снисходительность богов. Тот случай, когда Конан спас его, навел Нинуса на мысль о сообщнике, который, в случае чего, мог отбиться от преследователей. Вдвоем с таким, как этот головорез, можно было бы проворачивать дела гораздо успешнее.

Конана не пришлось уговаривать долго. Да и Денияра не удерживала его: бесполезно привязывать орла, расправившего крылья.

— Ты будешь навещать меня хотя бы изредка? — Слезы навернулись на глаза женщины, она понимала, что расстается с ним, может быть, навсегда, потому что жизнь вора не может быть предсказуемой и размеренной: сегодня он здесь, а завтра приходится быть совсем в другом месте; новые люди, новые женщины — ничего постоянного… Тем более Конан еще так молод!

— Все во власти Митры, — ответил киммериец, чувствуя, как дрожит прильнувшее к нему тело, — я всегда буду помнить о тебе! — На мгновение в нем вспыхнуло желание, но он подавил его в себе: негоже мужчине быть привязанным к женской юбке; настоящий мужчина — а Конан считал себя таковым — должен действовать.

Позади остались слезы Денияры и причитания ее верных служанок, мужчины вышли на улицу и, обсуждая на ходу план своих будущих действий, не спеша направились вдоль берега Большого канала. Воздух в утренние часы был упоителен своей свежестью, до дневной жары было еще далеко. Киммериец давно не ощущал такого приподнятого и радостного настроения, как в этот миг, и даже расставание с прекрасной женщиной не могло омрачить его духа.

Конан уже почти целую луну, с того самого момента, как получил нож в спину, не был в городе и не видел никого, кроме четырех женщин. Сытная и сладкая жизнь в гостеприимном доме, объятия прелестной хозяйки… но не могло же так продолжаться вечно! Да и потом, не может же мужчина навсегда оставаться со всеми теми женщинами, с которыми его сводит судьба! Хвала Митре, будут и другие, но Денияру он, конечно же, не забудет…

— Посмотри на тот берег, — прервал его мысли Нинус. — Видишь дом из розового камня?

Дом, на который указал воришка, принадлежал известному во всем городе землевладельцу Ахунду. Его поместья, раскинувшиеся в степи недалеко от Шадизара, приносили громадные доходы. Тысячи рабов возделывали хлопок, ухаживали за фруктовыми плантациями, пасли тысячные стада овец. А второго такого гуляки и выпивохи в городе, наверное, больше не было! Почти каждый день в его саду звучала музыка, кружились в знойном танце полунагие танцовщицы, веселились гости.

О его сказочных сокровищах много рассказывали в Шадизаре. Иногда он, в порыве бахвальства, снимал с пояса связку ключей, с которой не расставался никогда, открывал кованые двери в сокровищницу и показывал наиболее доверенным из собутыльников диковинные камни со всего света: мерцавшие синеватым блеском сапфиры из Вендии, офирские изумруды, аметисты из Карпашских гор, своим оттенком напоминавшие цветы вереска, — да мало ли там было других сокровищ!

О них давно мечтали не только многие местные красавицы, желая завладеть не только сердцем богача, а также и воры, которым до его сердца не было вообще никакого дела. Пару раз в сокровищницу пробовали проникнуть, но, видимо, дело затевалось не богоугодное, потому что заканчивалось оно плачевно: чудом уцелевшие разбойники долго потчевали завсегдатаев таверн рассказами о свирепых и скорых на расправу охранниках.

Все это Нинус сообщил Конану, пока они рассматривали каменный забор, за которым среди кипарисов возвышался дворец Ахунда.

— Много ли у него стражников? — спросил киммериец. — Давненько я не брал в руки меча, — добавил он, — да и меч мой остался в Пустыньке.

Хотя, — Конан задумался на мгновение, — столько времени прошло с тех пор, неизвестно, верну ли я свой клинок.

— Это не вопрос, — махнул рукой Нинус, — достану я тебе что-нибудь подходящее. Шадизар город большой и богатый, тут есть все.

— Тогда все в порядке, пусть нам поможет Бел.

— В саду я уже побывал, — доложил Нинус. — Стражников всего десять, пятеро охраняют сад и сокровищницу, а пятеро отдыхают, но в любой миг могут прибежать на помощь.

— Значит, клянусь Кромом, пять сначала и пять потом — правильно я тебя понял?

— Сколько будет потом, сказать трудно. Тут уж как повезет, — пожал плечами Нинус. — Может ведь явиться и городская стража, если услышит шум или если их позовут…

Конан вспомнил, что тогда за воришкой гнались пять стражников.

— Да, десяток сразу — это будет многовато… Но как же они не схватили тебя, если ты побывал в этом саду? — продолжил киммериец, явно заинтересовавшийся планом нового знакомого.

— Я договорился со знакомым торговцем вином, и он взял меня с собой — не бесплатно, конечно, — под видом подручного, — ответил Нинус. — Пока мы разгружали бочонки с вином, я высмотрел, что там и как.

— Клянусь рогом Нергала, ты ведь неспроста рассказываешь мне эти сказки, — усмехнулся Конан. — У тебя есть какой-нибудь план?

— Есть, — сощурился Нинус. В этот момент он очень походил на хитрого лиса. — У этого Ахунда на вечеринках народу бывает много. Когда они вдоволь налакаются вина и кровь заиграет, то разбредаются по всему саду с наложницами. Стражникам, естественно, велено не обращать на них внимания, да они всех и запомнить-то не могут, люди ведь у него бывают разные. Они, стражники эти, и сами здоровы выпить, а когда приложатся к бурдюку с вином — хоть это им на посту и строго-настрого запрещено, — внимательно охраняют только вход в сокровищницу. Я несколько раз видел это сквозь щели в заборе.

— Уж не хочешь ли ты пробраться в сад под видом гостей? — уточнил киммериец.

— Вот именно. Смотри, сразу за забором растет густой кустарник. Если мы в подходящее время окажемся там, то дальше все может пройти быстро и гладко. Вход в сокровищницу с той стороны. — Нинус присел и стал быстро рисовать на песке план сада и построек. Видно было, что он долго вынашивал свою идею, прежде чем поделиться ею со вновь обретенным компаньоном.

Конан опустился на песок рядом с Нинусом и внимательно следил за его пояснениями.

— Понимаешь, у двери одновременно находится не более двух-трех человек, да и то они чаще всего играют в кости или дуют вино. Если незаметно подойти к ним поближе, то ты, я думаю, сможешь их быстро успокоить. Главное, чтобы никто не поднял шума, — излагал свой план Нинус. Киммериец удивился про себя его способностям. Сам он по этой части большим мастаком не был — его дело было работать руками и, если придется, мечом.

— Разорви меня Нергал, если это плохо придумано! — хлопнул он по плечу Нинуса. Бедолага шлепнулся на землю — восхищенный варвар от избытка чувств явно не рассчитал силу своего удара.

— Прости, — смущенно пробормотал Конан. — Похоже, твоя сестрица переусердствовала, откармливая меня.

— Ничего, — отмахнулся воришка, выплевывая изо рта песок, — только в следующий раз помни, пожалуйста, о своих возможностях.

Он стер нарисованный план, отряхнул руки и предложил:

— Пойдем ко мне, там все обговорим, а заодно и подберем, что тебе может понадобиться, кроме кинжала…

Они тихо прокрались вдоль берега Большого канала до знакомого забора из розового камня. Шум пирушки разносился по всей округе. Похоже, что музыканты тоже были навеселе, потому что из довольно- таки слаженной поначалу мелодии вдруг вырывался какой-нибудь инструмент, музыка спотыкалась, и потом все перекрывали взрывы смеха, пьяные выкрики и громкие удары барабана.

— Хорошо гуляют, — с легкой завистью прошептал Нинус. Он пытался вслушаться и определить, не находится ли кто-нибудь за забором рядом с ними, но из-за всплесков бурного веселья это было совершенно невозможно.

— Давай рискнем, — предложил киммериец. Это было не в его духе — сидеть под забором и неизвестно чего выжидать. Конечно, у Нинуса хороший план, но если представлялась возможность действовать быстрее, варвар всегда предпочитал именно это.

Не дожидаясь ответа, он забросил свой крюк и легко, как белка, взлетел на верх ограды.