попросила выдать ей текст завещания бабушки – согласно закону, каждый имел право узнать о последней воле любого подданного княжества. Пожилой служащий, оставив ее одну в большом зале, в углу которого стояли рыцарские доспехи, а вдоль стен тянулись полки с переплетенными в разноцветную кожу томами – сборниками уголовного, гражданского, семейного права Бертрана за многие столетия, – принес из хранилища кожаную папку.
– Вот и интересующее вас завещание мадам Ноготкофф-Оболенской, – сказал он.
Софья с трепетом раскрыла папку. Завещание, напечатанное на машинке, было действительно подписано бабушкой – Софья, внимательно рассмотрев подпись, пришла к выводу, что она подлинная. Вряд ли Ада стала бы рисковать и изображать фальшивую подпись, ведь завещание должно было подвергнуться проверке на предмет аутентичности.
Внимание Софьи привлекло то, что завещание было заверено не мэтром Пуарэ, многолетним адвокатом и нотариусом бабушки, ее старинным другом, знавшим Софью с пеленок, а неким месье Александром Буланье, нотариусом, чье имя ничего ей не говорило.
Она попыталась найти координаты мэтра Александра Буланье в телефонном справочнике княжества, то нотариуса с подобной фамилией не оказалось. Софья обратилась в ассоциацию адвокатов и нотариусов за справкой. Ее принял один из заместителей, господин в черном костюме и седыми бакенбардами.
Выслушав Софью, он нахмурился и, поджав губы, произнес:
– Мадам Гарсиа, если вам требуется нотариус, я могу посоветовать вам две дюжины достойных членов нашей ассоциации, которые допущены к работе на территории как Бертрана, так и Французской Республики. Но субъект, о котором вы ведете речь, этот Александр Буланье...
– Так что с ним, месье? – спросила Софья, изображавшая богатую южноамериканку, которой срочно понадобились услуги нотариуса. – Мои друзья посоветовали обратиться именно к нему.
– Ваши друзья ошибаются! – заявил заместитель президента ассоциации. – Буланье – паршивая овца в нашем стаде и предатель! Он в течение многих лет сотрудничал с мафией и не гнушался выполнять желания «крестных отцов». Его клиентами были сомнительные личности. И если бы только это! Два года назад его поймали на том, что по сговору с детьми маркизы де Формэ он подделал завещание. Вернее, изготовил для отпрысков маркизы текст, согласно которому все состояние получали именно они, в то время как мадам маркиза хотела, чтобы в случае ее кончины большая часть денег пошла на строительство приютов для животных. Мадам маркиза находилась в критическом состоянии, ей должны были сделать чрезвычайно сложную операцию на сердце, исход которой мог стать для нее летальным. Полагая, что их матушка умрет, два ее сына и дочь, ветреные молодые... гм... впрочем, не такие уж и молодые люди, находившиеся с маркизой далеко не в самых лучших отношениях, заплатив Буланье восемьдесят пять тысяч франков и пообещав еще столько же после кончины маркизы, добились того, чтобы он зачитал мадам завещание с тем текстом, которое она желала, но на подпись подсунул другое, согласно которому все наследовали детишки. Маркиза ничего не заметила и утвердила поддельное завещание. Оставалось только ждать ее смерти. Но отпрыскам маркизы не повезло – операция прошла более чем успешно, осложнения, которых так опасались, не возникли, и спустя семь месяцев маркиза, желая внести в завещание новые приюты, убедилась в том, что поставила подпись отнюдь не под своей последней волей, а под фальшивкой, продиктованной ее алчными детьми. Скандал был громким! Мадам маркиза лишила детей и тех скудных денег, которые перепадали им от нее, и обратилась в полицию. Той не составило особого труда выяснить, что мэтр Буланье имеет ко всей этой истории непосредственное отношение. Его в два счета лишили права заниматься юридической деятельностью и отдали под суд, который приговорил прощелыгу к семи годам.
– И где он находится сейчас? – осведомилась Софья.
– В тюрьме Марселя, – ответил заместитель президента ассоциации.
На следующий день Софья отправилась в Марсель. Она практически не сомневалась в том, что мэтр Буланье был заодно с Адой, склонившей его к обману бабушки. Тот, кто пошел на преступление один раз, сделает это снова. Известная истина! Назвавшись кузиной бывшего нотариуса, она получила разрешение на свидание с ним.
Александр Буланье, увидев Софью, удивился:
– Мадемуазель, что за глупые шутки? Когда сообщили, что некая кузина желает видеть меня, я долго ломал голову, какая из пяти вдруг решила снизойти до меня. Но вы – не моя кузина!
– Вы правы, месье Буланье, – ответила Софья.
– Тогда мне не о чем говорить с вами, – обеспокоенно произнес экс-нотариус.
– Вы в этом уверены? – осведомилась Софья. – Месье, вы провели в тюрьме всего год с небольшим, вам еще сидеть около шести лет.
– Я планирую подать прошение о помиловании, – произнес злобным тоном Буланье. – Меня упекли в тюрьму, а детишки маркизы, которые виноваты гораздо больше моего, отделались условными сроками. И все только потому, что они – аристократы, а я – мелкая сошка! Да, я обманул маркизу, и что из того? Зато мне заплатили большие деньги, а без них мои дети не смогли бы получить достойное образование.
Бывший законник производил на Софью отталкивающее впечатление. Она не верила, что на преступление он пошел ради того, чтобы обеспечить будущее детей.
– Стоило мне ошибиться всего один раз, как карающий меч правосудия обрушился на мою голову! – вещал мэтр.
– Всего один раз? – многозначительно переспросила Софья.
Буланье насторожился, его глазки сузились.
– Месье, поговаривают, что вы частенько оказывали услуги представителям преступного мира и вообще всем тем, кто был готов хорошо заплатить.
– Ложь! – взвился Александр Буланье. – Я – кристально честный человек и в тюрьму попал по недоразумению! Если вы пришли сюда что-то вынюхивать, то считайте, что ваша миссия провалилась. Я ничего и ни о ком не знаю!
Слишком бурная реакция мэтра, его дрожащий от фальшивого негодования голосок, сжатые в кулачки сухонькие ручки и страх, затаившийся в глазках, убедили Софью в справедливости своих подозрений.
– Княгиня Елизавета Ноготкофф-Оболенская, – произнесла она, и экс-нотариус вздрогнул, как будто его ударили по лицу плетью.
– Мне об этом ничего не известно! – выпалил он.
– О чем именно, месье? – осведомилась Софья.
Мэтр быстро заморгал и прошипел:
– Не ловите меня на словах, мадам! Вы не пришьете мне еще одно дело!
– Сколько вам требуется? – спросила Софья. – Я же знаю, что вы любите деньги, месье.
– Двести тысяч, – облизнувшись, заявил Буланье. – Если хотите знать о том, что тогда произошло, двести тысяч на мой счет в Швейцарии – чертовы следователи до него не добрались.
– Двести тысяч – большая сумма, – ответила Софья. – И сдается мне, месье, что вы получили по заслугам. Мне известно, что вы помогли Аде Ноготкофф-Оболенской получить состояние ее бабушки.
– Неправда! – завопил мэтр.
– А мне и не требуется ваше признание, – спокойно возразила Софья. – Как вы думаете, месье, если я дам прокуратуре наводку и она займется этим делом, то сколько вы получите в довесок к оставшимся шести годам? А если хорошенько покопаться в вашей биографии, то наверняка можно будет найти еще несколько подозрительных гешефтов. Тогда тайный счет в Швейцарии вам не понадобится, ведь воспользоваться им вы не сможете.
– Улик нет! – выпалил Буланье.
– Вы так уверены? – спросила Софья. – Вижу, что не особенно. Да и следствие может узнать о вашей сокровищнице в Швейцарии, а если ее конфискуют, – ведь там вы наверняка храните деньги, полученные нелегальным путем, – или хотя бы заморозят счет, то вы останетесь без средств к существованию.
– Только попробуй это сделать, и ты – покойница! – прошипел Александр Буланье. – Запомни, у меня полно друзей, которые позаботятся о том, чтобы твое тело выловили из моря...
– Вы угрожаете мне, месье? – произнесла Софья и вынула из кармана диктофон. – Ах, как неразумно с вашей стороны! Вы уже наговорили достаточно, чтобы ваша персона снова привлекла внимание правосудия. Да и где, собственно, ваши друзья? Вы сидите в тюрьме, всеми брошенный и забытый... Даже вашей собственной семье вы не нужны!
