— В этом нет ничего противозаконного, — процедила она с видом человека, который имеет богатый опыт общения с адвокатами.

— Знаю, синьорина. Разумеется, нет. Элементарное любопытство, знаете ли. Это не имеет никакого отношения к теме нашего с вами разговора. Как вы помните, я собирался расспросить вас о Маурицио.

— У вас есть такая же чернобурка сорокового размера? — раздался позади них женский голос.

На лице синьорины Бонамини появилась дежурная улыбка.

— К сожалению, нет, синьора. Все размеры распроданы. Остался только сорок четвертый.

— Нет, нет, это мне не подойдет, — рассеянно пробормотала женщина и неторопливо продефилировала в отдел женского платья.

— А вы были знакомы с его кузеном? — спросил Брунетти, когда синьорина Бонамини снова повернулась к нему.

— С Роберто, что ли?

— Да.

— Нет, никогда с ним не встречалась, но Маурицио время от времени говорил мне о нем.

— И что же он о нем говорил? Не можете вспомнить?

Она немного помолчала, обдумывая его вопрос.

— Нет. Не могу. По всей видимости, ничего особенного.

— Тогда не могли бы вы мне сказать, исходя из того, как Маурицио о нем отзывался, у них были хорошие отношения?

— Они были братьями, — веско ответила она, считая, по-видимому, что этого вполне достаточно.

— Мне это известно, синьорина, но не могли бы вы вспомнить слова Маурицио или, быть может, ваше собственное впечатление, сейчас уже не важно, — словом, его мнение о Роберто. — Брунетти пустил в ход еще одну ободряющую улыбку.

Она задумчиво подняла руку и расправила норковый жакет.

— Ну… — неуверенно начала она, затем смутилась и замолчала; наконец, собравшись с мыслями, сказала: — Если начистоту, то у меня создалось такое впечатление, что Маурицио был им недоволен.

У Брунетти хватило ума не перебивать ее и дать ей закончить свою мысль.

— Был однажды такой случай, — они отправили его, Роберто то есть, — в Париж. По-моему, это был Париж. Большой город, сами понимаете, Лоренцони вели там какие-то важные переговоры. Я, в общем-то, так до конца и не поняла, что там у них произошло, но Роберто открыл какую-то посылку или что-то в этом роде или подсмотрел что-то в контракте, а потом проболтался об этом кому не следует. Как бы то ни было, контракт не был подписан.

Она взглянула на Брунетти; от нее не укрылось нескрываемое разочарование, отразившееся на его лице.

— Знаю, знаю, в этом нет ничего особенного, — поспешно добавила она, — но Маурицио прямо с цепи сорвался, когда узнал об этом, — она еще немного помолчала, тщательно обдумывая следующие слова, — у него, по правде сказать, тот еще характер, у Маурицио.

— И ваша рука?…

— Нет, — поспешно возразила она, — говорю же вам, это был несчастный случай. Он не нарочно это сделал. Можете мне поверить, если бы это было не так, то я уже на следующее утро прямо из больницы отправилась бы в полицейский участок. — Она снова подняла зажившую руку и поправила жакет. — Маурицио может выйти из себя. Наорать. Но я никогда не слышала, чтобы он кого-нибудь ударил. Но когда он выходит из себя, разговаривать с ним бесполезно; будто бы он — это уже не он.

— А какой он, когда он — это он?

— О, он очень серьезный. Даже слишком. Потому-то я и перестала с ним встречаться; то он позвонит и скажет, что у него много работы и что он задержится в офисе допоздна, а то вдруг притащит на ужин какого-нибудь очередного клиента… А когда еще случилось это… — Она махнула рукой, негласно давая ему понять, что она имеет в виду. — Словом, я сказала ему, что не хочу его больше видеть.

— И как он на это отреагировал?

— По-моему, он обрадовался до чертиков, особенно после того, как я сказала, что подпишу все необходимые бумаги, как требовали его адвокаты.

— И вы с тех пор так ни разу и не увиделись?

— Нет. Сталкиваемся иногда на улице, сами знаете, как это бывает; «привет», «привет», и больше ничего. Даже не останавливаемся, чтобы поболтать, расспросить, как дела, как жизнь, что-то в этом роде. Ничего подобного.

Брунетти снова вытащил из кармана портмоне и протянул ей свою визитку.

— Синьорина, если вы еще что-нибудь припомните, будьте добры, позвоните, пожалуйста, в квестуру, ладно?

Она взяла карточку и рассеянно сунула ее в кармашек коричневой кофточки.

— Разумеется, — равнодушно процедила она, и Брунетти усомнился, что его визитка доживет до обеденного перерыва.

Пожав синьорине руку и распрощавшись, Брунетти проделал обратный путь мимо стоек с мехами и направился к эскалатору. Уже на выходе он задумался о том, сколько сокрытых от налоговой полиции миллионов лир было выплачено синьорине Бонамини в обмен на ее подпись. Но, как он всегда напоминал себе в таких случаях, уклонение от уплаты налогов не входило в сферу его компетенции.

Не успел Брунетти войти в вестибюль квестуры после обеденного перерыва, как охранник сообщил ему, что Патта хочет его видеть. Опасаясь, что Скарпа уже успел пожаловаться своему покровителю, Брунетти, не теряя ни минуты, поднялся к вице-квесторе.

Но, если даже лейтенант Скарпа и сказал что-нибудь, Патта не подал виду. Брунетти с удивлением заметил, что тот пребывает в благодушном настроении, что случалось крайне редко и вообще было для него нетипично. Что-то здесь не так, подумал Брунетти и сразу обратился в слух.

— Ну, как продвигается расследование дела об убийстве Лоренцони, Брунетти? — осведомился Патта, как только тот уселся напротив него. — Есть какие-нибудь результаты?

— Пока нет, сэр, но у нас есть несколько значительных зацепок. — Эта тщательно взвешенная ложь, как показалось Брунетти, позволила бы создать иллюзию, что вице-квесторе в курсе всех подробностей, и вместе с тем предотвратила бы дальнейшие расспросы с его стороны.

— Отлично, отлично, — закивал Патта.

Брунетти этого было вполне достаточно, чтобы сделать вывод, что его ни капельки не интересуют ни Лоренцони, ни само расследование; его мысли были явно заняты чем-то другим, и ему не терпелось об этом сообщить. Брунетти помолчал; долгий опыт общения с Паттой подсказывал ему, что порой тот предпочитал, чтобы новости из него вытягивали клещами. Как бы там ни было, Брунетти не собирался ему в этом помогать.

В конце концов Патта не выдержал:

— Это по поводу передачи, Брунетти.

— Да, сэр? — учтиво откликнулся Брунетти.

— Той самой, которую готовит съемочная группа с телеканала RAI. Передача будет посвящена работе полиции.

Брунетти начал смутно припоминать что-то о готовящейся телепередаче, посвященной работе полиции. Съемки должны были проходить в Падуе. Несколько недель назад ему прислали письмо, в котором спрашивали, не хочет ли он выступить в качестве консультанта. А может, он предпочтет роль комментатора? Брунетти выбросил письмо в корзину для мусора и благополучно забыл о нем, равно как и о самой передаче.

— Да, сэр? — повторил он не менее учтиво.

— Им нужен ты.