поотставшая несла флаг со свастикой, в шаге за ней мчался явно молодой жеребец, над ним развевался флаг с надписью: «Люди, будьте бдительны» и подпись – Вадим Суриков. Под копытами первых трех лошадей корчились умирающие люди, а Суриков скакал по чистому полю.
– Да-да, понял. – Крячко положил трубку, кивнул на газету, спросил: – Ну как тебе?
– Меня политические интриги не интересуют. Я офицер криминальной полиции. Сыщик. Ты бы еще послал меня в Чечню…
– Кстати, в субботу перед зданием мэрии состоится митинг в защиту чеченского народа и русских солдат. Организуют митинг коммунисты, фашисты и примкнувшие к ним. Наши демократы совсем руки опустили, инициативу отдали.
– Митинг у мэрии – место подходящее. Станислав, скажи… – Гуров замолчал, рассматривал свою ладонь. – Ведь стоит руки испачкать, хотя бы цветочный горшок перекопать, как пальцы станут выглядеть неухоженными.
– Суббота, пятнадцать часов, начнут собираться за час, а то и раньше. Сегодня у нас вторник. Отправляйся к Петру, докладывай.
Полковник Ильин, сидя в своем служебном кабинете за столом, на котором одиноко лежала лишь тонкая папка, поглядывал на сидевших вдоль стен оперативников недовольно.
– Господа-товарищи офицеры, дела у нас, прямо скажем, дерьмовые. Приказы руководства обсуждать не положено, но я не только начальник, но и человек, потому говорю с вами по-людски. Мы контрразведчики, а используют нас словно вертухов из охранки. Я крайне недоволен, отлично понимаю, что и вы недовольны. Нас обязали бороться с коррупцией и организованной преступностью? Обязали. Значит, должны мы данный приказ выполнять. По поводу субботнего мероприятия наш генерал тоже не прыгает от радости, однако пойдет и сам лично.
– На трибуну…
– Под охрану ОМОНа!
– А нам в толпе бока намнут или морду набьют.
– Офицеры, профсоюзное собрание окончено. – Голос Ильина изменился, оперативники приумолкли. – В верха поступил сигнал, что на митинге готовится теракт.
Полковник, который лично готовил убийство, демонстрируя отличные актерские данные, беспомощно развел руками, как бы говоря: мол, мы люди маленькие, нам приказывают, мы выполняем.
– Кто чего собирается совершить – покрыто тайной. Наше дело на митинге присутствовать и предотвратить. Ну а если, не дай бог, что случится, так преступника задержать. Площадь, конечно, будет забита ментами, так вы поосторожнее, без эксцессов.
– Господин полковник, разрешите вопрос? – поднялся парнишка, недавно неизвестно кем назначенный в отдел.
– Спрашивай, коли невтерпеж.
– Почему бы нам с ребятами из угро не собраться в субботу утром, не познакомиться да разделить площадь, хотя бы условно?
– Если мы начнем с ментами тесно сотрудничать, то в один прекрасный момент нас с ментами соединят в одно управление да проведут сокращение, переведут в подчинение МВД и уменьшат оклады. – Ильин нашел взгляд Павла Кулагина, скривил губы: – Твой пацан?
– Так точно, господин полковник!
– Так объясни ему, чтобы не задавал дурацких вопросов. Все свободны.
Оставшись один, Ильин долго сидел неподвижно, размышляя о развивающейся операции, был недоволен собой, клял и правых, и виноватых. Многолетняя служба давно избавила его от сентиментальности, но до последнего времени он строго соблюдал правила, в частности, защищал своих подчиненных, если они были верны и выполняли его приказы исправно.
Артем Ермаков был неплох, особых заслуг не имел, но, работая в группе Гурова, принес ощутимый результат. Парня ликвидировали без ведома полковника Ильина. Раньше такое было просто невозможно. Сегодня, когда службы разделились, образовались самостоятельные отделы, подчиняющиеся неизвестно кому, полковник даже не знал, какая служба конкретно ликвидировала Ермакова.
Когда Ильин уяснил, что Гуров парня раскрыл, играет с ним в кошки-мышки, то доложил об этом генералу.
– Значит, парень спалился? Нам совершенно ни к чему выслушивать обвинения МВД, что мы негласно внедряем своих людей в их службу. Значит, твой парень стал нам не нужен, главное – опасен.
Ильин пытался объяснить, что Артем и так продержался в группе самого Гурова черт знает сколько времени. И никакой вины парнишки в том, что опытнейший сыщик в конце концов ситуацию просек, нет. За свое выступление Ильин получил выволочку, его обвинили, что он боится какого-то паршивого мента. И начальство не желает слышать даже имени этого сыскаря.
Таким образом, участь Артема Ермакова была решена, а Ильин в очередной раз получил по физиономии. И виновен во всем вновь оказался полковник Гуров.
Ныне покойный Ермаков в свое время доложил Ильину, что сыщик написал нечто типа завещания в нескольких экземплярах, которые в случае смерти Гурова попадут в газеты и канцелярию президента.
Ильин долго обдумывал данное сообщение. Очень похоже, что сыщик элементарно запугивает, блефует, страхуясь от покушения. Ведь будь у Гурова конкретный компромат против опасных конкурентов, можно переслать его в различные адреса, не ожидая выстрела. Такое решение вполне логично. Гурова можно спокойно вывести из игры, даже не убивать, просто отправить в госпиталь. Но надо знать Гурова, поэтому решение, лежавшее на поверхности, почти наверняка неверно. Он может обладать компроматом, но не вполне достаточным, пока полковник Гуров жив и здоров. Однако в случае его смерти те же факты, которые требовали тщательной проверки, мгновенно превращаются в неоспоримые доказательства.
В эти дни Ильин, окончательно запутавшись, твердо решил против Гурова лично ничего не предпринимать. Сегодня совершенно неожиданно Ильина вызвали на ковер и спросили:
– Как мы понимаем, у вас все готово, полковник?
– Так точно, господин генерал, – ответил Ильин, прекрасно осознав, что в обращении к нему слово «господин» было опущено.
– А как поживает ваш друг, этот сыскарь из ментовки, запамятовал фамилию?
– Служит.
– Так вот, в субботу на митинге чтоб его не было. Вы сами утверждаете, что он слишком шустрый. Все неожиданности и сюрпризы совершенно ни к чему.
Вспоминая утренний разговор, Ильин про себя матерился. Как легко руководство раздает задания: «Чтобы полковника Гурова на митинге не было!» И как генерал это представляет себе конкретно? Кто не пустит полковника милиции на митинг, куда свободно проходит любой пьяный, хромая бабка с непристойным плакатом в дрожащих руках. Можно организовать автомобильную аварию. Но она требует тщательной подготовки, о таком деле предупреждают не за сутки.
Ильин, снова матюгнувшись, открыл лежавшую перед ним тоненькую папочку. Конечно, это сопли, а не компромат, но лучшего не имеется. Он снял телефонную трубку, позвонил в городскую прокуратуру.
Генерал Орлов выслушал Гурова, взглянул на привычно молчавшего Крячко и сказал:
– А что, если нам не ввязываться в данную историю? Пусть свершится Божья воля, правительственные чиновники и контрразведка копаются в своей грязи. Главк уголовного розыска не обязан присутствовать на митинге. Лично я не имею никаких указаний по данному поводу.
– Я так же, как и каждый россиянин, полагаю, что раз мою хату не трогают, так и сиди на печи, – сказал Крячко.
Гуров молчал. Орлов на злые слова Станислава не обратил внимания.
– Имеем: исчез киллер. Полагаем: киллера используют для громкого политического убийства. Таковы факты, все остальное – домыслы.
– Киллера наняли дровишки на даче поколоть, – не унимался Крячко.
– Твоего телевизионщика никто не тронул и трогать не собирается. – Орлов обращался к Гурову, на реплики Крячко не реагировал.
– Я телезвезду из-под домашнего ареста освободил. – Гуров глянул на Крячко как бы между прочим, но Орлов этот взгляд засек, насупился.
