разливаясь по котловине, образуя немаленькое, вытянутое почти на 20 километров, озеро. В месте слияния Правой и Левой за века образовалась треугольная коса, вытянутая в направление острова, из отложения песка, глины, мелких камней и разного мусора, принесенного с гор водой во время половодий. От нее до пристани Поста всего метров триста, а других удобных мест для высадки не имеется. Еще через пару тысяч лет превратится остров в полуостров, но мост придется строить гораздо раньше.

Крутые обрывистые берега как будто специально приспособлены для обороны, что, впрочем, совсем не удивительно при наличии подземелий построенных предками. Нет в этом ничего странного, если остров изначально был намечен под военную базу. На песчаной косе, по соседству с опорами рухнувшего в неизвестные времена моста, мы в свое время поставили паромную пристань и несколько домов и складов, а теперь по соседству вырос и поселок приматов. Многие из них работают на острове, но основным занятием по-прежнему является скотоводство.

Темная вода отблескивала на Солнце, с прозрачностью здесь не ах, несет с юга после дождей всякую муть. На поверхности воды мелькали мелкие лодки, с которых ловили рыбу, и величаво плыл в нашу сторону забитый каким-то грузом большой паром. По обеим берегам высокие деревья и полное отсутствие следов цивилизации. Разве что небольшое стадо пасется на виду, но с такого расстояния толком не разглядишь. Красивое зрелище — полдень в деревне, так и просится на картину местного Левитана.

— Вот, — радостно сказал Серый, добыв бинокль из металлического ящика на полу. Шустрый малый, даже просить не надо. Для меня он так не старается.

— Спасибо, — рассеяно сказала Таня, внимательно рассматривая окрестности.

— Итак, — тоном экскурсовода в музее, сообщил я, — смотри вниз. — Она послушно повернулась. — Это пристань. Построена в давние времена и не нами, но используется по прямому назначению. Сейчас там торчит только одна баржа, но бывает и несколько приходит, тогда там большая суета начинается, не то, что сегодня. Множество народа занимается погрузкой-разгрузкой и тащит все привезенное прямо через площадь в точно такое же помещение, как то, где мы только что были. Там у нас склады и мастерские, выпускающие продукцию для собственного потребления и на продажу. Коридоры и помещения тянутся на многие километры, и есть где разместиться.

Численность у нас пока не очень большая, поэтому выпускаем... как бы это сказать... эксклюзивные вещи. Ценой подороже, количеством не очень массово, зато качество обязательно очень высокое. А для своих есть постоянный маршрут развозки. Вон та баржа, что стоит у пристани, регулярно ходит по рекам с определенным графиком и развозит то, что на месте сделать не могут. В принципе каждый поселок сам себя обеспечивает продовольствием и всякими необходимыми вещами, но есть кое-что, что в кузнеце сделать невозможно. Патроны например. Так что по заказам в основном работает, как передвижной магазин.

С левой стороны от пристани хорошо видно несколько десятков строений. Это поселок соседей, тех, кто приглашался нами как специалист или самостоятельно перебрался, обнаружив, что можно неплохо заработать. Просто так там поселиться нельзя, я сам решаю, кто нам нужен, а кому здесь не место.

— Ты царь в здешних местах? — опустив бинокль, с любопытством спросила Таня.

— На острове, в некотором роде царь. Кроме него есть еще большой кусок земли, который мы называем Треугольник, там имеются свои цари с вождями, но все входят в Клан, и важные для всех вопросы решаем совместно. — Или по приказу Зверя, мысленно добавил. — Так что, — пояснил Тане, — царь с ограниченными правами. Имеется совет, который очень сложно обойти в серьезных вопросах, но я член этого совета с решающим голосом. Проще говоря, это земля общины, а я ее глава, и земля не продается, а сдается в аренду на четко оговоренный срок, с правом расторгнуть договор немедленно, если он не выполняется. Даже если завтра помру, на мое место сядет кто-то из моего же семейства, и будет гнуть ту же линию. Не нравится — дорога свободна и места на планете много. Далеко еще не все поделили.

У нас тут не колхоз, а, — я попытался найти адекватное понятие и не смог, — что-то вроде мини государства. Земля во всенародной собственности, а все остальное личное. Каждый занимается, чем пожелает частным образом, только сбыт общий. Так проще. Чем отдельно бегать со своим ведром молока, пока оно не скиснет, сдают в общую кучу и потом идет в продажу. Сколько наработал, столько и получил. Кроме того, есть еще всеобщая воинская повинность и общественные работы по графику.

Мы сами дома для подходящих по профессии ставили, так что и место выбирали и строили по просьбам. Кому побольше коттеджик, кому поменьше. Впрочем, тот же Рафик скорее по знакомству проживает. А кое-кто вначале приехал временно, да со временем перебрался в Клан.

— Там совсем одинаковых домов нет, — сказал Серый, — очень хорошее качество и никаких лишь бы сделать.

— Вот, — согласился я, — кому и знать, как не ему. Сам живет в поселке. Мы по-другому не умеем. Если уж строим или делаем, то в лучшем виде, никакой халтуры. И от приглашенных, — ласково улыбнувшись Серому, — не потерпим. Кто сачкует, тот быстро вылетит назад. На крышах солнечные зеркала, в домах постоянно горячая вода имеется. У нас только недолго сезон дождей, а так постоянно Солнце светит. Правда, когда дожди, так стена воды стоит, но ко всему можно привыкнуть.

Живет соседей больше сотни человек, считая с детьми. Такой маленький интернационал, где каждой твари по паре. Русские, украинцы, белорусы, поляки, болгарин, хорват, парочка ирландцев, семья коптов, несколько белых из Африки и даже француз. Рафик числится татарином, а есть еще и калмык, но он у нас пропадает постоянно в стадах. Ветеринар по профессии. Когда приехал, думал что незаменимый специалист, а оказалось, что мы и сами неплохо умеем с лошадьми и коровами обращаться. Он совсем не дурак оказался, так что наши животноводы его учат своим методикам, а он показывает свои. Все довольны.

Еще там находятся магазины, контора начальства, разные необходимые службы, вроде гаражей и телефонной станции. По проводам вполне можно общаться с любым концом острова, электрики и прочее в таком роде. Кабак — без него никак не обойтись, ментовка с камерой, типография, разные книги, пособия, технические инструкции печатает, и местное радио. Масса всякого.

— А вот это что? — показывая на длинную трубу, спросила Таня.

— Это, — непроизвольно скривившись, пояснил я, эльфийская благотворительность. Совершенно бесплатный подарок. Внутрь отходы и помои, наружу газ с бензином.

— А что тебе не нравится? — удивилась она.

— Это долго объяснять. Мы совсем не старались привлекать внимание наших непонятных эльфов, а получается, что они про нас прекрасно знают и количество, и место проживания. То есть такую штуку ставят не раньше, чем население перевалит за пару тысяч. Такой тонкий намек на глаз Большого брата, при том, что вроде и вмешательства в наши дела нет, а неприятно. А, кроме того, у нас практически не бывает биоотходов. Ничего зря не пропадает. Мы не хуже эльфов умеем перерабатывать мусор, только в других целях. Клан занимается животноводством и разведением породистых коней. Если все эти кучи мусора, навоза и просто костей бросать у поселков в дожди — будет страшная каша и вонь. Все идет в переработку на удобрения и разные прочие нужды, вплоть до кусков кожи и костей — давно методика отработана. Так что совершенно бесполезная штука, разве что соседи пользуются. Мы газ почти не используем, все, что возможно давно перевели на электричество, так дешевле, чем привозить издалека.

Собственно на этом можно считать первоначальный осмотр оконченным. Памятников мне пока не поставили и палат каменных не соорудили.

— А вот это что?

— Что это? — не понял я.

— Ну, вон те приземистые строения на концах пристани?

— Это доты, чтобы разные лихие разбойники наши магазины ночью не обчистили. Были случаи. Пробраться на остров проще всего с пристани и там постоянная охрана. Не только это имеется. Там еще по ночам ездит патруль и еще кое-что присутствует, что гостям не показывают. Гулять, любуясь Луной, лучше в других местах.

Оборона у нас, не озвучивая это вслух, подумал я, давно уже двухслойная. Кроме живой охраны, которая дело второстепенное, хотя сама об этом не знает, есть контролируемые Защитником постоянно камеры и огневые точки. В верхние этажи подземелья, прикрывая поселок, пристань, и сами входы в подземелья, воткнули почти два десятка очень серьезных стволов, которыми он тоже управляет. Снаружи ничего не видно, все закрыто заслонками и управление централизовано. В придачу ездят еще машины с пулеметами, но без водителя и пассажиров. Иногда хочется выдать себе медаль за рождение Защитника, он экономит массу рабочих рук и времени живущим на острове, но чувство юмора у нашего приятеля не всеми