себя подобными вопросами, Филиппетти относились к ней как к дочери, не делая различий между Марго и собственными отпрысками.

Мадам Филиппетти раздавала направо и налево увесистые подзатыльники, именовала детей «придурками», «божьим наказанием», «воронятами», «какашками» и «швабрами», папаша обожал темное пиво и свиной окорок, а за обеденным столом устраивал состязание – кто громче всех рыгнет и пустит ветры.

Семейство отличалось простыми манерами и потрясающей дремучестью. Марго быстро свыклась с нравами на постоялом дворе: ведь отныне Филиппетти станут ее родными!

От Маргариты требовалось выполнять легкую работу по дому, и после рабства у падре и мадемуазель Селины жизнь у Филиппетти казалась ей раем. Сводные братья и сестры относились к ней, как к одной из своих, и Марго поняла, что нашла подлинную семью.

Постоялый двор «Золотой телец», расположенный на пересечении нескольких дорог из Бертрана во Францию, Италию и Австро-Венгрию, был чрезвычайно популярен. Трактир был всегда забит путешественниками, а отбивные котлеты и наваристые супы, которые готовила мадам Филиппетти, пользовались огромным спросом. Семейство, как убедилась Маргарита, было далеко не из бедных: однажды в чулане она наткнулась на ящик, до краев заполненный монетами, банкнотами, часами, запонками, золотыми цепочками и драгоценностями. Когда она спросила папашу Филиппетти, откуда все это, он прогоготал:

– Марго, господь добр к нам, и мы пользуемся его добротой!

Так пролетели два года. Марго наслаждалась относительной свободой, сдружилась с юными Филиппетти и уже представить себе не могла, как это она раньше жила без них.

Ее внимание как-то привлек один из постояльцев, пожилой господин с серебряными часами в виде черепахи с рубиновыми глазами. Каково же было удивление Марго, когда на следующий день она увидела эти самые часы в кармане старшего сына Филиппетти.

– Я купил их у старика, – заявил тот, когда Марго спросила, откуда у него занятная вещица. – Ему требовались деньги, почему бы не воспользоваться подвернувшейся возможностью?

Маргарите показалось это подозрительным – гость не производил впечатление нуждающегося человека, наоборот, он сорил деньгами и рассказывал всем, что недавно получил крупное наследство, и его кошелек распух от стофранковых купюр.

Больше этого постояльца Маргарита не видела, хотя он восторгался чудными отбивными, которые приготовила мамаша Филиппетти, и во всеуслышание заявлял, что обязательно посетит «Золотой телец» еще раз.

Маргарита знала, что на постоялом дворе есть два места, куда ни она, ни младшие дети не имели доступа – чердак и погреб. Мамаша и папаша Филиппетти вечно закрывали их на висячие замки, а ключи таскали на поясе. Еще Марго поражало то, что они сами никогда не питаются теми мясными вкусностями, которые шкворчат на сковородках и подаются гостям. Мадам Филиппетти готовила для семьи отдельно.

Гордостью семейства был выводок свиней – огромных, постоянно голодных и чрезвычайно злобных. Хрюши обитали в загоне, и в обязанности Марго входило два раза в день кормить их. Она до ужаса боялась свиней: те с визгом и грозным хрюканьем кидались к девочке, стоило ей появиться с ведрами, полными помоев и объедков. Свиньи были на редкость кровожадными. Марго увидела, как однажды они набросились на несчастную курицу, которую угораздило забрести в загон, – через минуту от той не осталось и перышка, жирные твари слопали ее в два счета. Маргарита знала, что по ночам мамаша и папаша Филиппетти кормят свиней чем-то особым – противное хрюканье разносилось в полночный час особенно громко.

Как-то, подав одному из постояльцев тарелку с ароматным супом, Маргарита услышала изумленный крик. Гость в ужасе таращился на ногтевую фалангу человеческого пальца, которая плавала у него в ложке. Мгновенно появился папаша Филиппетти и потащил куда-то гостя. Когда Марго спросила, что с ним случилось, папаша ответил:

– Он перепил немного, вот и пришлось вывести его на улицу!

О человеческом пальце в тарелке Марго предпочла не спрашивать. Той же ночью, когда все семейство уснуло, она пробралась к мамаше и папаше Филиппетти и стащила у них ключи. Девочка заглянула на чердак – просторное помещение было заставлено ящиками, коробками и мешками с одеждой, обувью, сумками и чемоданами. Все это, как была уверена Марго, принадлежало одиноким и богатым путешественникам, которые становились жертвами кровожадной семейки. Остановившись, на свое горе, в гостеприимном и хлебосольном «Золотом тельце», они уже больше никогда не покидали постоялый двор живыми.

В погребе девочку ждало страшное открытие; она уже давно удивлялась тому, как Филиппетти могут ежедневно потчевать гостей великолепным жарким, вкусными котлетами и знаменитыми на весь Бертран супами, ведь разжиревших свиней забивали нечасто. Папаша Филиппетти как-то оговорился, что он время от времени «ходит на охоту», и Марго подумала, что тот занимается браконьерством в соседнем лесу, принадлежащем герцогу.

Правда оказалась куда ужаснее: на крюках в погребе висели туши, но не свиные, а человеческие. Не мудрствуя лукаво, Филиппетти наладили прибыльный бизнес – грабили и убивали постояльцев, мясо которых шло потом на изготовление супов и котлет.

Той же ночью Маргарита бежала из «Золотого тельца». В полиции никто не хотел верить ее сбивчивому и фантастическому рассказу – семейство Филиппетти считалось богобоязненным, папаша и мамаша каждое воскресенье со всем своим выводком показывались в церкви. Кроме того, Филиппетти приобрели много друзей благодаря тому, что сбывали по дешевке мясо – у них закупал его и глава местной жандармерии, и священник, и мельник, и прочие влиятельные лица.

Чтобы успокоить несносную девчонку и выбить из нее дурь, на постоялый двор отправилось несколько полицейских, которым Марго и показала содержимое чердака и погреба.

Бертранская газета «Les Echos», 5 ноября 1909 года:

«Процесс над семейством Филиппетти, обвиняемым в многочисленных убийствах, грабежах и поощрении каннибализма, занимает умы обывателей: еще бы, на протяжении едва ли не двадцати лет, сами того не ведая, человеческим мясом питались сотни достопочтенных подданных его высочества великого князя Мишеля-Оноре и граждане Французской республики. Остатки тел несчастных жертв убийцы регулярно скармливали прожорливым свиньям, которые по вине своих хозяев превратились в людоедов. Не сомневаемся, что столь вопиющее судебное разбирательство сделает имя «Филиппетти» нарицательным, как это произошло в свое время с несносным семейством Хулигэн в Британии!»

Всех Филиппетти арестовали, разразился небывалый судебный процесс. Папаша и мамаша и не думали отпираться, сознавшись более чем в семидесяти убийствах. Они занимались этим промыслом как минимум двадцать лет, на чердаке обнаружили одежду трехсот без вести пропавших путников. Княжество было потрясено, шептались, что Филиппетти кормили человечиной всю деревню, к ним даже приезжали из соседней Франции, чтобы закупить мясо по низким ценам.

Мамашу и папашу Филиппетти, а также двух их старших сыновей, которые принимали непосредственное участие в повальных убийствах постояльцев, гильотинировали. Маргариту снова отправили в детский приют.

На этот раз она провела там почти три года, пока не нашлось новое семейство, изъявившее желание удочерить ее. Скрипач Джоакомо Казороли и его супруга Луиза были полной противоположностью Филиппетти.

Казороли имел огромный особняк в Бертране, постоянно гастролировал по Европе и Америке и считался гордостью княжества. Луиза, утонченная, изнеженная особа, рядившаяся в шелка и курившая тонкие папиросы в янтарном мундштуке, была в восторге от Маргариты.

– Мне нужна дочь, точно такая, как ты, милочка! Я уверена, что стану образцовой матерью! И вообще, зови меня Бу-Бу!

Луиза наняла для Марго учителей, пыталась привить ей любовь к музыке; девочка жила, как маленькая принцесса, у нее имелась отдельная комната, оклеенная веселенькими обоями в цветочек, и масса дорогих игрушек. Бу-Бу категорически запретила Маргарите и думать о работе по дому.

– Я знаю, милая, что твои предыдущие родители были подлинными чудовищами! Но со мной все будет по-другому! Я стану тебе не только матерью, но и сестрой!