дочери сеньора дона Педро, несмотря на то что он простой дворянин.

Леандро-Перес слушал дона Луиса, притворившись, будто все это его ничуть не трогает, однако поспешил под благовидным предлогом отделаться от приятеля и пошел на Прадо; там он сел под деревом и погрузился в глубокое раздумье. Прежде всего он вспомнил Хромого Беса.

«Как мне не жалеть об отсутствии моего милого Асмодея; с ним я бы вмиг облетел весь свет, не испытывая никаких неудобств путешествия; это для меня тяжелая утрата. Однако, — прибавил он минуту спустя, — дело, может быть, еще поправимо. Зачем отчаиваться, думая, что я никогда его не увижу? Может статься, — как он и сам говорил, — что чародей тотчас же возвратит ему свободу».

Затем мысли студента перешли к дону Педро и его дочери, и он решил пойти к ним просто из любопытства: ему хотелось полюбоваться прекрасной Серафиной.

Как только он явился перед доном Педро, вельможа бросился ему навстречу с распростертыми объятиями и воскликнул:

— Милости просим, великодушный кабальеро. А я уж начинал сердиться на вас. Что ж это? После всех моих настоятельных просьб посещать меня он еще не показывается! — говорил я. — Ему безразлично, что я горю нетерпением выразить ему мое уважение и дружбу.

При этом дружеском упреке Самбульо почтительно склонил голову и в свое оправдание сказал старику, что боялся обеспокоить его: ведь вчера дон Педро был в таком тяжелом состоянии!

— Я не принимаю ваших извинений, — возразил дон Педро. — Вы никого не можете стеснить в доме, где, не будь вас, все были бы в страшном горе. Да что говорить! — прибавил он. — Потрудитесь следовать за мной; кроме меня, и еще кое-кто должен вас поблагодарить.

С этими словами он взял дона Клеофаса за руку и повел в комнаты Серафины.

Девушка только что проснулась от послеобеденного сна.

— Дочь моя, — сказал ей отец, — я хочу вам представить молодого человека, который так самоотверженно спас вам жизнь. Скажите ему, до какой степени вы признательны за его подвиг, потому что состояние, в котором вы третьего дня находились, не позволило вам сделать этого тогда же.

Тут сеньора Серафина, открыв ротик, похожий на розу, обратилась к дону Клеофасу с таким приветствием, что все мои читатели были бы очарованы, если бы мне удалось передать его слово в слово. Но мне и самому-то его не особенно точно передали, поэтому я предпочитаю умолчать, чем исказить его.

Скажу только, что дону Клеофасу почудилось, будто он слышит и видит божество; Серафина пленила и взоры его и слух, и он мгновенно загорелся к ней неистовой, любовью. Но он все-таки не решался считать ее своей суженой и, несмотря на уверения беса, сомневался, чтобы его мнимая услуга была так щедро вознаграждена. Чем больше восхищался он Серафиной, тем меньше льстил себя надеждой получить ее в жены.

Еще больше росла его неуверенность оттого, что дон Педро во время их долгой беседы не затронул этого вопроса старик только осыпал его любезностями, но ничем не давал понять, что желает стать его тестем Серафина, столь же учтивая, как ее отец, кроме слов, полных благодарности, тоже: не сказала ничего такого, что подавало бы Самбульо повод думать, что она в него влюблена Так что студент вышел от сеньора де Эсколано с сильной любовью и слабой надеждой.

— Асмодей, друг мой, — говорил он, возвращаясь домой, как будто бес был еще возле него, — когда вы уверяли меня, что дон Педро расположен сделать меня своим зятем, а Серафина пылает ко мне страстью, которую вы ей внушили, вы, верно, смеялись надо мной, или же сознайтесь, что так же мало знаете настоящее, как и будущее.

Наш студент жалел, что пошел к этой особе Считая свою страсть к ней любовью несчастной, которую надо заглушить, он решил сделать для этого все возможное Больше того он упрекал себя за желание продолжать начатые шаги, даже если бы отец был склонен отдать ему Серафину, он считал, что постыдно хитростью добывать себе счастье.

Самбульо был еще погружен в эти размышления, когда на следующий день дон Педро прислал за ним и сказал:

— Сеньор Леандро-Перес, настало время доказать вам на деле, что, оказав услугу мне, вы оказали ее не одному из тех придворных, которые удовольствовались бы тем, что отблагодарили бы вас льстивыми и неискренними словами Я хочу, чтобы наградой за опасность, которой вы подверглись ради Серафины, была бы она сама Я ее об этом спрашивал, и она готова с охотой повиноваться мне Скажу вам даже, что узнал в ней свою кровь, когда предложил ей в мужья ее спасителя она пришла в такой восторг, который доказал мне, что ее великодушие равняется моему. Итак, дело решенное: вы женитесь на моей дочери.

Добрый сеньор де Эсколано, не без основания ожидавший, что дон Клеофас рассыплется в выражениях благодарности за оказанную ему милость, был крайне удивлен, видя, что студент опешил и молчит.

— Говорите, Самбульо! — сказал он ему. — Что означает ваше замешательство? Что в моем предложении смущает вас? Неужели простой дворянин может отказаться от союза, который даже гранд считал бы для себя почетным? Неужели на моем дворянском гербе есть пятно, мне не известное?

— Сеньор, я слишком ясно сознаю, какое расстояние разделяет нас, — отвечал Леандро.

— Почему же вы как будто недовольны браком, которым должны бы быть польщены? — спросил дон Педро — Признайтесь мне, дон Клеофас, вы влюблены в какую-нибудь даму, которой уже дали слово? Долг перед ней препятствует вашему счастью?

— Если бы у меня была возлюбленная, с которой я был бы связан клятвой, — отвечал студент, — ничего, конечно, не могло бы заставить меня изменить ей. Но принять ваши милости мне мешает совсем иная причина. Щепетильность повелевает мне отказаться от высокого положения, которое вы мне предлагаете, и, вместо того чтобы воспользоваться вашей ошибкой, я хочу вывести вас из заблуждения. Серафину спас не я.

— Что я слышу! — воскликнул удивленный старик. — Не вы вынесли ее из огня, в котором она чуть не погибла? Не вы совершили тот смелый поступок?

— Нет, сеньор, — ответил Самбульо, — ни одному смертному не удалось бы сделать этого. Ваша дочь спасена чертом.

Эти слова еще более изумили дона Педро. Предполагая, что их надо понимать иносказательно, он попросил студента говорить яснее.

Тут Леандро, уже не думая о том, что лишится расположения Асмодея, поведал все, что произошло между ними. Тогда старик сказал:

— Ваше признание укрепляет меня в намерении отдать вам мою дочь: вы ее первый спаситель. Если бы вы не просили Хромого Беса избавить ее от угрожавшей ей смерти, он не воспротивился бы ее гибели. Значит, именно вы сохранили жизнь Серафины; словом, вы достойны ее, и я предлагаю вам ее руку и половину моего состояния.

При этих словах, рассеявших всякие сомнения, Леандро-Перес бросился к ногам дона Педро, благодаря его за все милости. Через некоторое время свадьба была отпразднована со всей пышностью, приличествующей наследнице сеньора де Эсколано, и к великому удовольствию родственников нашего студента, который был с избытком вознагражден за несколько часов свободы, дарованных им Хромому Бесу.