Собственно говоря, я ехал как раз к тебе, хотел попросить вас с госпожой Беликовой не путаться у нас под ногами.

— А-а, — протянул я. — Вы, значит, тут вовсю работаете, а мы вам мешаем… И где ж вы, такие невидимые, были пять минут назад? Настолько глубокая конспирация, что не только преступники вас, но и вы преступников не видите?!

— Да, облажались, — ничуть не смущаясь, признал он. — Наблюдение было установлено за Пановым и Ганапольским в расчете выйти через них на Протея…

— Кого?

— Это кличка киллера, — охотно пояснил он. — Его называют Протеем за искусство маскировки, умение уходить от погони… Полагали, что сначала он должен будет осмотреться, «поработать» с клиентом. Мы его вычислим и задержим. А он опять нам нос показал. Ярко работает, на вдохновении…

Я осторожно потрогал ноющий бок и посмотрел на капитана так, что он поспешил заверить:

— Мне за этот инцидент еще по первое число влетит. У меня шеф такой, что… Не исключено, что получу очередное воинское звание… Старшего лейтенанта… Ну, облажались, но ведь на этом жизнь не заканчивается. Протей — тип упертый, даже с небольшой придурью в области упрямства. Так что, полагаю, у нас еще будет шанс с ним повидаться. Понимаешь, я не хотел, чтобы мои люди пытались его задержать своими силами, без привлечения опергруппы. Кто они? Топтуны, в рукопашной беспомощней младенца, их шансы были бы равны нулю. А жертв я не хотел, потому строго-настрого приказал не вмешиваться, а вызывать группу задержания. Думали, у нас будет хоть пятиминутная фора во времени… Кстати, группа уже подъехала… Но этой пары минут нам и не хватило… Что плохого в том, что я хотел сохранить своих людей в той схватке, где у них нет никаких шансов?

Это, как бывшему офицеру, мне было понятно, но…

— Все равно — козлы! — проворчал я.

— Козлы, — легко согласился капитан. — И свиньи… Не обижаешься?

— Да иди ты… Хотя постой, не иди. Вы присутствовали здесь при нашей драке? Но ведь тогда… Тогда твои люди должны были видеть, куда он побежал?! Вы знаете, где он?

— Он уже далеко, — так же жизнерадостно сообщил капитан. — Видишь на пустыре башню подземного воздухоочистителя, бомбоубежище рядом с ним? Это вход в подземные катакомбы. Там, под землей, целый город. У нашей конторы там много объектов… Что самое обидное, как раз в этом бомбоубежище располагается вход в… один из наших филиалов.

— Так… Вам и карты в руки! Почему вы теперь-то его не возьмете?!

— Ты не представляешь, что такое эти катакомбы, — махнул рукой капитан. — Там и метро, и правительственные линии, и даже старинные подземные ходы времен Петра Первого… Я послал туда людей, но… Он заранее подпилил замок — видимо, потому его и не было те двадцать минут, пока господин Ганапольский изволил кушать… Также можно предположить, что Протей имеет какое-то отношение к спецслужбам — в прошлом, разумеется. Недаром он выбрал именно этот путь к отступлению. Да и стиль рукопашного боя… Надо будет проверить… Но так или иначе, а он давно — тю-тю… А ты молодец! Не хочешь к нам перейти, в группу силовиков?

— Нет, спасибо, — поморщился я. — Предпочитаю некоторую свободу действий… и выбора.

— Как знаешь, — не стал настаивать он. — Подвезти до ресторана? Там у нас врач, заодно осмотрит…

То, что сказал врач, я знал и так. Трещина в ребрах, сильный ушиб обеих ног, растяжение связок плечевого сустава (а это-то когда произошло?). И долго рассматривал шишку на лбу, задавая тупые вопросы, не в силах поверить, что после такого удара я обошелся без сотрясения мозга. Ехидная Беликова стояла рядом и заверяла врача, что последнее никак невозможно по причине того, что «эта часть его туловища цельнокостяная».

— Екатерина Юрьевна, — обиделся я, — как я понимаю, для вас все произошедшее было не более, чем занимательным шоу?!

— Да бог с тобой, Сереженька. Я знала, что ты мальчик крепкий и когда он тебя будет бить, ты милицию ни единым стоном не опозоришь.

— Понятно, — вздохнул я. — И все же я должен вас поблагодарить…

— За что?! — удивилась она.

— Ну… Вы же отвлекли его, бросив вилку… Смелый поступок, он мог…

— Ах, оставь, — поморщилась она, — я просто всплеснула руками от радости, когда ты наконец появился, а вилка выскользнула. Наверное, их здесь плохо моют — ручки жирные… Пожалуй, я не дам чаевых официанту.

Я невольно улыбнулся: разумеется, она врала. И во время боя, и сейчас она переживала за меня, помогая методами хоть и оригинальными, но действенными.

— Спасибо, — повторил я.

— И вам спасибо, — произнес позади меня сиплый голос. Повернувшись, я оказался лицом к лицу с господином Пановым. За его спиной маячил бледный от пережитого волнения Ганапольский. А я уже и забыл об этой «сладкой парочке»… Эх, рефлексы, рефлексы!.. Надо было подождать еще пару минут и брать киллера на выходе.

— Мы обязаны вам жизнью, — продолжал Панов, посматривая на меня с дружелюбной хитрецой. — Первый раз в жизни искренне благодарен ментам. Вы ведь следили за нами? Ну да теперь это уже не имеет никакого значения. Примите мою искреннюю благодарность и позвольте спросить, чем могу отблагодарить вас за столь смелый поступок?

— Желательно — пойти в задницу!

Нет, все же отвратительный у меня характер! Не могу я вежливо разговаривать с подлецами. Особенно сейчас, когда не успел остыть накал боя. Хоть бы попытался помочь в тот момент! А Ганапольский? Здоровый лось, а всю драку просидел под столом… Тьфу!

— Ну зачем же вы так, — сузил глаза Панов. — Я понимаю — нервы, но все же не с официантом разговариваете… Я к вам с искренней благодарностью, а вы… Нехорошо, молодой человек. Ладно, забудем, — благодушно решил он. — Я вам хочу сделать предложение.

— От которого нельзя отказаться? — догадался я.

— Почему? Можно, — пожал он плечами. — Только это будет очень глупо с вашей стороны. Как видите, — он повел рукой вокруг себя, — я остался без телохранителей. Вы можете занять их место. Вам одному я буду платить столько, сколько платил им троим. Это огромная сумма — поверьте. Если откажетесь, будете потом жалеть. Я даю вам редкий шанс изменить свою жизнь и благосостояние.

— Меня устраивает моя жизнь, — сказал я. — Мне куда больше нравится сажать таких, как вы, чем охранять их.

— Руки коротки, — выступил вперед Ганапольский.

— О! — удивился я. — А я думал, что ты все еще под столом сидишь.

Он покраснел от злости и даже сделал в мою сторону шаг, словно собираясь идти на конфликт. Я уже прикидывал, как половчее послать его в нокаут, чтобы во время предобморочного полета он собрал как можно больше столов, когда между нами шагнул капитан Пискунов.

— Вам, — кивнул он Панову и Ганапольскому, — требуется проехать в отделение милиции для дачи свидетельских показаний. Да-да, прямо сейчас. Сержант, проводите… Вас мы спросим чуть позже, — повернулся он ко мне, — сейчас вам необходимо отлежаться, отдохнуть… Одним словом — отправляйтесь домой, Сергей Алексеевич. И… я могу надеяться, что по данному делу наша с вами встреча — последняя?

Я не мог отказать себе в удовольствии в глубоком сомнении пожать плечами. Окончательно добила растерявшегося от столь явного неповиновения капитана Катя Беликова, потрепав его по попке и многозначительно подмигнув на прощание. Мы уже отъезжали от ресторана, а капитан все еще стоял в дверях, выпучив глаза и хлопая ртом, как выброшенная на берег рыба.

— Всегда хотела надрать ФСБ задницу, — пояснила мне Беликова, когда, оттерев выступившие на глаза слезы, я закончил смеяться. — А уж он пусть думает, что хочет… Тем более что сейчас его задница окажется в руках куда более суровых полковников и ей будет трудно позавидовать. Надежды на то, что эта встреча была последняя, грела Пискунова недолго. На исходе второго дня капитан сам открыл дверь моего