ртом стоял Ла Капра.

Ла Капра опомнился первым и непринужденно улыбнулся.

— Синьор полицейский, так вы вернулись. Какое приятное совпадение. Я только что закончил расставлять экспонаты в моей галерее. Не хотели бы вы взглянуть на них?

Брунетти проследовал за ним в галерею и быстро обежал глазами выставочные витрины. Когда они вошли, Ла Каира повернулся и сказал:

— Позвольте мне взять ваше пальто. Вы, должно быть, замерзли, пока шли по дождю. Такой-то ночью, — он помотал головой, ужасаясь одной мысли.

Брунетти снял пальто, заметив, как оно отяжелело от воды, и отдал его Ла Капре. Тот тоже, казалось, удивился его весу и не смог придумать ничего лучше, как перебросить пальто через спинку стула, где оно и осталось висеть, и вода стекала с него на пол широкими ручьями.

— Что привело вас ко мне снова, Dottore? — спросил Ла Капра, но прежде чем Брунетти успел ответить, сказал: — Позвольте предложить вам что-нибудь выпить. Может быть, граппы? Или горячего ромового пунша? Прошу вас, я не могу позволить вам так стоять и мерзнуть, вы же гость в моем доме, я обязан вас угостить.

Не дожидаясь ответа, он подошел к интеркому, который висел на стене, и нажал кнопку. Через несколько секунд послышался тихий щелчок, и Ла Капра произнес в трубку:

— Не мог бы ты принести бутылку граппы и немного горячего ромового пунша?

Он повернулся к Брунетти, улыбаясь, — идеальный хозяин.

— Сейчас все будет. Ну а теперь, пока мы ждем, скажите мне, Dottore, что заставило вас снова навестить меня так скоро?

— Ваша коллекция, синьор Ла Капра. Я узнавал о ней все больше и больше. И о вас.

— Неужели? — произнес Ла Капра, по-прежнему улыбаясь. — Я и понятия не имел, что меня так хорошо знают в Венеции.

— В других местах тоже, — ответил Брунетти. — В Лондоне, например.

— В Лондоне? — Ла Капра изобразил вежливое удивление. — Как странно. Мне казалось, я никого не знаю в Лондоне.

— Ну, возможно, вы приобретали там какие-то изделия?

— Ах да, я думаю, это вполне возможно, — ответил Ла Капра, продолжая улыбаться.

— И в Париже, — добавил Брунетти.

И снова вежливое удивление, как будто Ла Капра ждал, что после Лондона Брунетти упомянет Париж. Однако прежде чем он успел что-либо сказать, дверь открылась и вошел молодой человек, но не тот, который впускал Брунетти внутрь. Он держал поднос с бутылками, стаканами и серебряным термосом. Поставив поднос на низенький столик, он хотел уйти. Брунетти узнал его не только по фотографии, присланной из Рима, но и потому, что он был похож на своего отца.

— Нет, Сальваторе, останься и выпей с нами, — сказал Ла Капра.

Потом повернулся к Брунетти:

— Что вы предпочитаете, Dottore? Я вижу здесь сахар. Хотите, я приготовлю вам пунш?

— Нет, спасибо. Я буду граппу.

«Джакопо Поли», изысканная бутылка ручной работы, только лучшее для синьора Ла Капры. Брунетти выпил все одним глотком и поставил свой стакан обратно на поднос прежде, чем Ла Капра закончил наливать кипяток в свой ром. Пока Ла Капра был занят наливанием и помешиванием, Брунетти оглядел помещение. Многие изделия походили на те, что он видел в квартире Бретт.

— Еще одну, Dottore? — спросил Ла Капра.

— Нет, спасибо, — сказал Брунетти, мечтая, чтобы бившая его дрожь прекратилась.

Ла Капра закончил смешивать свой напиток, отпил чуть-чуть, потом поставил стакан обратно на поднос.

— Пойдемте, Dottore Брунетти. Позвольте мне показать вам кое-что из моих новых приобретений. Их привезли только вчера, и я, признаюсь, просто в восторге от того, что они теперь мои.

Ла Капра повернулся и прошел к левой стене галереи, но когда он двинулся, Брунетти услышал у него под ногами хруст. Посмотрев вниз, он увидел на полу кружок глиняных осколков. Один осколок пересекала черная полоса. Красный и черный, два основных цвета керамики, которую показывала ему Бретт.

— Где она? — спросил Брунетти, уставший и замерзший.

Ла Капра, стоящий к Брунетти спиной, на секунду замер, потом повернулся к нему.

— Где кто? — с любопытством спросил он, улыбаясь.

— Dottoressa Линч, — ответил Брунетти.

Ла Капра не сводил с Брунетти взгляда, но тот почувствовал, что между отцом и сыном проскочила какая-то искра.

— Dottoressa Линч? — переспросил Ла Капра озадаченным, но по-прежнему очень вежливым тоном. — Вы имеете в виду ученую из Америки? Ту, которая написала про китайскую керамику?

— Да.

— Ах, Dottore Брунетти, вы себе не представляете, как бы я хотел, чтобы она побывала здесь. У меня есть две вещицы — из тех, что привезли вчера, — и мне хочется кое-что о них узнать. Я не уверен, что они настолько старинные, как я думал, когда… — пауза была короткой, но Брунетти был уверен, что Ла Капра нарочно ее сделал, — когда я их приобретал. Я бы что угодно отдал за возможность проконсультироваться с Dottoressa Линч. — Он посмотрел на молодого человека, потом быстро перевел взгляд на Брунетти. — Но что же заставляет вас подозревать, что она здесь?

— То, что это единственное место, где она может быть, — объяснил Брунетти.

— Боюсь, я вас не понимаю, Dottore. Я не знаю, о чем вы говорите.

— Я говорю вот об этом, — сказал Брунетти, наступая на один из кусочков керамики.

Ла Капра невольно вздрогнул от звука, но не отступился.

— Я все равно не понимаю. Если вы говорите об этих осколках, то все очень просто. Пока изделия еще были в упаковке, кое-кто обошелся с одним из них очень неаккуратно. — Он посмотрел на кусочки, горестно покачав головой, опечаленный потерей и не веря, что кто-либо мог оказаться настолько неуклюжим. — Я распорядился, чтобы виновного наказали.

Как только Ла Капра договорил, Брунетти почувствовал у себя за спиной движение, но прежде чем он успел повернуться и посмотреть, что это было, Ла Капра шагнул к нему и взял его за локоть.

— Но пойдемте же посмотрим на новые произведения.

Брунетти выдернул руку и обернулся, но молодой человек уже был у двери. Он открыл ее, улыбнулся Брунетти, выскользнул из комнаты и закрыл за собой дверь. Брунетти услышал снаружи не вызывающий сомнений звук: ключ повернули в замке.

Быстрые шаги затихли в дальнем конце коридора.

Брунетти повернулся к Ла Капра.

— Слишком поздно, синьор Ла Капра, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и рассудительно. — Я знаю, что она здесь. Вы только навредите себе, если попытаетесь что-нибудь с ней