оперативники мгновенно растворились среди прохожих. Гуров наблюдал за четкой, слаженной работой сыщиков со щемящей ностальгической любовью. Вот они, последние из могикан; даже он, Гуров, знающий каждого в лицо, через минуту потерял друзей из вида, хотя людей в переулке было не так уж и много.
Трое прошли во двор, двое в ресторан, остальные остались на улице. Они не блестящие стрелки и совсем уж не кулачные бойцы, они сыщики высочайшего класса.
– Санэпидстанция, хозяин, мы тут у тебя посмотрим, а ты готовь шашлыки и по сто граммов, иначе мы можем у тебя найти такое, сам удивишься.
– Люблю людей прямых, – хозяин рассмеялся.
Сыщики искали неторопливо, тщательно, словно не здоровенных киллеров, а тараканов. Они ходили мягко, постоянно прислушиваясь и страхуя друг друга. Оружия никто не вынимал, но пистолет у каждого находился под рукой.
– Хозяин, – позвал один из оперов. – А эта лестница куда ведет?
– Второй этаж, – равнодушно ответил хозяин. – Бухгалтерия и моя комната отдыха.
– Проводи, посмотрим. – Опер начал подниматься по лестнице, хозяин шел следом.
Они остановились у двух дверей, одну хозяин отпер, пригласил проходить. Опер не торопился, ждал, пока пройдет хозяин.
– Вежливый, – хозяин понимающе кивнул, прошел в комнату отдыха. – Только если вы из санэпидемстанции, то я токийский император. Ищите, я в чужие дела не лезу.
Оперативник прошел к окну, взглянул на переулок.
– Небось баб водишь? – спросил он, думая совершенно о другом.
– А чего их водить? – усмехнулся хозяин. – У каждой пара ног имеется.
– Оно конечно, – опер стукнул кулаком в стенку. – А здесь что?
– Бухгалтерия, – ответил хозяин, вывел оперативника на площадку, пнул ногой железную дверь. – Ключ только у самой. Она у меня строгая.
Опер осмотрел сейфовый замок, понимающе кивнул:
– Солидно, молодец, – и пошел вниз.
Через несколько минут оперативники, осматривавшие ресторан, собрались в зале, присели за столик. Пришли Гуров со Станиславом.
– Лев Иванович, ты совершенно напрасно вылез, – сказал один из оперативников. – Пулю схлопотать даже не секундное дело. Быстрее. А стрельнуть можно из любого окна.
Кроме пяти оперативников, в зале ресторана находилось всего несколько человек, которые ели, пили и мирно беседовали. Настроение у сыщиков было благодушное, вспоминали молодость и случаи, как сегодня, когда, похолодев, бросались на добычу и хватали воздух.
Хозяин принес шампуры с шашлыком и бутылку. Наполнили рюмки, следовало что-то сказать, но слова не складывались. Наконец кто-то, шумно вздохнув, сказал:
– Ну, ребята, за наше здоровье.
Выпили, занялись шашлыком. Лишь Гуров сидел напряженно, смотрел в сторону кухни. Что происходит? Он уже несколько дней ждет, что затащат в какое-нибудь кафе и расстреляют, как мишень в тире. И вот он сидит в этом ресторанчике, пьет и ест, благодушествует, вспоминает молодость. Ведь именно этого он и ожидал.
– Станислав, – еле слышно сказал сыщик, – выйди на улицу, проверь посты, оставайся там.
Станислав взглянул удивленно, но безропотно отложил шашлык и вышел из ресторана.
Валеты находились на втором этаже в комнате бухгалтера. Стальная дверь и солидный сейфовый замок были для них преградой смешной.
Кирилл доел бутерброд, отряхнул ладони, достал «беретту».
– Пошли.
Иван тоже достал оружие, равнодушно спросил:
– И как ты все представляешь?
– А чего представлять, я знаю. Они готовились, напрягались, теперь не могут уйти из ресторана и не выпить, не поговорить. Выстрелим и уйдем в переулок. Может, там еще раз выстрелим. Все просто.
Киллеры вышли из бухгалтерии, начали спускаться по лестнице.
У Гурова задрожали руки, ноги стали ватными, он собрался и твердо произнес:
– Парни, валеты здесь, у нас несколько секунд.
– Где здесь? – пережевывая кусок сочной баранины, спросил седой опер. – Лева, очнись.
– Слушать! – Мандраж прошел, Гуров ощутил спокойный, хорошо знакомый холод, в голосе у него зазвучал металл. – Слушать и выполнять. Я не знаю, как они прошли, но киллеры здесь. Всем достать оружие, внимание на кухню.
– А ты не командуй, опустись на пол. – Сидевший рядом с Гуровым старый сыщик вдруг выхватил из-под него стул.
Переход от мирного застолья к боевой позиции произошел мгновенно. Не ожидавший рывка, Гуров мягко свалился под стол. Пуля шлепнула в стену.
Кирилл увидел, что промахнулся, секунду смотрел на опустевший стул, на место, где только что находился мент, и сказал:
– Уходим.
За спиной загрохотали выстрелы, пули вспороли занавеску.
Иван выстрелил несколько раз вслепую и рванулся к задним дверям, которые почему-то оказались открытыми. Автомобильные фары, довольно тусклые при свете уходящего дня, освещали дверной проем. Со двора тоже шарахнули выстрелы, пули вспороли дверной косяк.
Валеты передвинулись к другим дверям, здесь киллеров встретил прицельный пистолетный огонь. Со стороны зала раздался уверенный голос:
– Бросьте оружие и выходите!
Кирилл сунул пистолет за ремень, вытер лицо ладонями, словно умылся, хрипло, но спокойно сказал:
– Мы промахнулись. Рано или поздно, конец был один.
– Надоело, – ответил Иван. Пуля ударила в стену рядом с его головой, стреляли со стороны зала из-за портьеры.
Вспыхнувшие было крики обслуги утихли. Наступила гнетущая тишина. С улицы донесся звонкий, нахальный, даже веселый голос:
– Козырные, кончайте валять дурака! Мы хоть и не великие стрелки, но ложку мимо рта не пронесем!
Вновь стало тихо, раздалось два негромких хлопка.
Станислав стоял во дворе, смотрел на дверной проем, понимал: кому-то надо идти. Жутко не хотелось. Чтобы подбодрить себя, он начал громко считать:
– Пять! Четыре! Три! Два! Один! Ноль!
Станислав прыгнул в дверной проем, упал на пол, откатился в сторону.
Валеты лежали рядом, раскинув ноги и почти соприкасаясь простреленными головами.
– Убийцы, конечно, однако мужики, – сказал кто-то.
Сыщики не задерживались у трупов, некоторые сыщики даже не стали смотреть. Уж чего-чего, а трупы в своей жизни они видали.
– Лев Иванович, звони следователю, вызывай с Петровки группу, пусть пишут бумаги, занимаются привычным занудством.
Все ушли в зал, Гуров остался у трупов один. Периферийным сознанием сыщик отметил, что убийцы лежат почти в тех же позах, что и Веткин с Сотиным. Никакой радости, даже облегчения Гуров не ощущал. Он знал: свобода вернется не раньше завтрашнего дня. Завтра. Магическое слово, в которое верит человек со дня своего рождения.
Эпилог
Генерал Орлов выровнял лежавшую перед ним папку с материалами, взглянул на курившего у окна Гурова, откашлялся и сказал:
– Полковник, вы работу по делу закончили. Все материалы велено передать в контрразведку.
