К Наташе начали приглядываться, изучать, девчонка казалась многообещающей. Интересная, сексапильная, легко сходится с людьми, мужчинам нравится, говорит на двух языках. Наталью Крош уже совсем было собрались вербовать, вовремя выяснили: девица обладает серьезными недостатками. Она может выпить лишнего, болтлива да еще влюбчива, вместо приманки может легко превратиться в добычу.
В общем, от вербовки Наташи гэбэшники отказались, решили поддерживать связи, использовать на отдельных заданиях. В службе безопасности к приходу Яшина отнеслись более чем прохладно. О его участии в заговоре, естественно, никто не знал, прислали генеральского прихвостня, таких и без Яшина хватало. Серьезные люди его сторонились. Когда неизвестно, по какому делу неизвестно кем было принято решение послать новенького на Кипр, никто любопытства не проявил. Данное качество в любые времена, как бы это учреждение ни называлось, было под запретом. Каждый занят своим делом, в чужие дела нос не сует.
Когда Яшин, изображая недовольство предстоящей поездкой, обмолвился, что на курорте одинокий мужик будет походить на памятник, стоящий на площади, то даже доброжелатели с полковником согласились, но квалифицированную партнершу ему не дали, покопались в картотеке и выудили на божий свет Наталью Крош, которая при хороших внешних данных еще и говорила на английском и испанском.
Наташе Кипр понравился, она лучше ничего и не видела, а вот мужика девчонка невзлюбила сразу, сама по натуре широкая, терпеть не могла скупых. А соотечественник, с которым они познакомились у бассейна, произвел на девушку отличное впечатление. Не очень высок, но ладно скроен, лицом простак, но чувствуется, человек бывалый, он, как и Наташа, был широк и бесшабашен.
Если бы Наташа знала… Но человеку знать свою судьбу не дано. Так распорядился господь бог.
Можно верить, можно нет, но факт остается фактом, Лев Иванович Гуров никогда в жизни не знакомился с женщиной на улице. Он поставил свою машину неподалеку от дома, в котором жила Наташа, и прогуливался у ларьков, торгующих разноцветными бутылками, сигаретами и «сникерсами», колбасами и другими товарами, каких в России сроду не видели. Телефон Натальи Крош уже три дня прослушивался, и сыщик знал, что сегодня девушка, сказавшись больной, не пошла на работу, сейчас, как она сказала подруге, собиралась прошвырнуться по магазинам.
«Сейчас» – понятие растяжимое, а у женщин и вовсе неопределенное. Гуров гулял уже минут сорок и изрядно замерз. Мысли его были заняты лишь одним: как познакомиться с Наташей, какую фразу сказать первой, как рассмешить, сразу создать легкую, непринужденную атмосферу. Последнее время он находился не в форме, сказывались нервное напряжение, бессонница, постоянно плохое настроение. Сыщик был так удручен и озабочен предстоящим знакомством, что, припарковываясь, оглядел улицу небрежно, проследил лишь за машинами, идущими следом, отметил, что ни одна не остановилась, не свернула в ближайший двор или переулок. Гуров лишь мазнул взглядом по стоявшей напротив «Волге», не обратил внимания, что в машине сидят трое мужчин, чего в нормальном состоянии никогда бы себе не позволил.
Уже сорок минут он гулял, а люди в «Волге» на улицу не выходили, а ведь выпал свежий снег, светило солнце, если кого ждешь, то естественно выбраться из прокуренной машины на свежий воздух, пройтись, размяться. Гуров вел себя не как опер-важняк, а словно сопливый стажер или, хуже того, как обыкновенный влюбленный. Кроме двери, из которой должна выпорхнуть ненаглядная, ничего не видел.
Наташа была в модной каракулевой шубке, привезенной с Кипра. Девушке не столько нужно было пройтись по магазинам, сколько хотелось просто погулять, щегольнуть обновкой, шубку Наташа надела впервые. Она успела сделать всего несколько шагов, как поскользнулась и налетела на стоявшего к ней спиной высокого мужчину.
Оказываться у нужного человека на пути Гуров умел в совершенстве. Он мгновенно развернулся, крепко обнял девушку, якобы удерживая ее на ногах, рассмеялся и сказал:
– Правильно, молодость и красота должны все сметать на своем пути!
– Простите, не заметила. – Наташа посмотрела в голубые смеющиеся глаза высокого статного мужчины, почувствовала силу его рук, запах дорогого одеколона и тоже улыбнулась.
– Д'Артаньян, ступив на парижскую мостовую, стал налетать на королевских мушкетеров. – Гуров взял Наташу под руку и говорил слова, которые ему в голову не приходили, пока он ожидал девушку. – Неловкий юноша все время извинялся, но никто его не простил.
Гуров взял из корзины махровую гвоздику, сунул продавщице заготовленную купюру и продолжал:
– Неловкому юноше пришлось драться на дуэли.
– Но у меня нет шпаги, – включилась в игру Наташа.
Гуров посмотрел девушке в глаза и сказал:
– Вы владеете более опасным оружием.
Движение на улице было односторонним, стоявшая на другой стороне «Волга» тронулась, проехала метров сто и вновь припарковалась.
– Конечно, главное в вас– это красота, молодость, обаяние, потрясающие духи, но шубка тоже великолепная.
– Правда? – Наташа поднесла гвоздику к лицу. – Вам нравится?
– Мне не устоять бы на ногах, даже если бы на вас была телогрейка, но шубка действительно высший класс. – Гуров остановился у своего «Пежо», отключил охрану, распахнул дверцу и посадил обомлевшую девушку в машину, сел за руль. – На улице, Наташа, все на вас смотрят, а я мужчина ревнивый.
– Откуда вы знаете мое имя? – Настроение у Наташи сразу испортилось, она подумала, что интересный мужик, конечно, гэбэшник; итак, все снова-здорово.
Гуров почувствовал перемену в настроении девушки, почти точно определил причину, ведь на Кипре Наташа была с Яшиным, видно, служба ее достает.
– Сто против копейки, что вы заблуждаетесь на мой счет.
– Откуда вы знаете, о чем я подумала?
– Наташа, не думайте черт-те о чем, поехали кататься. – Гуров взглянул в зеркало заднего вида и не обратил внимания на «Жигули», пропустившие его вперед.
«Пежо» шел в общем потоке и находился в «коробочке» – впереди ехала «Волга», позади «Жигули».
– Хотя какое катание в нашем столичном городе? – продолжал рассуждать Гуров. – Поехали обедать, самое время.
– А вам сколько рубликов выделяют на обед? – спросила Наташа, и Гуров убедился, что его предположение верно.
– Мне начальство выделяет только выговоры, – ответил Гуров весело, – потому я постоянно без денег. Осмелюсь пригласить вас в гости, Наташа. – Голос его стал серьезен. – Уверен, что я не похож на человека, который заманивает к себе наивных девушек и ведет себя непотребно.
– А я не похожа на наивную девушку. – Наташа вздохнула и подумала, что повезут ее, конечно, на конспиративную квартиру. Иномарка, французский одеколон, гвоздика, голубые ясные глаза, а суть все та же, дерьмо. Она глянула на чеканный профиль мужчины, он смотрел на дорогу, но отреагировал мгновенно:
– Ошибаетесь, Наташа, очень даже ошибаетесь. Я значительно лучше, чем вы думаете. Забыл представиться, меня зовут Лев Иванович.
– А звание?
– Полковник. – Гуров решил идти напролом.
– Значит, я двинула на повышение. – Наташа театрально захлопала.
– Почему? Егор Яшин тоже полковник. – Гуров вдруг подумал: можно попытаться сделать сальто и оказаться снова на ногах. – Август. Кипр. Гостиница «Эрмитаж». Вы приехали, я уезжал, мы столкнулись в холле. Терпеть Яшина не могу, потому не подошел, а он меня не заметил. Я взглянул на вас, понял, что бога нет, иначе он бы не допустил, чтобы с подонками красавицы отдыхали, а приличные мужики скучали в одиночестве.
– А что вам Егор сделал? – Наташа смотрела с надеждой.
– Он мне ничего сделать не может и не виноват ни в чем, подонком родился. Вот мы и приехали. – Гуров остановил «Пежо», выскочил, помог выйти Наташе, глянул безразлично на припарковавшуюся метрах в пятидесяти «Волгу» и не узнал машину, стоявшую прямо напротив него всего тридцать минут назад.
Полковник Гуров был определенно болен.
