, давно злобу имеют... Мераб клялся...

- Мераб клялся, а его месепе к Саакадзе через Лахинский лес бежали.

- Сорок азнауров объединились... Надо требовать у царя нового закона: лишнюю землю у азнауров