отлично, но понимала, что не стоит упускать подвернувшуюся возможность.

Петерсон сделал ей предложение, когда они совершали на одной из его яхт (всего их у миллиардера было четыре) круиз по Средиземному морю. Он преподнес ей кольцо с квадратным рубином и, опустившись на колени, в стихах признался в любви. Луиза-Аврора была тронута до глубины души не столько романтической обстановкой, сколько величиной камня. Она тотчас согласилась.

Свадьба прошла в предместье Стокгольма, в старинном замке, принадлежавшем Петерсону. В первую брачную ночь Свен-Олаф подробно выспрашивал жену, сколько денег она потратила на наряды.

Луиза-Аврора быстро поняла, что один из самых богатых людей планеты отличается патологической скупостью. Драгоценности, которые он преподносил ей, принадлежали его покойной жене, и после свадьбы Свен-Олаф конфисковал их, заперев в банковский сейф. Луиза-Аврора несколько раз пыталась объяснить мужу, что ей требуются деньги, и получала неизменный ответ:

– Зачем тебе новые тряпки, дорогая? От моей покойной супруги осталось несколько платьев, если их ушить и переделать, то получатся потрясающие вечерние туалеты!

Луиза-Аврора столкнулась в замке, где обитала с мужем, с множеством неразрешимых проблем. В каждой комнате висел по крайней мере один (иногда два, а то и три) портрет усопшей супруги, миллиардер экономил на отоплении, и Луиза-Аврора жутко мерзла. Он же призывал ее спать зимой под тонким одеялом и открывать окна, совершать по утрам десятикилометровые пробежки и принимать ледяной душ.

Если до свадьбы Луиза-Аврора относилась к Петерсону с безразличием, то спустя всего неделю после бракосочетания возненавидела его. Она желала одного: чтобы муж умер. Ему было под восемьдесят, и каждое утро она просыпалась с единственной мыслью – а жив ли еще благоверный? Она знала, что получит после его смерти чуть больше двадцати миллионов, замок в Швеции, шале в Швейцарии и полтора процента акций концерна, которые обеспечат стабильный ежегодный доход с шестью нулями. О будущем Луиза- Аврора могла не беспокоиться, но ее терзал один-единственный вопрос: когда? Когда же она станет наконец вдовой?

Жизнь в провинциальной Швеции надоела ей, но муж не любил, когда Луиза-Аврора покидала его. Он, обретя новую супругу, курсировал между замком, офисом и тренировочным залом. Луиза-Аврора чувствовала, что начинает сходить с ума от одиночества и строгих правил семейной жизни.

Она часто плакала по ночам и, накрывшись тремя теплыми одеялами (впрочем, не помогали и они, стены в замке были каменными, и пронизывающий холод пробирал до костей), думала об одном – как все изменить. Решение было очевидно: Свену-Олафу требовалось умереть. Проблема заключалась в том, что Петерсон, как назло, гордился железным здоровьем и не собирался покидать сей мир в ближайшие двадцать-тридцать лет. Он неоднократно заявлял, что в их семье мужчины доживали до ста с лишним лет, и Луиза-Аврора, представляя, что ей будет за шестьдесят, когда Свен-Олаф окочурится естественным путем, содрогалась от ужаса.

Если муж не собирается умирать, то ему следует в этом помочь, озарило Луизу-Аврору однажды, когда она читала легкий детективчик на ночь. Она даже обернулась, желая удостовериться, не произнесла ли она столь крамольную мысль вслух и не услышал ли ее кто-то посторонний. Замок был полон шпионов, миллиардер поощрял двурушничество и стукачество среди слуг, и Луиза-Аврора не раз заставала горничных или дворецкого в момент, когда они копались в ее вещах. Муж ей не доверял и жутко ревновал, вбив в голову, что она ему изменяет. Луиза-Аврора знала, что если ее уличат в супружеской измене, то она, согласно параграфу брачного договора, потеряет право на наследство, а потому вела замкнутый образ жизни. Свен-Олаф считал секс ненужной тратой времени и приходил к жене раз в месяц, требуя одного – забеременеть и порадовать его еще одним отпрыском. Луиза-Аврора ненавидела детей и тайком от мужа принимала противозачаточные пилюли. Именно запивая небольшую розовую таблетку водой, она и подумала о том, что пара каких-нибудь малышек-пилюль может отправить ее супруга в мир иной.

Луиза-Аврора воспряла духом. Выпросив соизволения отправиться в Стокгольм, чтобы побродить по магазинам (Свен-Олаф ворчливо заметил, что его концерн в прошлом году понес большие убытки и денег на тряпки нет, а жена знала, что принадлежащая Петерсону «Виллапеа» была признана самым успешным концерном Скандинавии), она отправилась в столицу. Назло Свену-Олафу накупила обновок, не заботясь о том, что муж, увидев общую сумму, будет долго и громко кричать, а затем отправилась в кинотеатр. Когда начался фильм, Луиза-Аврора выскользнула из темного зала и посетила ближайшую аптеку.

Она поведала аптекарю о том, что ее супруг страдает сердечными болями и ему требуется сильнодействующий препарат.

– Госпожа, ваш муж должен обратиться к врачу, – ответил аптекарь.

– А вы можете продать мне лекарство? – спросила Луиза-Аврора.

– Только по рецепту, – заявил аптекарь.

Луиза-Аврора вернулась в кинотеатр и, еще до того, как фильм подошел к концу, поняла, что ей нужно сделать. Через два месяца, воспользовавшись тем, что Петерсон находился в отлучке – открывал филиал в одной из экс-социалистических стран Восточной Европы, она снова съездила в Стокгольм. Одевшись попроще, в солнцезащитных очках и косынке, Луиза-Аврора посетила один из магазинов, принадлежащих ее супругу. Ее забавляла мысль о том, что яд, при помощи которого она отправит на тот свет Свена-Олафа, будет куплен в его мегамаркете.

Вскоре Луиза-Аврора нашла то, что искала. Большую пластиковую бутылку оранжевого цвета, на которой было выведено: «Осторожно, яд!» Она прочитала инструкцию к применению – средство, содержащее мышьяк и массу других токсичных компонентов, помогало избавиться от назойливых насекомых. Как и на всех продуктах концерна «Виллапеа», этикетку украшала цветная фотография улыбающегося Свена-Олафа. Взглянув на изображение мужа, Луиза-Аврора прошептала:

– Дорогой, для меня ты являешься назойливым насекомым, и я избавлюсь от тебя!

Бутылку она спрятала в платяном шкафу – если служанки найдут ее, то немедленно доложат об этом супругу, и тот устроит ей форменный допрос. Следовало действовать без промедления. Еле дождавшись возвращения супруга, Луиза-Аврора встретила его ласковой улыбкой.

– Тебе опять требуются деньги или ты снова понаделала долгов? – произнес миллиардер, с подозрением глядя на жену.

Луиза-Аврора подумала, что супруг очень похож на большого засушенного кузнечика из коллекции ретивого энтомолога.

– Нет, мой милый, я так рада видеть тебя! – ответила Луиза-Аврора и поцеловала мужа в морщинистый лоб. – Как прошла твоя поездка?

Свен-Олаф, ничего не заподозрив, принялся подробно рассказывать о планах по открытию в ближайшем будущем дюжины новых филиалов в Венгрии, Польше и Чехии. Луиза-Аврора подумала о том, что ее супругу не суждено застать это – ведь к тому времени он будет мертв.

После легкого ужина, состоявшего из жилистого мяса, безвкусного салата и низкокалорийного йогурта, Петерсон отправился в спальню. Луиза-Аврора, отдав служанкам приказания, последовала вслед за ним. Когда служанка принесла стакан теплого молока, ежевечерне потребляемого Свеном-Олафом за час до отхода ко сну, Луиза-Аврора, взяв у нее поднос, заметила:

– Можете быть на сегодня свободны, Эрика! Ах, и передайте всем, чтобы никто не смел беспокоить господина Петерсона! Он неважно себя чувствует, устал после поездки, жаловался на боли в груди.

– Может быть, стоит вызвать врача? – спросила обеспокоенно служанка.

– Ни в коем случае! Вы же знаете моего любимого мужа, он ненавидит обращаться к медикам! Он уверен, что ему требуется отдых и все пройдет.

Дождавшись, пока служанка уйдет, Луиза-Аврора метнулась в свои апартаменты, где, вылив в раковину примерно треть содержимого, добавила столько же смертоносного инсектицида. Понюхав, Луиза-Аврора не ощутила никакого запаха и осталась довольна. Через три минуты она вошла в комнату мужа. Тот сидел за компьютером.

– Дорогой, настало время для небольшой паузы, – сказала Луиза-Аврора, ставя перед ним поднос с отравленным молоком.

Свен-Олаф, не отрываясь от экрана, бросил:

– Ах, спасибо!

– Ты должен выпить это сейчас, покуда молоко еще теплое, – сказала, подавая ему бокал, Луиза-