Она была не права, Гизелла вовсе не устала, поскольку и не ждала. Но как бы то ни было, а в ответ женщине вдруг грянул такой резкий странный звук, что у принцессы сердце ухнуло куда-то вниз. На миг она подумала, что все это сон, и сейчас она проснется в объятиях Тахора, глубоко в Нижнем мире. Она едва сдержалась, чтобы не закричать.

Но когда к этому звуку добавился гулкий барабанный удар, а потом еще и звон маленьких колокольчиков, она поняла, что звуки эти вовсе не вопли голодного демона, а всего-навсего сельская музыка.

– Бог хочет танцев! – воскликнула худая девица-подросток, выскочившая из толпы.

Синее платье на ней было слишком просторное, туда могла бы поместиться еще одна точно такая же.

Барабаны застучали с новой силой. Девица наклонилась всем корпусом, выставив зад, томно повела им влево-вправо, будто корова, заигрывающая с быком, а затем вдруг резко выпрямилась и подпрыгнула, высоко вскинув ноги.

К ней присоединилась вторая. На мгновение они встали друг напротив друга, подбоченившись, словно кулачные бойцы, а потом принялись кривляться, изображая то ли обезьян, то ли бойцовых петухов.

К ним выскочил юноша, вроде бы один из тех, что помог Гизелле и Конану выбраться из подземного мира. Девицы усиленно делали вид, что он им мешает, толкали его, как бы, не обращая на него внимания, но это явно была всего лишь часть танца, и на лице юноши сияла довольная улыбка.

А потом к танцующим один за другим стали присоединяться молодые люди, и вскоре же почти все танцевали. Кто-то схватил Гизеллу за рукав и тоже втянул в круг.

Мелькали лица, раздавались выкрики. Гизелле то и дело приходилось уворачиваться от кос, рук, а иногда и ног. Каким-то чудом ее ни разу не задели, хотя она никогда не подозревала за собой отчаянно большой ловкости. Скорее всего, это все-таки была не ее ловкость.

Долго она не продержалась. От мелькания и верчения у Гизеллы закружилась голова, она остановилась и оперлась на руку люб любезно подвернувшегося молодого человека. Он сразу понял, что ей нехорошо. Бережно поддерживая принцессу за талию, он отвел ее к лавке и усадил.

– Тебе что-нибудь нужно, гостья? – спросил он, склонившись к Гизелле.

От него пахло сеном и потом. Она помотала головой. Но вид ее говорил о том, что одно ей все-таки нужно – посидеть, не кружась больше. И без того бледное лицо сделалось еще бледнее.

Она прикрыла глаза и прислонилась затылком к стене, попытавшись отрешиться от визга и стонов струны, боя больших и малых барабанов, звона колокольчиков. Но когда это более-менее удалось, над самым ухом раздался зычный голос, от которого принцесса даже вздрогнула:

– Устала, гостья?!

Гизелла открыла глаза. Рядом с ней сидел тот самый лысый старик, похожий на мумию, что приветствовал их, когда они входили в селение.

– Не злитесь, – чуть тише сказал старик. – Они никак не нарадуются! Они счастливы, что вы здесь! Вы у нас первые настоящие гости, после пятидесяти лет, когда погибла Земляная долина, это недалеко, за перевалом, а о другом мире, который за горами, мы забыли, но мы не забыли о гостеприимстве. Каждые три месяца мы выбираем из нас гостя и чествуем его как гостя. Поэтому мы умеем веселиться!

Гизелла вертела головой, но никак не могла найти своего могучего спутника. Конан куда-то подевался еще в самом начале праздника. Это тревожило принцессу, но она ни у кого не решалась спросить, где он.

Крестьянские девушки вид обычно имеют скромный и застенчивый, но на самом деле всегда не против провести ночь с понравившимся молодым человеком. Эта истина оказалось верной и для Долины ветров. Конан еще издали приметил двух юных девиц, глядящих на него особенным взглядом, и пока внимание большинства крестьян было обращено на принцессу Гизеллу, продолжал обмениваться с ними взглядами. А когда в большой комнате с чучелом расстелили синее полотно и начали ритуальные танцы, Конан воспользовался невниманием к своей особе и удалился. Он отошел от площади перед башней в небольшую улочку и присел на лавку.

Как он и ожидал, девицы, заинтересовавшиеся им, пошли за ним следом. Они были маленького роста и похожи друг на друга, как близнецы. Наверное, они и были близнецами. Они стояли в нескольких шагах от Конана и усиленно делали вид, что стоят здесь вовсе не для того, чтобы глазеть на него. Он не мешал им в этом занятии.

Сняв со спины ножны с мечом, он поставил их перед собой в качестве опоры. Усталость и голод давали себя знать. Если бы не отвращение к ритуалам, он бы остался с принцессой. Из большого здания донеслась визгливая музыка. Наверное, пир уже начался, и подали мясо, плоды и вино. Ни от чего из этого. Конан бы не отказался.

Девицам надоело кривляться друг перед другом, время от времени, произнося ничего не значащие слова, и одна из них решила действовать откровенно.

Она подошла к Конану самой соблазнительной из походок, которую знала, и спросила:

– Ты, наверное, устал, гость? Ты хочешь мяса и вина?

Конан в ответ одарил ее улыбкой.

– Меня зовут Конан, красавица. И я хочу мяса и вина, ибо усталость доконала меня.

– Ах, гость, мы сейчас! – хором воскликнули девицы и бросились к большому зданию.

Главное, подумал Конан, чтобы у них не нашлось безрассудных обожателей. Не любил Конан с такими сражаться, а, тем более, убивать. Они ведь могли напасть на него не со зла, а по глупости, а воин должен бороться не с глупостью, а со злом. Кроме прочего, Конан был не один, и следовало думать и заботиться не только о себе.

Девицы вернулись очень быстро. У одной из них был металлический кубок с вином, у другой большое блюдо со снедью. Они толкались, визжали и хихикали. Из кубка на землю выплескивались кровавые капли, а с блюда угрожали свалиться плоды.

– Пей, гость, – сказала одна из девиц, протянув Конану кубок с вином.

Он с жадностью приложился к кубку. Вино было превосходным. Ради такого где-нибудь, в Шадизаре надо было серьезно потрудиться. Оно стоило раз в десять дороже обычного пойла.

– Прекрасное вино, – сказал Конан, допив до половины.

Девицы заулыбались, пряча глаза от смущения, как и полагается юным крестьянкам. Но сколько в этой стыдливости было скрытой страсти!

Конан усмехнулся и добавил:

– Но одним вином сыт не будешь.

Он протянул руку к блюду и взял тонкий кусок жареного мяса с золотистой корочкой. Корочка состояла из сыра, обильно сдобренного красным перцем. Пришлось еще изрядно приложиться к кубку.

– Как вас зовут, красавицы? – спросил Конан.

Девицы захихикали и принялись толкать друг друга локтями.

– Ты говори, он тебя спросил, – сказала одна.

– Нет, тебя. Ты должна ему сказать, как нас зовут, – возразила вторая.

– Нет, ты. Улара, ну я тебя прошу! – взмолилась первая.

– Ну вот, сестрица, про меня ты и сама сказала! Договаривай уж теперь до конца! И себя представь. – Улара повернулась к Конану и улыбнулась: – Вот, смотри, гость на тебя смотрит и ждет!

На самом деле, в этот момент Конан смотрел на Улару, а не на ее сестрицу. Потому что вино в кубке кончилось, и он собирался попросить еще…

Сестрица Улары вдруг шумно всхлипнула, неожиданно резко сунула блюдо со снедью в руки Конана, повернулась и убежала. С блюда скатился большой зеленый плод, упал на землю и раскололся на половинки. Сочная красная мякоть брызнула во все стороны.

– Куда это она? – спросил Конан.