возлюбленная.

— Она приехала сюда поговорить с Семенцато о тех подделках, которые прибыли в Китай. Два подонка на прошлой неделе избили ее. Сломали ей челюсть и несколько ребер. Тут об этом было в газетах.

Снова из Рима донесся свист Каррары, но на сей раз он исхитрился выразить им сочувствие.

— А тут не было ничего, — сказал он.

— Ее ассистентка в Китае, японка, которая приезжала сюда, чтобы проследить за возвращением выставки в Китай, погибла там в результате несчастного случая.

— Фрейд где-то сказал, что случайностей не бывает, верно? — спросил Каррара.

— Не знаю, имел ли Фрейд в виду Китай, когда говорил это, но, действительно, на случайность не похоже.

Бурчание Каррары могло означать что угодно. Брунетти решил принять его за утвердительное междометие и сказал:

— Я собираюсь пойти поговорить с Бретт Линч завтра утром.

— Зачем?

— Хочу попробовать убедить ее на некоторое время уехать из города и еще побольше узнать о подмененных предметах. Что это было, есть ли у них рыночная цена…

Каррара перебил его:

— Конечно, у них есть рыночная цена.

— Да, я понимаю, Джулио. Но я хочу иметь представление, какой могла бы быть цена, если бы они продавались в открытую.

— Извини. Я не понял, что ты имел в виду, Гвидо. — Его молчание можно было истолковать как извинение. И потом он добавил: — Если они из раскопа в Китае, то можно назначать любую цену, какую пожелаешь.

— Такие редкие? — спросил Брунетти.

— Такие редкие. Но что ты хочешь о них узнать?

— Главным образом я хотел бы прояснить, где или как могли были быть сделаны копии.

Каррара опять перебил его:

— В Италии полно мастерских, которые делают копии, Гвидо. Что угодно: греческие статуи, этрусские драгоценности, керамику эпохи Мин, картины эпохи Ренессанса. Называешь, и вот тебе итальянский мастер, готовый сделать штучку, в которой не всякий знаток распознает подделку.

— Но разве у вас там нет специалистов, у которых есть способы разоблачить обман? Я точно читал. Радиоуглеродный анализ и тому подобное.

Каррара рассмеялся.

— Поговори с Бретт Линч, Гвидо. У нее в книге про это целая глава, так что будь уверен, она может тебе рассказать такое, что не будешь спать долгими зимними ночами. — Брунетти услышал на том конце провода голоса, потом воцарилась тишина — это Каррара прикрыл трубку рукой. Через секунду он прорезался: — Извини, Гвидо, но мне звонят из Вьетнама; я не мог связаться с ними два дня. Позвони мне, если что-нибудь услышишь, и я тоже.

Прежде чем Брунетти согласился, Каррара отключился.

Совершенно не чувствуя, как жарко стало у него в кабинете, Брунетти сидел за столом и размышлял над тем, что ему сообщил Каррара. Возьмите директора музея, добавьте охранников, профсоюзы, подмешайте к этому щепотку мафии и в результате получите коктейль достаточно крепкий, чтобы у отдела хищений художественных ценностей было жестокое похмелье. Он вытащил из ящика стола лист бумаги и начал составлять список вопросов, которые ему нужно было задать Бретт. Он хотел получить полные описания предметов, которые она определила как копии. Ему нужно было больше информации о том, в какой момент могла произойти подмена и где и как могли были быть изготовлены фальшивки. И еще ему нужен был полный отчет о каждом разговоре или обмене письмами с Семенцато.

Он прекратил писать и стал думать о другом: уедет ли она обратно? Вспомнив, какой она была в последние секунды их разговора, как она хлопнула рукой по столу и сердито вышла из комнаты, он поразился внезапно посетившей его новой мысли.

Почему ее лишь побили, в то время как Семенцато убили? Он раньше не сомневался, что посланные к ней подонки получили приказ выколотить из нее охоту идти на встречу. Но зачем им это понадобилось, если они все равно собирались убить Семенцато? То ли вмешательство Флавии изменило ход событий, то ли Семенцато переусердствовал в самообороне, что привело к его смерти?

Ладно, сначала то, что реально. Он позвонил вниз и попросил Вьянелло подняться, а заодно пригласить синьорину Элеттру. Отчет из Интерпола не прибыл, так что Брунетти подумал, что пора начинать суетиться самому. Пока он ждал их, открыл окно.

Они пришли вместе через несколько минут. Вьянелло придержал открытую дверь, пропуская ее вперед. Когда они оказались внутри, Брунетти закрыл окно, и сержант, вечно неприветливый и похожий на медведя, подтащил стул к столу Брунетти и держал его, пока синьорина Элеттра не села. Вьянелло ли это?

Усевшись, синьорина Элеттра выложила на стол единственный листок бумаги.

— Это из Рима, синьор. — В ответ на его невысказанный вопрос она добавила: — Они обнаружили отпечатки пальцев.

Письмо на бланке полиции карабинеров с неразборчивой подписью утверждало, что отпечатки пальцев с телефона Семенцато совпадают с отпечатками Сальваторе Ла Капра, двадцати трех лет, постоянно проживающего в Палермо. Несмотря на молодость, Ла Капра имел на своем счету значительное количество арестов и обвинений: вымогательство, изнасилование, нападение, покушение на убийство и связи с известными членами мафии. Все эти обвинения были одно за другим сняты в ходе затяжных расследований, тянувшихся от ареста до суда. Три свидетеля по делу о вымогательстве исчезли; женщина, заявившая об изнасиловании, забрала свое заявление. Единственное, за что Ла Капра был осужден, это превышение скорости, за каковое нарушение он уплатил мизерный штраф в размере четырех с половиной тысяч лир. Далее сообщалось, что Ла Капра не работает и живет со своим отцом.

Закончив читать, Брунетти взглянул на Вьянелло.

— Ты это видел?

Вьянелло кивнул.

— Почему имя звучит знакомо? — спросил Брунетти, обращаясь к обоим.

Синьорина Элеттра и Вьянелло заговорили одновременно, но Вьянелло, услышав ее, замолчал и махнул ей, чтобы продолжала.

Она не продолжила, и Брунетти поторопил ее: «Ну?», проклиная все эти чертовы галантности.

— Архитектор? — спросила синьорина Элеттра, и Вьянелло согласно кивнул.

Этого было достаточно, чтобы Брунетти вспомнил. Пять месяцев назад архитектор, занятый масштабной реставрацией палаццо на Большом Канале, дал показания против сына владельца палаццо, заявив, что этот сын угрожал ему расправой, если работа над проектом реставрации, продолжавшаяся уже восьмой месяц, еще затянется. Попытки архитектора объяснить проволочки трудностями в получении разрешений на перепланировку были отметены сыном, который предупредил, что его отец не привык ждать и что с теми, кто не угодил ему или его отцу, часто случаются всякие нехорошие вещи. На следующий день, еще до того, как полиция успела отреагировать на жалобу, архитектор уже снова появился в квестуре с заявлением, что он все не так понял и никто ему не угрожал. Обвинение было снято, но рапорт был написан и прочитан всеми тремя, и все они теперь вспомнили, что жалоба поступала на Сальваторе Ла Капра.

— Я думаю, надо бы проверить, дома ли синьорино Ла Капра или его папа, — предложил Брунетти. — И, синьорина, — добавил он, обращаясь к Элеттре, — не могли бы вы посмотреть, что найдется на его отца, если вы не заняты чем-нибудь другим.