– А палатка?

– Эта?

– Они ее легко заметят.

– Пускай себе. Именно этого я и добиваюсь.

– Только так мы сможем заманить их. Если они обнаружат палатку. И если не успеют тем временем найти другой вход.

– Это невозможно!

– Я тоже хочу так думать. Это наш единственный шанс. Если сможем застать их врасплох под землей.

– Но ведь… мы даже не знаем, что ждет нас там внизу!

– Верно. Но и они тоже не знают. Таким образом, у нас равные шансы. Наши даже немного лучше.

– Чем же?

– Если древние источники не лгут, мы все-таки имеем некоторое представление о том, что там под землей. А они не имеют.

– И вы полагаете, что… Ренци и Джиральдини спустятся вслед за нами?

– Я уверен в этом. Это слишком жирный кусок, чтобы они доверились своим людям. Успокойтесь, они все будут здесь.

– Я успокоился, – бледно улыбнулся он. – Хотя, раз уж мы об этом говорим, я был бы намного спокойнее, если бы, кроме нас, здесь никого не было.

– Мистер Силади… как только вы найдете другой вход, сейчас же скажите мне. Если же со мной что-то случится, спасайтесь через этот вход.

– Хорошо, но…

– Как вы считаете, где он может быть?

– По-моему, где-то недалеко от пирамиды.

– Понятно. Идем?

Он молча повернулся, а вслед за ним и я вошел в палатку.

Я никогда еще не бывал в египетской усыпальнице и, честно говоря, когда я по веревочной лестнице спустился в склеп, на меня тоже подействовали чары тысячелетий. Под подошвами моих сапог резко скрипел осыпавшийся песок, и свет фонариков оживлял нарисованные на стенах фигуры.

Охваченный суеверным страхом, я стоял посередине склепа и, вздрогнув, вернулся к действительности лишь тогда, когда Карабинас осветил своим фонарем зиявшее в дальнем углу помещения отверстие.

– Там! Там настоящий склеп!

Я вспомнил описание в дневнике Силади того дня, когда они пробились в склеп. Я буквально видел перед собой, как они один за одним вынимали из кладки камни, и после своего тысячелетнего сна это место упокоения постепенно, шаг за шагом, открывало им свои тайны.

Каменные плитки, которые когда-то скрывали дверь, лежали аккуратно уложенными кучками вдоль стен – я вспомнил, что складывали их Осима и Йеттмар. И все это было более двадцати лет назад! И тут неожиданно у меня возникло ощущение, словно и я был с ними вместе в тот день, когда они впервые увидели мумию Иму.

Карабинас остановился перед дверью и скользнул лучом фонарика по стенам склепа. Странные, изображенные в профиль фигуры слуг и царей смотрели на нас, словно негодуя, что мы снова вернулись и потревожили их вечный сон.

– Помните? – спросил Карабинас, когда мы один за другим перешли во второй склеп. – Здесь стоял маленький саркофаг, о котором мы подумали…

– Мы подумали, что в нем покоится младенец.

– Кто бы мог подумать о птице?

– Там был Иму!

– А там – канопа!

– Нет, ну как же, ты ошибаешься. Никое! Канопа стояла чуть-чуть дальше; стоит мне закрыть глаза – и сейчас же вижу ее перед собой!

– А здесь – тот мраморный шар…

– Мраморный шар!

Неожиданно все замолчали и в смущении уставились перед собой. Наверное, у них возникла мысль, что, может быть, для Ренни и Сети эти самозабвенные воспоминания не так уж приятны.

По Ренни не было видно, чтобы это его особенно волновало. Он стоял у стены, направляя фонарь на одну из надписей, иллюстрированную рисунками. Он по очереди рассматривал все фигуры, постоянно меняя фокус фонаря. Может быть, искал среди этих рисунков своего отца.

Меня тоже на несколько минут захватило очарование момента и чудесного зрелища, но потом я постарался избавиться от наваждения. Не найти лучшего места, чтобы рассчитаться с людьми Джиральдини! Правда, есть опасность, что и они думают точно так же!

Я стал осматриваться, чтобы изучить склеп со стратегической точки зрения, когда почувствовал легкое пожатие. Я быстро повернул голову: рядом со мной стояла Сети.