— Ну, поскольку некоторые из нас вызвались работать по субботам, мы собрали уже более ста. — Росси не пытался скрыть свою гордость.

— Сколько же человек работает над этим проектом?

Росси поднял правую руку и, начиная с большого пальца, начал пересчитывать своих коллег:

— Кажется, восемь.

— Восемь, — повторил Брунетти. Он был далек от производимых расчетов и задал резонный вопрос: — И что же из всего этого следует? Для меня, например?

— Если у нас нет документов на квартиру, первое, что мы делаем, — просим владельцев показать их. Но в вашем случае это совсем не те документы. — Росси указал на конверт, принесенный Брунетти из кабинета. — Все, что у вас есть, — это соглашение о передаче права собственности, поэтому мы вправе предположить, что предыдущие владельцы не передали вам бумаги, которые, возможно, имели отношение к первоначальной постройке. Они либо потеряны, но когда-то все-таки существовали, либо их и не было никогда. — Росси внимательно посмотрел на Брунетти, но тот молчал. — Если они утеряны и вам при покупке квартиры их не передавали, значит, они, должно быть, затерялись в одном из городских архивов или отделов муниципалитета.

— Что вы будете предпринимать, чтобы найти их?

— О, — начал Росси, — это не так просто, как кажется. Городские власти не обязаны хранить копии этих документов. В Гражданском кодексе четко говорится: это обязанность лица, владеющего данным имуществом. Без ваших копий вы не можете утверждать, что наши нами утеряны, если вы понимаете, что я имею в виду, — сказал он со своей постоянной улыбкой. — И для нас не представляется возможным начинать поиск этих документов, потому что мы не можем позволить себе использовать людские ресурсы для поисков, которые могут оказаться напрасными. — И, отвечая на вопросительный взгляд Брунетти, он объяснил: — Потому что, как вы понимаете, их может вообще не существовать.

Брунетти закусил нижнюю губу и спросил:

— А если они не терялись, если их действительно никогда не было?

Росси разглядывал циферблат своих наручных часов.

— Это означает, синьор, — объяснил он наконец, бросив на Брунетти быстрый взгляд, — что разрешительные документы никогда не предоставлялись, а выполненные работы никогда не получали официального одобрения.

— Возможно ли это? — удивился Брунетти. — Ведь как раз после войны повсюду велись стройки.

— Да, это так. — Росси говорил с притворной скромностью человека, рабочие обязанности которого в том и состоят, чтобы возжигать свет административного разума в темных умах рядовых граждан. — Но, будь то мелкая реставрация или серьезная перестройка, большинство послевоенных проектов осуществлялось при наличии разрешений на строительство и поэтому получило юридический статус — по крайней мере со стороны нашего отдела. Ваша проблема в том, что никакого разрешения вообще нет. — И он взмахнул рукой, показывая на якобы несуществующие стены, пол, потолок.

— Если можно, я повторю свой вопрос, синьор Росси. — Брунетти изо всех сил старался быть вежливым и сохранять олимпийское спокойствие. — Что конкретно это означает для меня и моей квартиры?

— Боюсь, я не уполномочен отвечать на подобные вопросы, синьор, — произнес Росси, возвращая Брунетти конверт с документами. Он поднял портфель и встал с дивана. — В мои обязанности входит лишь посещение домовладельцев и проверка наличия у них тех бумаг, которые у нас отсутствуют. — Лицо чиновника печально вытянулось, и Брунетти показалось, что он прочел в его глазах настоящее разочарование. — Сожалею, что выяснилось, что и у вас их нет.

Брунетти стоял на своем:

— Но что же теперь?..

— Это зависит от комиссии Кадастрового отдела, — ответил Росси и направился к двери.

Брунетти двинулся налево — не то чтобы преграждая Росси путь к выходу, но определенно создавая препятствие между Росси и дверью.

— Вы сказали, что, по вашему мнению, тот этаж, что под нами, пристроили в девятнадцатом веке. А если б его пристроили позже, одновременно с нашим этажом, это что-нибудь изменило бы в сложившейся ситуации? — Как Брунетти ни старался, он не мог скрыть зазвучавших в его голосе ноток надежды.

Росси долго обдумывал вопрос и наконец заговорил, осторожно и с сомнением:

— Вполне возможно. Я точно знаю, что на тот этаж имеются все разрешительные документы и акты о приемке, поэтому, если предположить, что ваш этаж был построен одновременно с нижним, это можно было бы использовать как аргумент в пользу того, что разрешение уже было выдано. — Тут Росси пришло в голову, что бюрократы из городской администрации способны придумать новые препоны, и он закончил без всякого воодушевления: — Да, это могло бы изменить ситуацию, хотя мне, конечно, трудно судить.

Ободренный тем, что сумел заинтересовать Росси, Брунетти шагнул к двери террасы и распахнул ее.

— Позвольте мне кое-что показать вам, — сказал он и указал рукой на дверь. — Окна на этаже под нами точно такие же, как у нас. — Не оглядываясь на Росси, он продолжал: — Если вы сейчас посмотрите вот сюда, вниз налево, вы поймете, что я имею в виду. — С непосредственностью старого друга семьи Брунетти наполовину высунулся из окна террасы, опираясь на широко расставленные ладони, чтобы посмотреть на окна нижней квартиры. Но — о ужас! — теперь, когда он внимательно всмотрелся в контуры окон, он мгновенно убедился, что они совершенно непохожи на окна в его квартире: перемычки проемов соседских окон вырезаны из белого истрийского мрамора, а его собственные окна представляли собой всего лишь выложенные на стене прямоугольники из кирпича.

Он снова принял вертикальное положение и повернулся к Росси. Молодой человек стоял как вкопанный, приоткрыв рот, его поднятая левая рука с раскрытой ладонью указывала на Брунетти, словно он пытался отразить нападение злых духов.

Брунетти сделал шаг по направлению к нему, но Росси, не опуская руку, быстро отступил назад.

— Вы… с вами все в порядке? — спросил Брунетти, останавливаясь у двери.

Молодой человек пытался заговорить, но голос не слушался его. Наконец он опустил руку и пробормотал несколько слов так тихо, что Брунетти не смог их расслышать.

Брунетти, пытаясь сгладить неловкость, бодро заявил:

— Что ж, боюсь, я ошибался насчет окон. Там и смотреть-то не на что.

Напряжение на лице Росси ослабло, он попытался улыбнуться, но нервозность по-прежнему чувствовалась, и это не могло не передаться его собеседнику.

Стараясь отделаться от мрачных мыслей по поводу инцидента возле террасы, Брунетти попросил:

— Расскажите мне все же, каковы будут последствия вашей проверки?

— Простите? — Росси, казалось, с трудом очнулся от чар.

— Что вероятнее всего случится?

Росси сделал шаг назад и начал говорить. Его слова казались странной мантрой, повторяемой человеком для самогипноза, — одно и то же бесчисленное количество раз.

— В случае если разрешительные документы на строительство имеются в наличии, но конечный акт приемки так и не был оформлен, налагается штраф, размер которого зависит от серьезности нарушения строительных норм, действующих на данный момент. — Брунетти внимал как завороженный. — Если же ни заявки не было подано, ни акта приемки не имеется, то этот случай передается на рассмотрение в Центральный комитет по культурному наследию, а они уже примут решение на основании того, насколько велик ущерб, нанесенный архитектуре города этой нелегальной застройкой.

— И что? — попытался помочь Брунетти.

— Иногда налагается штраф.

— А помимо штрафа?

— Ну… иногда незаконную постройку сносят.

— Что?! — Брунетти взорвался, отбросив все свое деланое спокойствие.

— Порой проблемную конструкцию приходится ликвидировать. — Росси говорил с кривой улыбкой, будто давая понять, что в этом случае он не несет никакой ответственности.