— Тогда у второго будет огромное преимущество, не правда ли? — Голос синьорины заметно смягчился.
— Если только первый не наврет с три короба, — ответил Брунетти.
Впервые за время их встречи синьорина улыбнулась, сразу став на пять лет моложе.
— Может, я тогда начну? — предложила она.
— Пожалуйста, — кивнул Брунетти.
Официант принес им кофе и два стаканчика с водой. Брунетти отметил, что девушка пьет кофе без сахара. Впрочем, слово «пьет» к ней не подходило — она лишь вертела чашку в руках.
— Я говорила с Филиппо после вашей с ним встречи, — сообщила синьорина и ненадолго умолкла. — Он рассказал мне содержание вашего разговора, — добавила она. — И о том мужчине, личность которого вы взялись выяснить. — Коротко взглянув на Брунетти, она вновь опустила глаза и принялась изучать молочную пенку на кофе. — Мы с Филиппо пять лет работали вместе.
Брунетти допил кофе и накрыл крышкой молочник.
Вдруг синьорина Ланди покачала головой.
— Нет, знаете, так у нас ничего не выйдет, — заявила она. — Ну, чтобы только я говорила, понимаете?
— Думаю, да, — с улыбкой согласился Брунетти.
Она рассмеялась, и Брунетти понял, что на самом деле синьорина — очень привлекательная девушка. Просто ее красоту заслонили переживания и тревоги.
— Я химик, а не полицейский, — сказала она, явно радуясь возможности начать рассказ сначала. — Кажется, я вам это уже говорила? Или вы и так знали?
— Знал, — кивнул Брунетти.
— Так вот, — продолжила синьорина, — так как я не коп, я в полицейские дела не лезу. Но, проработав столько лет, волей-неволей начнешь кое-что понимать и разбираться во многих вещах. Порой против собственного желания.
Пока что слова синьорины никак не подтверждали теорию Брунетти о том, что они с Гуарино были больше, чем просто коллегами. Правда, к чему тогда эти неловкие оправдания, объясняющие ее осведомленность в «полицейских делах»?
— Иногда бывает просто невозможно остаться в стороне, — согласился с ней Брунетти.
— Вот именно, — кивнула она. — А Филиппо рассказывал вам про те перевозки?
— Рассказывал.
— Мы ведь так с ним и познакомились. — Голос синьорины заметно потеплел. — Они тогда засекли регулярные нелегальные перевозки в южном направлении. Это было как раз пять лет назад. Я проводила химический анализ того, что они обнаружили в грузовиках. Потом они вычислили, где водители забирали груз, и снова обратились ко мне, чтобы я сделала анализ проб земли и воды. Расследование вел Филиппо, — добавила она. — Тогда же он и предложил мне перейти на работу к ним в подразделение.
— Дружба иногда начинается с очень необычных событий, — поддержал ее Брунетти.
Синьорина наградила его долгим непонятным взглядом.
— Да, наверное, — наконец сказала она и одним глотком допила свой кофе.
— А что там было? — поинтересовался Брунетти. Синьорина Ланди вопросительно приподняла брови. — Ну, в тех грузовиках, — объяснил он.
— Пестициды, отходы из больниц и просроченные лекарства. Но, конечно, не по накладным, — уточнила она.
— А что значилось по накладным?
— Как всегда: обычный городской мусор. Можно было подумать, что у них там в мешках просто апельсиновая кожура да просыпанный кофе, который вымели из-под кухонного шкафа.
— И куда они все это везли?
— В Кампанию, — сказала она. — На мусоросжигательный завод. — И, словно желая убедиться, что Брунетти правильно ее понял, перечислила: — Пестициды. Больничные отходы. Просроченные лекарства.
Синьорина сделала маленький глоток воды.
— Значит, пять лет назад?
— Да.
— И что с тех пор? — спросил Брунетти.
— Ничего не изменилось, — пожала плечами она. — Разве что количество перевозок выросло в разы.
— А куда теперь они девают этот мусор?
— Часть сжигают, часть вывозят на свалки.
— А остальное?
— А для остального у нас есть море, — сказала она, словно это было совершенно нормально.
— Ага.
Взяв в руки ложечку, синьорина аккуратно положила ее рядом с чашкой.
— Как в Сомали, — сообщила она. — Там тоже все выбрасывают в море. Когда правительства нет, каждый волен делать все, что ему заблагорассудится.
К их столику приблизился официант, и
Когда он ушел, синьорина Ланди заговорила:
— Он ведь приезжал к вам, чтобы расспросить о том мужчине с фотографии? — спросила она, меняя тему разговора. Ее голос звучал уже совсем спокойно, как будто перечисление содержимого тех первых грузовиков помогло ей взять себя в руки.
Брунетти кивнул:
— И?
Ну вот, понял Брунетти, и настал тот момент, когда ему надо призвать на помощь весь свой жизненный опыт, личный и рабочий, и решить, можно доверять этой девушке или нет. Он знал о своей слабости к страдающим женщинам — хотя и не догадывался о масштабах проблемы, — но знал и то, что чутье его редко подводит.
Судя по поведению синьорины, для нее смерть Гуарино не отменяла его доверия к Брунетти. У Брунетти, в свою очередь, не было причин в чем-либо ее подозревать.
— Его зовут Антонио Террассини, — сказал он. Со стороны синьорины не последовало никакой реакции — она даже не спросила, как ему удалось это выяснить. — Он член одного из кланов, входящих в Каморру. Вам что-нибудь известно про это фото? — спросил он.
Синьорина принялась помешивать кофе. Затем приставила ложку к молочнику.
— Тот мужчина, которого убили… — начала она, затем посмотрела на Брунетти совершенно больным взглядом и прикрыла рот ладонью.
— Ранцато? — помог ей Брунетти.
Вместо ответа синьорина Ланди кивнула.
— Да, — помолчав, снова заговорила она. — Филиппо сказал, что это Ранцато прислал ему фотографию.
— Что-нибудь еще вам известно?
— Нет, только это.
— А когда вы видели его в последний раз? — решился задать вопрос Брунетти.
— За день до того, как он уехал к вам.
— Но не после?
— Нет.
— А он вам звонил?
