— Не плачь, — сказала она.
Он крепко ухватился за ее плечо. Рядом было черное озеро под луной из веджвудского фарфора. На их столике колыхалось пламя единственной свечи. Эйлин держала бокал у его губ.
— Пожалуйста, выпейте это.
— Да, давайте.
Он глотнул вина; оно было сама мягкость и легкость. Оно согрело его, и он почувствовал, что сила возвращается.
— Я…
—
— Нет!
Он повернулся и снова побежал, высматривая обломки. Ему необходимо попасть туда, он должен вернуться…
— Ты не можешь.
— Могу! — закричал он. — Могу, если постараюсь…
Языки желтого пламени свились кольцами в густом воздухе. Желтые змеи. Они обвились вокруг его лодыжек. Затем из мрака выступил его двухголовый Враг.
Поток мелких камней прогрохотал мимо него. Одуряющий запах ввинчивался в нос и в голову.
— Творец! — промычала одна голова.
— Ты вернулся для расплаты! — сказала другая.
Рендер вглядывался, припоминая.
— Не для расплаты, Томиель, — сказал он. — Я уже победил тебя и сковал во имя Ротмана… да, Ротмана, каббалиста. — Он начертил в воздухе пентаграмму. — Уходи в Клипот. Я изгоняю тебя.
— Клипот — это здесь.
— …Именем Хамаэля, ангела крови, именем воинства Серафимов, во имя Элохима Гебора приказываю тебе исчезнуть!
— Не сейчас, — засмеялись обе головы.
Враг двинулся вперед. Рендер медленно отступал, его ноги связывали желтые змеи. Он чувствовал, что за ним разверзается пропасть. Мир рассыпался на мозаику. Рендер видел отделяющиеся куски.
— Сгинь!
Гигант заревел в обе глотки. Рендер споткнулся.
— Сюда, любимый!
Она стояла в маленькой пещере справа. Он покачал головой и попятился к пропасти.
Томиель потянулся к нему. Рендер покачнулся на краю.
— Чарльз! — взвизгнула она, и с ее воплем сам мир качнулся в сторону.
— Значит,
Все завершилось.
— Я хотел бы видеть доктора Чарльза Рендера.
— К сожалению, это невозможно.
— Но я примчался сюда, только чтобы поблагодарить его. Я стал новым человеком! Он изменил всю мою жизнь!
— Мне очень жаль, мистер Эриксон, но, когда вы позвонили утром, я сразу сказал вам, что это невозможно.
— Сэр, я член Палаты представителей Эриксон… и Рендер однажды оказал мне большую услугу.
— Вот и вы окажи?те ему услугу — уезжайте домой.
— Вы не можете говорить со мной таким тоном!
— Могу. Пожалуйста, уходите. Может быть, в следующем году…
— Но несколько слов могут заинтересовать…
— Приберегите их.
— Передайте ему: я… я извиняюсь…
Как ни была она восхитительна, порозовевшая от зари, брызгающая, испаряющаяся чаша моря — он знал, что это вот-вот кончится. Тем не менее…
Он спустился по лестнице высокой башни и вышел во внутренний двор. Прошел через беседку роз и посмотрел на соломенную постель в центре беседки.
— Доброе утро, милорд, — сказал он.
— И тебе того же, — сказал рыцарь.
Его кровь окропляла землю, цветы, траву, забрызгала его доспехи, капала с пальцев.
— Никак не заживает?
Рыцарь покачал головой.
— Я пустой. И жду.
— Ваше ожидание скоро кончится.
— Что ты имеешь в виду? — рыцарь сел.
— Корабль. Подходит к гавани.
Рыцарь встал и прислонился к замшелому стволу дерева. Он смотрел на огромного бородатого слугу, который продолжал говорить с грубым варварским акцентом:
— Он идет, как черный лебедь по ветру. Возвращается.
— Черный, говоришь? Черный?
— Паруса черные, лорд Тристан.
— Врешь!
— Хотите увидеть сами? Ну, смотрите. — Слуга сделал жест.
Земля задрожала, стены упали. Пыль взметнулась и осела. Стал виден корабль, входящий в гавань на крыльях ночи.
— Нет! Ты солгал! Смотри — они белые!
Заря танцевала на воде. Паруса корабля отбрасывали тень.
— Нет, глупец! Черные! Они
— Белые! Белые! Изольда! Ты сохранила веру! Ты вернулась! — Он побежал к гавани.
— Вернитесь! Вы ранены! Вы больны! Стоп…
Паруса белели под солнцем — сияющей красной кнопкой, к которой поспешно потянулся слуга.
Упала ночь
