Поняв, что Даша не намеревается наказывать за провинности, подлинные или выдуманные, служанки принялись болтать, выкладывая все самые последние дворцовые новости и сплетни. Оказалось, что законная супруга Ганнибала очень недовольна тем, что у него имеется личный гарем, состоящий из восьми наложниц. Но еще больше ее вывела из себя весть о том, что у ее супруга объявилась дочь и он намерен официально признать ее.

От этой новости у Даши пошли мурашки, однако разве она могла воспротивиться воле деспотичного полковника? Да, она была его дочерью, и отрицать это было бессмысленно.

Айна потребовала от отца немедленно избавиться от этой «русской шлюхи», как она назвала Дашу. И даже закатила истерику. На что Аль Бадраффи ответил, что если Айне что-то не нравится, то она может объявить голодовку – возможно, это поможет ей сбросить лишний вес.

Рамаль, старший сын Аль Бадраффи, был слизняком и тряпкой и не так давно возвратился из зарубежной клиники, где проходил сеанс лечения от алкоголизма и наркомании. Второй сын полковника находился за границей – в престижных интернатах. Третий только что развелся с женой, потому что та застукала его в постели с чистильщиком бассейна и едва не застрелила неверного мужа из ружья для охоты на слонов. И, наконец, Далил, младший сын, страдавший синдромом Дауна, заявил полковнику, что его новая русская сестра – лучше всех на свете!

Если кого Аль Бадраффи и любил безоговорочно и преданно, так это именно Далила. Когда мальчик появился на свет и стало ясно, что он отличается от других детей, Аль Бадраффи сначала был в прострации, затем посадил в тюрьму врачей, принимавших роды у его тогдашней любовницы, матери Далила, а затем едва не казнил и несчастную. Первое время он стеснялся больного сына, но потом прикипел к нему душой, а через некоторое время так полюбил, что старшие отпрыски Аль Бадраффи люто ревновали Далила к своему могущественному отцу.

Слушая вполуха сплетни, Даша выбирала подходящее платье. Как выяснилось, у Айны нарядов было больше двадцати тысяч – она никогда не надевала одно и то же платье больше одного раза.

Служанки тактично давали советы молодой госпоже, указывая то на пышное кремового цвета платье от Шанель, то на воздушное, все в кружевах и страусиных перьях творение дома Ив Сен-Лорана, то на тяжелое бархатное одеяние в стиле барокко, изготовленное лучшими итальянскими дизайнерами.

Особое крыло дворца, где хранились наряды самого полковника, а также его семейства, представляло, по словам служанок, подлинный город и было по площади больше Ватикана. Платья, которые принесли Даше – их было не меньше пяти десятков, – никогда никто еще не надевал, и даже размеры у них были совершенно разные. Они хранились в гигантской гардеробной так, на всякий случай, для очередной любовницы полковника или в качестве подарка для жены кого-нибудь из приближенных.

Ведь Айна, как судачили служанки, все равно бы не могла натянуть на себя эти наряды: для ее фигуры было сложно найти что-либо подходящее. Но Даша не считала, что фигура у нее идеальная, как льстиво замечали служанки, и внешность неподражаемая. Но, когда она услышала это в десятый раз, то подумала, что, может быть, в словах женщин есть доля правды. А потом ужаснулась сама себе – она во дворце всего пару дней, а уже начинает проникаться ядом его тлетворной атмосферы!

Даша никак не могла принять окончательное решение. Наверняка подавляющее большинство женщин, попав в этот рай, с визгом бросились бы на все эти наряды, желая надеть их все сразу. Но вкус у обитателей дворца был истинно восточный, помпезный, неуемный. Наряды были хороши – для костюмированной вечеринки, романтической свадьбы или приема в королевском дворце.

Но ведь об этом и шла речь – о приеме в королевском дворце! И она сама была в этом дворце принцессой! Рука Даши уже потянулась к нежно-сиреневому платью, отороченному мехом, как вдруг она заметила еще один наряд, висевший на позолоченной вешалке в целлофане – его даже еще не распаковали.

Служанки запричитали, принося извинения, но Даша уже сняла целлофан – и изумилась. В руках у нее было классическое стильное белое платье, без всяких прибамбасов в виде драгоценных камней, оборок и перьев.

Женщины снова стали приносить извинения, сетуя на то, что это платье, больше подходившее, по их мнению, для них самих, затесалось в гардероб молодой госпожи. Они даже попытались забрать его у Даши, но девушка, поднеся платье к зеркалу и приложив к своей фигуре, сказала:

– Да, это мое!

И напрасно служанки пытались отговорить ее, Даша настаивала на своем. Однако женщины изменили свое мнение, когда Даша, облачившись в платье, оказалась перед зеркалом. Платье сидело на ней как влитое. Ничего лишнего, но в то же время очень красивое. Одна из служанок даже шмыгнула носом и, встав на колени, попыталась поцеловать подол. Даша строгим голосом попросила ее встать.

Одна из служанок куда-то убежала и вернулась через несколько минут в сопровождении охранника. Он принес с собой несколько сафьяновых футляров. Даша раскрыла их и обнаружила бесценные колье. Служанки, дурачась, стали прикладывать одно ожерелье за другим к шее молодой госпожи.

Одно из колье – изящной работы, не перегруженное драгоценными камнями – удивительно гармонировало с платьем. И все же Даша, поколебавшись, сняла его. Даже это скромное украшение стоило многие сотни тысяч долларов – и вряд ли деньги, на которые оно было куплено, были заработаны честным путем.

Взмолившись, служанки настояли на том, чтобы Даша надела ожерелье еще раз. Смилостивившись, девушка сделала это, и в этот момент в дверь нетерпеливо постучали. Служанки засуетились, и Даша услышала из-за двери голос генерала Саида. Одна из женщин испуганно доложила, что Дашу ожидают в главном зале дворца.

Девушка глубоко вздохнула, понимая, что пришло время ее большого выхода. А потом попыталась снять ожерелье, однако застежка запуталась в волосах. Как ни пыталась сама Даша, как ни старались служанки, но снять колье не выходило.

Вдруг в спальню шагнул генерал Саид. Судя по выражению его лица, он вначале не узнал Дашу, а потом на его губах заиграла странная улыбка. Он легко поклонился ей, а потом протянул свою руку, затянутую в перчатку. Даша подала ему свою, и Саид – невероятное дело! – поцеловал ее запястье.

– Я обещал вам, что, попав во дворец, вы станете принцессой! Однако это не так! Вы стали королевой! Ваш отец ждет вас!

Даша поправила перед зеркалом ожерелье и вышла из спальни. Служанки, столпившись у двери, восхищенно смотрели ей вслед. Саид же подвел девушку к лифту, который доставил их на последний этаж дворца. Затем они несколько минут шли по роскошно обставленным комнатам, пока, наконец, не оказались в выложенном мрамором холле.

Даша заметила высоченные двери, около которых стояли два темнокожих, облаченных в ливреи, человека, услышала классическую музыку, лившуюся из зала. Генерал Саид, восхищенно взглянув на девушку, прошептал:

– Вы затмите всех на этом сборище комедиантов, негодяев и глупцов!

А затем кивнул дворецким в ливрее, и те распахнули двери. Даша на мгновение зажмурилась от света, ослепившего ее, а потом услышала, что музыка стихла. Она находилась на пороге огромного, уходившего вдаль зала. Он был заполнен гостями – мужчины были или в смокингах, или в военной форме, по большей части с массой орденов и с разноцветными лентами поперек груди, а вот женщины вырядились одна экзотичнее другой.

И только по прошествии нескольких мгновений Даша поняла, что ее ослепил не свет, а сияние дамских украшений. Похоже, каждая из приглашенных пыталась перещеголять соперницу не только изысканностью и эксцентричностью туалета, но и количеством каратов вокруг шеи, запястий и в ушах.

Даша почувствовала, что сотни пар глаз устремлены на нее. Она несколько смутилась и кинула взор на Саида, стоявшего за дверью. Тот, ободряюще улыбнувшись, сказал:

– Вы затмеваете всех, даже все эти побрякушки!

Отчего он стал таким добрым? Как будто… Как будто он что-то замышлял! Но времени на раздумья не оставалось. Даша шагнула вперед. Гости расступились перед ней, как перед хозяйкой бала, и вдруг Даша поняла: она ведь и есть хозяйка бала! Наконец она увидела некое подобие подиума, на котором стояло троноподобное кресло, видимо, то самое, которое постоянно освящали шаманы, а подле него – Ганнибала Аль Бадраффи.