моем доме?

– Сразу видна школа Басалыго! – усмехнулся гость. – Ну что же, если не хотите кушать, не буду настаивать. В конце концов, здоровье-то ваше... А нахожусь я в особняке, который, собственно, не является вашим, для того, чтобы сделать вам чрезвычайно заманчивое предложение, от которого вы не сможете отказаться.

– Это вы! – воскликнула Анастасия. – Это вы стоите за смертью Игоря!

Она ринулась к Антону Львовичу, но еще до того, как женщина оказалась у кресла, в комнату влетели двое типов, один из которых ударил ее в грудь. Настя упала на пол, чувствуя, что не может вздохнуть.

– Идиот! – взвился Антон Львович. – Что ты наделал? Учти, если она сейчас окочурится, Глеб Романович с тебя три шкуры спустит!

Настя наконец вздохнула и, сидя на полу, прошептала:

– Глеб Романович... Как же я сама не додумалась... Эта крыса Остоженский... Ну конечно, смерть Игоря на его совести!

Антон Львович подал Насте пухлую руку, но женщина сделала вид, что не заметила его жеста.

– Ладно, если вам удобнее сидеть на ковре, оставайтесь на полу! – злобно бросил гость. – Итак, перейдем к сути...

– Я буду говорить с вашим шефом! – произнесла Настя, с трудом вставая. – Только с ним – и ни с кем другим. Вам что-то нужно от меня, так пусть свой план изложит тот, кто его и разработал, – Глеб Романович!

Антон Львович несколько секунд пялился на Настю, затем вынул из кармана костюма мобильный и набрал номер.

– Шеф, это Демидов. Да, конечно, на объекте. Но баба хочет говорить только с вами. Со мной отказывается. Что мне делать? Да, понимаю. Конечно, шеф! Я все сделаю, как вы прикажете!

Завершив разговор, Антон Львович процедил:

– Вы добились своего, Анастасия Всеволодовна, шеф приедет сюда. Только он сейчас в Москве, так что придется набраться терпения.

– Я подожду! – заявила с вызовом Настя. Взяла с подноса бокал с грейпфрутовым соком и плеснула его в лицо Антона Львовича. Тот взвизгнул, запыхтел, замахнулся, а Настя сказала: – Сообщу Остоженскому, что вы меня истязали. И пытались изнасиловать. Что, интересно, он с вами тогда сделает? Как там принято поступать в вашей среде?

Антон Львович снял очки, вытер стекла белоснежным платком и прошипел:

– Ну ты, курва, поплатишься... Не завидую я тебе, ой как не завидую! Учти, с шефом такие штучки не пройдут!

Затем он вышел из спальни, и снова лязгнул замок. Настя забралась с ногами на кровать и принялась думать. Игорь мертв... Это ужасно, непостижимо, страшно – но это факт. Что с Машенькой, она не знает. Хорошо, если девочка находится в руках верных телохранителей. Но, судя по тому, что Игоря застрелили на борту личного самолета, причем в присутствии большого количества охранников, среди бодигардов имеются предатели. И первый из ренегатов – Василий Дмитриевич...

Что дает Остоженскому смерть Игоря? Да проще простого – он убирает со сцены своего самого опасного конкурента. Игорь препятствовал распространению влияния Остоженского на Питер, а теперь, получается, генерал-лейтенант может подмять под себя и Северную столицу. Но для чего ему Машенька? Остоженский не садист и не стал бы просто так похищать девочку, если она не интегральная часть его коварного плана. Какого именно, Настя не знала.

Она все же перекусила и выпила остатки сока. Телевизор Настя выключила – сил не было смотреть одно и то же. А затем отправилась в ванную, где очень долго стояла под горячим душем. Было так хорошо и покойно – вода хлещет по телу, и можно ни о чем не думать, и весь беспросветный ужас остался далеко- далеко...

Завернувшись в шелковый халат, Анастасия вышла из ванной и увидела в спальне Глеба Романовича Остоженского, сидевшего в кресле и читавшего книгу. Генерал-лейтенант, заслышав шаги, поднял голову, взглянул на Настю и сказал:

– Добрый день, Настюша. Я не хотел мешать тебе, поэтому решил подождать. «Имя розы» – отличная книга, ты не находишь? Столько раз перечитываю и всегда открываю для себя что-то новое!

Настя подошла к Остоженскому, вырвала у него книгу, бросила ее на кровать и спросила:

– Где Машенька?

– Сурова ты, однако, Настюша, – укоризненно покачал головой Глеб Романович. – И чрезвычайно негостеприимна. По твоей милости я в срочном порядке прилетел из Москвы, хотя в столице масса нерешенных дел, а ты встречаешь меня как своего главного врага!

– Вы и есть мой главный враг, дядя Глеб, – сказала Настя. – Игоря убили с вашего ведома и по вашему приказу? И не смейте врать!

Остоженский смерил Настю странным взглядом.

– Играть в кошки-мышки с тобой, Настюша, я не собираюсь. Да, Басалыго мне мешал, вот его и убрали. И он, уверяю тебя, сделал бы со мной то же самое, если бы мог. Но у меня реакция оказалась лучше.

Вот и все, подумала Настя. А что теперь – напасть на Остоженского с маникюрными ножницами или пилкой для ногтей? Но она даже не шевельнулась.

– Рад, что ты держишь себя в руках, – похвалил ее дядя Глеб. – Я, кстати, всегда понимал, что ты – заслуживающий уважения противник. Эх, Настюша, следовало бы ликвидировать тебя еще в колонии... Но господь тогда от тебя смерть отвел.

– Не марайте имя господа, все равно после смерти попадете в ад, – сурово сказала Настя.

– Ты так думаешь? – оживился Остоженский. – Ну, хотя бы не в самой плохой компании окажусь, а то в раю наверняка тоска зеленая... Да и твой муж, Настюша, ведь тоже не праведником был. И не праведником умер. Но скажу тебе по секрету – я махровый атеист. Как был атеистом, так им и остался, волна всеобщей церковной блажи меня стороной обошла. Так что в ад и в рай не верю. Однако знаю, что в состоянии устроить ад и рай на земле.

– Я вас не боюсь! – Настя по-прежнему стояла, не шевелясь. – Что, убьете меня сейчас? Застрелите, как и Игоря?

– Ну, ведь не обязательно устраивать ад и рай именно тебе, – многозначительно заметил Остоженский. – Можно, к примеру, той юной гостье, что находится в месте, известном только мне... Я имею в виду Машеньку.

Настя сжала кулаки.

– Где она? Что с ней? Зачем она вам, дядя Глеб? Вы своего добились: Игорь мертв, теперь вы император Вселенной. Что вам еще надо?

– Гм... Настюша, не спеши, – перешел на деловой тон Остоженский. – Сразу скажу тебе – пока ты не примешь правильное решение, поместье не покинешь. Оно находится под контролем моих людей. Кстати, я уже отдал распоряжение заняться подготовкой похорон Игоря Леонидовича...

– Для вас нет ничего святого! – выкрикнула Настя, а Глеб Романович подтвердил:

– Я же сказал, что в бога не верую. Так вот, давай ближе к делу, Настюша. Басалыго мертв, а его единственной наследницей является дочка Машенька. Но девочка не в себе, да к тому же и несовершеннолетняя. Согласно завещанию опекуншей Машеньки назначаешься ты. Значит, ты и имеешь полное право распоряжаться от имени Машеньки всем имуществом покойного Игоря Леонидовича. Понимаешь, к чему я клоню?

– Вы хотите урвать кусок побольше и пожирнее, – кивнула Настя. – Поэтому убили Игоря, поэтому похитили Машеньку...

– Ну, ты изображаешь меня совершенно бездушным типом! – рассмеялся Остоженский. – А ведь ты, пусть и недоучившийся философ, знаешь, что совсем не обязательно верить в бога, дабы жить в полном соответствии с моральными законами. Так вот, я предоставлю тебе такую возможность. Скажи, Настюша, что для тебя дороже – деньги, власть и акции или жизнь невинного ребенка?

Настя сделала шаг по направлению к Остоженскому, и тот резво достал из кармана пистолет.

– Вы меня боитесь? – усмехнулась горько Анастасия. – Какая, однако, честь, дядя Глеб! Еще раз спрашиваю: где Машенька? Пока я не смогу убедиться, что с ней все в порядке, ни о чем с вами говорить не