придется, помимо моей воли, явиться перед ним, чтобы понести наказание, которое он на меня наложит.

— Если так, — сказал студент, — я опасаюсь, что наше знакомство будет весьма непродолжительным. Старший колдун не замедлит открыть наш побег.

— Это еще неизвестно, — возразил дух. — Мы ведь не знаем, что должно случиться.

— Как, — воскликнул Леандро-Перес, — черти не ведают будущего?

— Конечно, нет, — отвечал бес. — Люди, которые на нас в этом полагаются, большие простофили. Поэтому-то все прорицатели и ворожеи говорят так много глупостей и толкают на глупости знатных дам, которые обращаются к ним за предсказаниями. Мы знаем только прошедшее и настоящее. Мне неизвестно даже, скоро ли заметит колдун мое отсутствие: но надеюсь, что не скоро. Тут имеется несколько склянок, похожих на ту, в которой я был заключен, и он не заметит, что одной недостает. Я вам даже больше скажу: в его лаборатории я — как юридическая книга в библиотеке финансиста; он обо мне вовсе не думает, а если и вспомнит, то не оказывает чести разговаривать со мной. Это самый надменный волшебник, какого я знаю. С тех пор, как я стал его пленником, он ни разу не удостоил меня беседой.

— Вот человек! — удивился дон Клеофас. — Что же вы сделали, что навлекли на себя его ненависть?

— Я стал ему поперек дороги, — отвечал Асмодей. — В некоей академии было вакантное место; он желал, чтобы это место получил его приятель, а я хотел, чтобы его предоставили другому лицу. Чародей сделал талисман из самых могущественных каббалистических знаков, а я определил своего кандидата на службу к одному влиятельному министру, протекция которого оказалась сильнее талисмана.

С этими словами бес собрал осколки разбитого сосуда и выбросил их в окно.

— Сеньор Самбульо, — сказал он, — бежим как можно скорее; ухватитесь за конец моего плаща и не бойтесь ничего.

Хотя это предложение и показалось дону Клеофасу довольно опасным, он предпочел принять его, чем подвергнуться мщению колдуна. Он прицепился как можно крепче к бесу, и Хромой тотчас унес его.

ГЛАВА III

Куда Хромой Бес перенес студента, и что он прежде всего ему показал

Асмодей недаром хвалился своим проворством. Он рассек воздух, как сильно пущенная стрела, и опустился на башню Сан-Сальвадора{15}. Как только они остановились, Асмодей сказал своему спутнику:

— Согласитесь, сеньор Леандро, что когда тряский экипаж называют чертовой телегой, то сильно искажают истину.

— Я вполне убедился в этом, — учтиво ответил Самбульо, — и могу засвидетельствовать, что такой экипаж покойнее носилок и притом так стремителен, что некогда соскучиться в дороге.

— Еще бы, — поддакнул бес. — А знаете ли вы, зачем я вас сюда принес? Я намерен показать вам все, что делается в Мадриде, и начну с этого квартала, а башня — лучшее место, чтобы привести мой план в исполнение. Силою дьявольского могущества я подниму все крыши, и, несмотря на ночную темноту, все, что творится под ними, предстанет перед вашими глазами.

При этих словах он просто вытянул правую руку, и все крыши сразу исчезли. Тут студент увидел все, что делается внутри домов, как среди бела дня: точно так же, по выражению Луиса-Велеса де Гевары,[1] становится видна начинка пирога, если снять с него корочку.

Зрелище было слишком необычайно, чтобы не поглотить всего внимания студента. Он смотрел кругом, и разнообразие окружающих картин надолго привлекло его внимание.

— Сеньор дон Клеофас, — сказал ему бес, — то изобилие предметов, на которые вы смотрите с таким удовольствием, действительно очень занятно, но рассматривать их — пустая забава. Мне хочется, чтобы зрелище это принесло вам пользу, и я намерен дать вам точное представление о человеческой жизни. Поэтому я буду рассказывать, что делают все те люди, которых вы видите, объясню причины их поступков и даже открою их сокровеннейшие мысли.

С чего начнем мы? Заглянем сначала вон в тот дом, что направо, где старик пересчитывает золото и серебро. Это скупец. В его карету, которую он приобрел почти даром при описи имущества некоего alcalde de corte,[2] впрягаются два тощих мула из его конюшни. Он кормит их, следуя постановлению римских Двенадцати таблиц{16}, то есть дает каждому по фунту ячменя в день. Он обращается с ними, как римляне обращались с рабами. Два года тому назад старик возвратился из Индии со множеством слитков золота и обменял их на звонкую монету. Полюбуйтесь на этого старого безумца, с каким наслаждением он пожирает взглядом свое богатство и не может им насытиться. Но вместе с тем обратите внимание на то, что происходит в другой комнате того же дома. Видите там двух юнцов и старуху?

— Вижу, — отвечал дон Клеофас, — это, верно, его сыновья?

— Нет, — возразил бес, — это его племянники, которые должны ему наследовать; они сгорают от нетерпения поскорее завладеть добычей и тайком призвали гадалку, чтобы узнать, скоро ли он умрет.

— В соседнем доме я вижу две довольно забавные картины: на одной — престарелая кокетка укладывается спать, оставив на туалетном столике свои волосы, брови и зубы; на другой — шестидесятилетний волокита, только что возвратившийся с любовного свидания, уже вынул искусственный глаз, снял накладные усы и парик, покрывавший его лысую голову, и ждет лакея, который должен снять с него деревянную ногу и руку, чтобы кавалер с оставшимися частями тела улегся в постель. Если глаза меня не обманывают, — продолжал Самбульо, — я вижу в этом доме молоденькую стройную девушку, достойную кисти художника. Как она прелестна!

— Юная красотка, так вас поразившая, — ответил Хромой, — старшая сестра того волокиты, который ложится спать. Она, можно сказать, под стать старой кокетке, что живет с ней в одном доме. Ее талия, которой вы так восхищаетесь, — лучшее произведение механики. Грудь и бедра у ней искусственные, и недавно, присутствуя на проповеди, она потеряла в церкви свой фальшивый зад. Но так как она молодится, то два кавалера оспаривают друг у друга ее благосклонность. Они даже подрались из-за нее. Вот сумасшедшие! Словно два пса, грызущиеся из-за кости. — Давайте посмеемся над концертом, который доносится вон из того богатого особняка. Там по окончании семейного ужина поют кантаты. Старый юрисконсульт сочинил музыку, а слова — альгвасил,[3] любезник и фат; он слагает стихи для своего удовольствия и на мучение окружающим. Оркестр состоит из волынки и шпинета. Тонкоголосый верзила-певчий поет дискантом, а девушка с очень низким контральто ведет басовую партию.

— Вот забавная штука! — воскликнул, смеясь, дон Клеофас. — И нарочно так не придумаешь для потешного концерта!

— Теперь посмотрите на тот великолепный особняк, — продолжал бес. — Вы увидите там вельможу, лежащего в постели, среди роскошной обстановки. Подле него стоит шкатулка с любовными записками. Он перечитывает их, чтобы уснуть в сладкой неге — это записки от дамы, которую он боготворит. Она его так разоряет, что ему скоро придется просить должность вице-короля. Если в этом доме все тихо, то в соседнем, налево, большое волнение. Различаете вы там даму на кровати, отделанной красным узорчатым штофом? Это знатная особа. Зовут ее донья Фабула; она послала за акушеркой, ибо собирается подарить наследника своему мужу старому дону Торрибио, который стоит подле нее. Вас восхищает отзывчивость этого супруга? Крики его любезной половины раздирают ему душу, он сильно расстроен и страдает не меньше ее. С какой заботливостью, с каким усердием он старается помочь ей!

— Действительно, — согласился Леандро, — он очень взволнован. Но тут же в доме я вижу другого человека, который спит глубоким сном и нисколько не беспокоится об успешном исходе дела.

— Между тем это событие должно бы его интересовать, — возразил Хромой, — потому что этот слуга — главная причина страданий его госпожи Посмотрите немного подальше, в комнату нижнего этажа, — продолжал он, — и обратите внимание на лицемера, натирающегося колесной мазью, чтобы отправиться на

Вы читаете Хромой бес
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату