– И Гурова, который нас терроризирует, давно знаете?

– Порядочно. – Крячко допил виски, заглянул в пустой стакан и уточнил: – Тринадцать лет, девять месяцев и… – он пошевелил губами, – дней восемнадцать.

Присутствующие рассмеялись, Байков налил в стакан Крячко виски, долил себе.

– Станислав, чего за хвостом гоняться? В МУРе, как и везде, полно дураков, судя по всему, вы из другой категории. Будем уважать друг друга. Что за человек ваш начальник и чего он добивается? Он пригласил вас замом, вы шатаетесь по офису, каждому доверительно сообщаете, что начальник ваш змей…

– Змей Горыныч, – уточнил Крячко и снова выпил.

– Так какого черта, спрашивается, вы сюда явились? – вспылил Илья Вагин.

– Не пыли, Илья, и не выкай! Лично я тебя пока не обидел. – Крячко плеснул в свой стакан виски. – А куда сыскарю податься, как не в службу безопасности? Время тяжелое, поэтому я предложение Льва Ивановича принял с радостью.

– А он змей?

– Натурально. Вы его еще не знаете, наплачетесь. – И Крячко довольно улыбнулся.

– Так что у вас… у тебя выбора не было? – спросил международник Закревский.

– Меня в столице знают, приглашали, – Крячко пожал плечами. – Так я же сказал: жизнь опасная наступила. Каждый нормальный желает, чтобы его уберегли. Вот я ко Льву Ивановичу и подался – Лев Иванович это вам не «Белый дом», не кремлевская стена, у которой ворота на все стороны света распахнуты. Гуров – стена! Ну, а что змей, так то стерпим, главное, чтобы не продали, не подставили, коли перешибет, и на себе вынесли. А вернее и мощнее Льва Ивановича Гурова я человека не встречал! – Виски «достало» Крячко, да он еще слегка наиграл, пафос у него получился абсолютно достоверный. – Скажете, не война? Война, ребята, натуральная война! А я под пресс и в дни благословенного застоя попадал. Кто меня прикрывал? Кто за меня кадровикам глотки рвал, карьеру свою увечил? Когда Лев Иванович меня позвал, я и минуту не сомневался…

Крячко вспомнил свою былую войну с Гуровым, как Гуров, разодетый под жениха, открыто бежал на ствол маньяка… как сам Крячко по приказу Гурова догонял, оскальзываясь на кочках Нескучного сада, далеко не игрушечного парня… Было что вспомнить. Он чуть не хлюпнул носом, плеснул в стакан, выпил, почувствовал, как в кабинете стало тихо, оглядел молодых умников и задиристым тоном закончил:

– А что Змей Горыныч, так это факт! Только хуже-то от того ему самому, больше достается. А что гонористо ходит да поверх смотрит, плюньте, не берите в голову, у него манера такая.

Гуров вошел в свой кабинет, швырнул плащ, обогнул стол, сел в кресло, крепко припечатал ладонь к лежавшей перед ним папке, пошевелил губами, проглатывая матерщину, и довольно спокойно сказал:

– Вот такое интеллигентное я дерьмо, Станислав. Мне неудобно выгонять бездарей и лентяев, потому убивают несчастных людей.

– Что-то я не видел, чтобы покойник был особо несчастным, хотя, ты прав, мы с тобой виноваты. Оба виноваты, а не ты один. – Крячко прошел между креслами, проверил, плотно ли закрыта дверь. – Не рви на себе тельняшку, думай. У главбуха должна была быть с собой папка либо портфель, на месте ничего не обнаружено. Какие документы пропали?

– Я запретил Ивану Сидоровичу выносить из офиса серьезные документы.

– Я запрещал своему Лешке из рогатки пулять, так он, паршивец, самострел соорудил…

– Главбух был человек серьезный. – Гуров поморщился, снял трубку, соединился с Юдиным. – Борис Андреевич, я у себя, через час зайду с докладом.

– Лучше через час сорок, Лев Иванович. И не ты ко мне, а я к тебе, меньше мешать будут.

– Договорились. Распорядись, чтобы в бухгалтерии приготовили копию документации, которую имел при себе Ситов.

– Мы как раз говорили об этом… Кажется, Иван не имел при себе документов.

– Но папка или портфель у него имелись или нет? Бухгалтер не ходит с пустыми руками. Прикажи, пожалуйста, проверить. Я у себя, – Гуров положил трубку. – Начнем работать?

– Мотив? – спросил Крячко.

– Завладеть документацией. – Гуров включил магнитофон. – Главбух одинокий, работает, а не служит, обязательно таскает с собой бумажки.

– Тогда плохо, – сказал Крячко. – У него работают три девочки, хоть одна, но знать должна бы, что начальник берет с собой.

– Срочно провести ревизию всех бухгалтерских документов. Узнай, не делал ли он ксерокопий. Если выяснится, что все документы на месте и никто не видел, чтобы главбух снимал копии, то убитый станет для нас фигурой номер один. Повторяю, я никогда не поверю, что при нем не было каких-нибудь финансовых документов. Вывод один – документы были, но он данный факт скрывал. И хватит об этом, может, все объяснится в ближайшее время. Итак, мотив?

– Месть. Отказался дать информацию либо дал, но не полную, – сказал Крячко. – На меня он производил впечатление человека чистоплотного и не способного вести двойную игру.

– Сам себе противоречишь. – Гуров вынул из сейфа дискету, вложил в компьютер. – Давай взглянем на мои вымыслы…

Загорелся экран компьютера, Гуров начал выборочно читать:

– Пятьдесят два года… Разведен… Сын и дочь. Постоянная подруга, – Гуров взглянул на Крячко. – Проверить. Не пьет… уравновешен… малоинициативен…

Гуров выключил компьютер, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза.

– Чего молчишь? Человека расстреляли из автомата в подъезде собственного дома. Ты начальник отдела МУРа, должен знать все. Ответь, пожалуйста, за что расстреляли?

– Я бывший начальник, – задумчиво пробормотал Крячко. – Когда работал, так знал, а теперь понятия не имею. – Он помолчал, затем нехотя продолжил: – Ты, Лев Иванович, полагаешь, что по своим человеческим качествам покойник для вербовки не годился?

– Я этого не говорил, – перебил Гуров.

– Ты так полагаешь, и я с тобой согласен. С таким мягким, нерешительным, лишенным тщеславия человеком никто связываться не станет – слишком велик риск… Не забивай мне голову, никаких копий с документов он не снимал, никого не обманывал, жил человек тихо-тихо, половину зарплаты отдавал бывшей жене. Эту информацию я тебе дарю… Его новая мадам не хищница, тихая, некрасивая женщина, с которой он встречался два раза в неделю. Обычно они проводили вечер у него в квартире, иногда ходили в театр, реже в кафе или ресторан. Если научишься дарить девушкам шоколадки и пить с ними кофе, тоже будешь много знать. Убили Ивана Сидоровича потому, что он узнал то, чего ему знать не полагалось. И тут мы с тобой, многоопытный и гениальный сыщик, поплыли, так как криминальную информацию он узрел в бухгалтерских бумажках, а мы с тобой в этом деле профаны.

– Ты умный, – с искренней завистью произнес Гуров, выпрямился, открыл глаза, облокотился на стол. – Оставим пока покойника, поговорим о живых. Убийца?

– Ты имеешь в виду исполнителя? – Крячко потер ладонями лицо. – Муровский опер разыскал двух свидетелей, которые видели темноволосого худощавого мужчину в темном плаще, лет тридцати. Я позже позвоню в контору, узнаю, что удалось разыскать еще, но полагаю, что это он. Выскочил из подъезда сразу после стрельбы, свернул в проходной двор, думаю, на параллельной улице сел в машину. Сейчас плащи не носят, все в куртках. Под куртку автомат не упрячешь, потому плащ.

– Я хожу в плаще, – возразил Гуров из чистого упрямства. – Ты проверь жильцов подъезда.

– Учи, учи… Муровцы пахать по делу не станут, но такую проверку проведут. Узнаю. Надо полагать, убийца не уголовного окраса, бандит, заскочил в Москву с какой-нибудь войны. Ты спросишь, как на такого стрелка заказчик вышел? А он на убийцу не выходил, обратился по наезженному каналу к москвичам. А у них гость приблудился, они ему долю отстегнули и направили. Так что ежели гром средь ясного дня грянет и убийцу возьмут, так от него к заказчику пути не будет.

– А кто заказчик? – без интереса спросил Гуров.

– Из дружков и сотоварищей Бориса Андреевича Юдина, нашего с тобой нового хозяина и