— Хуже! — в сердцах выпалила Лизонька. — Кассета эта к моему отцу в дом уплыла, а сынок его до нее добрался. Он в активистах «Совести» числится.

— Все?

— Теперь все, — скорбно закончила Лиза.

— «Совесть» — конкурент твоего Любомирского? — уточнил Лис.

Лиза вскочила с ручки кресла и нервно всплеснула руками:

— Представляешь, недавно этот мой братец выследил меня с Любомирским и его помощником, мы в баре тусовались, сделал несколько снимков, теперь за мной гоняется, чтобы пошантажировать и через меня воздействовать на Геннадия! Доложил мне, что группе поддержки — заместителю Геннадия и еще кому-то из предвыборного штаба этот фильм уже продемонстрировали, а также послали по почте пока еще лично Любомирскому в руки.

— Понял! Любомирский недавно в «Герое дня без галстука» любящего мужа и отца изображал. А кассетка, я полагаю, для возобновления эротической передачи «Про это». Не так ли? — Хмыкнув, Лис недовольно покачал головой. — Два года назад, говоришь, снимались… чуть постарели. Как бы не очень актуально уже. А фотографии свеженькие: «Дорогие избиратели, что там два года назад, теперь я форму поднабрал, красивее и лучше стал, оставайтесь с нами, продолжение следует!»

Лис точно копировал выступления Любомирского перед избирателями. Представительный, широкоплечий, с хорошей спортивной фигурой, настоящий мужик — Крокодил Гена явно вызывал у него раздражение и зависть.

— Ну и семейка у тебя, — переварив сообщение о преследовании брата, в сердцах выдохнул Лис и закашлялся. Его круглый живот заколыхался под шелковым халатом. — Болею, видишь, а ты меня неприятными сообщениями грузишь!

— Скорее всего, он не знает, что я его сводная сестра по отцу, — сама себе удивляясь, бросилась защищать шантажиста Лиза. — Я ведь тоже его не знала. Что-то у меня в голове завертелось, когда я его впервые увидела, напоминал кого-то. Оказывается, папочку моего. Даже понравился. Он мне визитку свою дал, а фамилия у него матери. Я не отозвалась, как договаривались, тогда он названивать стал. Моя маман его вычислила и объяснила мне, «ху есть ху».

— Зачем тебе связи в органах? Ты и сама на след преступника вышла, — в голосе Лиса сквозь обычную манеру иронизировать не слышалось энтузиазма. — Дело поганое, трудное, как к нему подобраться, не знаю. Улик, что украл, никаких. Доказать, что состряпал кассету, трудно.

Если тебя на всю страну покажут — а ты раскрасавица у нас, — все запомнят. Что обо мне будут говорить мои коллеги, которые тебя по поездке запомнили? Я ведь, когда решил взять тебя с собой, по своим каналам проверил. Ты чистенькая как стеклышко оказалась. Кроме связи с Любомирским пара детских историй, стриптизер из бара, какие-то девочки-стрелочки, ну, в общем, ничего серьезного.

Лиза широко раскрыла глаза.

— Даже про стриптизера из бара доложили?

— А ты как думала? Там, — Лис вытянул толстый, словно сосиска, палец к небу, — строго.

— А как же твой Валик?

— Приличия надо соблюдать. Он у меня официальный помощник. Тебя, дорогую красавицу, ну очень дорогую, я выбрал, знаешь почему? Кстати, как там дела с нашей землей под отель в Лас-Вегасе, скоро прибыль делить будем?

Лиза надула губки и нахмурилась.

— Шучу — земля в безвозмездное пользование за такую красоту. Ты же знаешь, я ценю все прекрасное. По достоинству. Так вот, тебя я выбрал для общественного мнения. Все должно быть тип-топ. А ты, видишь, меня подвела!

— Угу. Я поэтому сразу к тебе и примчалась, — забыв об обиде, повинилась Лизонька.

— Говорил тебе, подавайся в звезды. Я бы тебе такую раскрутку обеспечил, — не принимая ее извинений, распалился Лис, — Джулия Робертс позавидовала бы. В этом мире у меня и связи, и спонсоры. С такой внешностью — грех в бизнес пихаться. А ты уперлась: карьера, деньги! А деньги, они тяжело достаются!

— Ну почему мне все одно и то же предлагают — в актрисы подаваться? — простонала Лиза. — Мама, когда молодая была, в одном фильме снялась. Фотография ее до сих пор где-то в киноархивах валяется. С тех пор никто ею не заинтересовался. Мне на всю жизнь ее рассказов о счастливой жизни кинодив хватило. Тогда и мой блудный папочка ею соблазнился, а потом бросил, — как могла оправдывалась Лизонька.

— А я ведь тебя на обложку новомодного журнала договорился уже поместить. — Лис прищелкнул языком. — «Бизнесвумен» называется. Там колонку собираются организовать: «Самые продвинутые женщины России». А теперь тебя даже на ужин с управляющим Фредобанка не возьмешь.

— Значит, отказываешься помочь? — попробовав честно во всем признаться и воззвать к помощи, теперь Лиза приготовилась наполнить глаза слезами. Она знала, что утонченный, женственный Лис этого не выносит.

— Будем думать, — заметив, что у нее глаза на мокром месте, Лис поморщился. — Я не отказываюсь. — Он жеманно вынул из кармана свежий душистой платок. — Ты же мой дружочек, вот, вытри глазки. — Лиза всхлипнула. — Только не слезы! Пойми, я тоже расстроился и просто размышляю вслух.

Живя двойной жизнью, он научился резко менять лицо: изображая то монаха, то классного учителя, которому чужды грехи и пороки, он занудно читал нравоучения. Тут же, переменившись, он вел себя, как огорченная престарелая дама, переживающая за свою нашкодившую маленькую служанку.

Лиза не преминула воспользоваться этим:

— Лис, я ведь знаю, что ты добрый, ты поможешь! Я тоже о тебе не забываю. — Крокодиловы слезы высохли в одно мгновение. — Кажется, мне захотелось сделать тебе царский презент. Сервиз «Красная Шапочка» — твой!

— Это ты серьезно? — Лис даже покраснел от волнения.

Редкий французский сервиз, вручную расписанный золотом, от которого антиквары сходили с ума, вот уже несколько лет был предметом его вожделения. — Ты уломала Графова?

— Нет, — Лиза помотала головой.

— Но его в Москве больше ни у кого нет, а этот старый упрямец не хочет ни продавать, ни менять.

— Этот сервиз теперь мой, — загадочно сообщила девушка.

— Э-э, так не пойдет! — Лис налил себе второй бокал. — Ты просишь меня помочь и не хочешь быть откровенна в вопросах, которые меня занимают больше всего на свете. Ты ведь знаешь, что я все это просто обожаю. — Лис обвел глазами свой квартирный музей.

— Ладно, — махнула рукой Лиза, — понимаешь, с этим стареньким Графовым у меня давняя дружба.

— С ним? — удивился Лис, не совсем понимая, что имела в виду Лиза.

— Ну нет, кажется, ты подумал не о том. — Лиза укоризненно покачала головой. — Дедуля на ладан дышал.

— Почему дышал?

— Потому что уже не дышит. Умер. И завещание мне оставил.

— Те-бе?

— Да, я не рассказывала? Он покупал у нас с мамой антиквариат моего дедушки. Мы с ним были дружны.

— Этого мало, чтобы получить завещание, — не поверил Лис.

— Я была его литературным записчиком. Мы с ним мемуары написали. Там история всех его картин. Обожаемой им старины.

— Так это ты ему помогала книгу издать? — удивился Лис.

— А ты ее видел?

— Очень неплохая, ее все антиквары в Москве знают, и я даже ее купил.

Лиза воспрянула от похвалы.

— Так вот, дедуля мне и институт помог в свое время закончить, и выпускное платье подарил. Я его навещала частенько, он еще хоть куда был. А недавно меня его нотариус разыскал. Графов умер, и мне всю