— Ну? — начал Брунетти.

— Чего «ну»? — лениво отозвался Мальфатти.

— Будем говорить или будем молчать? — с нажимом спросил Брунетти, словно крутой коп из телевизора.

— Чего говорить-то?

Брунетти закрыл рот, отвернулся и посмотрел в зарешеченное окошко.

— Вы расскажете мне все, что случилось и как. Про квартиры можете не говорить, сейчас это не важно. Это выплывет само собой. Меня интересуют убийства. Все четыре убийства, которые вы совершили.

Мальфатти тяжело заерзал на матрасе. Брунетти думал, что сейчас он начнет оспаривать число убийств, однако тот пока не созрел, наверное, для спора.

— Он уважаемый влиятельный человек, — продолжил Брунетти, не трудясь называть имени того, кого он имел в виду. — Если вы не расскажете, какова была его роль в этих преступлениях, дело дойдет до его свидетельств против вас. — Он сделал многозначительную паузу. Мальфатти тоже молчал. — Вы не однажды нарушали закон. За вами числится покушение на убийство, а теперь и убийство. Доказать вашу вину в смерти Раванелло не составит труда. — Тут Мальфатти удивленно вытаращил глаза. — Вас видела соседка. — Мальфатти потупился. — Судьи ненавидят тех, кто убивает полицейских. Особенно женщин. Поэтому вас в любом случае ожидает тюремное заключение. При вынесении приговора учтут и мое мнение. — Брунетти снова сделал паузу, дабы Мальфатти повнимательнее отнесся к его следующей фразе. — Так вот, когда меня спросят, я предложу Порто Адзурро.

Мальфатти невольно вздрогнул. Все знали, что паршивее, чем Порто Адзурро, места в Италии нет. Это тюрьма для особо опасных преступников, откуда еще никому не удавалось сбежать. Брунетти ждал. Мальфатти молча лежал и думал.

— Ну а если я расскажу? — спросил он наконец.

— Тогда я попрошу судей принять это во внимание.

— И все?

— И все. — Брунетти тоже питал ненависть к тем, кто убивает полицейских.

— Va bene [47], — согласился Мальфатти, поразмыслив еще секунду. — Но только чтобы это зачлось как добровольное признание. Запишите, что как только меня арестовали, я добровольно, значит, обещал сотрудничать.

Брунетти поднялся.

— Я позову секретаря, — сказал он, открыл дверь и выглянул в коридор. В другом конце коридора за столом сидел молодой человек. Брунетти поманил его пальцем. Вскоре тот появился в камере, неся блокнот и магнитофон.

Когда все было готово к записи, Брунетти скомандовал:

— Пожалуйста, назовите свое имя, дату рождения и адрес настоящего места жительства.

— Мальфатти, Пьетро. Двадцать восьмое сентября одна тысяча девятьсот шестьдесят второго года. Кастелло, двадцать три шестнадцать.

Так продолжалось около часа. На протяжении всей записи Мальфатти говорил голосом совершенно будничным, ничуть не более взволнованным, чем при произнесении первой фразы, хотя рассказ получился куда какой захватывающий.

Идея этой аферы принадлежала не то Раванелло, не то Сантомауро — Мальфатти не уточнял, ему было все равно. На него они вышли через мальчиков с виа Капуччина и предложили ему ежемесячно собирать для них арендную плату в обмен на процент с дохода. Он сразу согласился, хотя насчет денег у них сначала возник спор. Они давали слишком мало. В конце концов они сошлись на двенадцати процентах, так за эти двенадцать процентов ему пришлось торговаться с ними целый час.

Желая еще увеличить свою долю, он внес предложение, чтобы часть легальных доходов Лиги выплачивалась в виде чеков нужным людям. Их он выбирал сам. Мальфатти, чувствовалось, был очень горд своей находчивостью.

— Когда об этом узнал Маскари? — спросил Брунетти, перебивая его хвастливую речь.

— Три недели назад. Он пришел к Раванелло и сказал, что что-то не в порядке со счетами. Он не догадывался, что Раванелло замешан, он думал, это все проделки Сантомауро. Дурак. — Мальфатти презрительно сплюнул на пол. — Если бы он захотел, он бы легко мог получить свою треть, не меньше, а то и больше. — Мальфатти перевел взгляд с Брунетти на секретаря и обратно, как бы приглашая их разделить его презрение.

— И что было потом? — спросил Брунетти, оставляя свое презрение при себе.

— Сантомауро и Раванелло пришли ко мне где-то за неделю. Они хотели, чтобы я помог им его убрать. Но я же знал, что это за люди, и сказал, что не стану ничего делать, если они мне не помогут. Я же не дурак. — Он снова шнырнул глазами туда-сюда. — Знаете, с такими надо держать ухо востро. Сделаешь для них что-нибудь, а они потом на шею сядут. Нет, я хотел, чтобы они тоже замазались.

— Вы так прямо им и объяснили?

— Вроде того. Я сказал, что согласен, но только они должны все подготовить.

— А они что?

— Они заставили Креспо позвонить Маскари и сказать, что ему, мол, известно, что Маскари интересуется тем, как Лига сдает квартиры, и что он живет в такой квартире. А Маскари проверил по списку. Но в тот день вечером Маскари должен был лететь на Сицилию — мы это знали, — и Креспо предложил ему заехать к нему домой по дороге в аэропорт, чтобы потолковать.

— И что?

— Он согласился.

— А Креспо был там, когда Маскари приехал?

— Ну уж нет. Этот очень осторожный был, говнюк. Он не хотел неприятностей на свою задницу. Он смылся заранее — вроде у него работа. А мы остались ждать Маскари. Часов в семь он и появился.

— Как это произошло?

— Я открыл ему дверь. Он подумал, что я и есть Креспо. Проходит он в комнату, а я предлагаю ему присесть и выпить чего-нибудь. Он говорит, что, дескать, у него скоро самолет и ему нужно торопиться. Я снова спрашиваю, не хочет ли он выпить. Он снова отказывается. Тогда я говорю, что и сам выпью. Я сам зашел сзади, где стоял столик с бутылками, и тогда-то все и вышло.

— Что вышло?

— Я огрел его.

— Чем?

— Железной трубой. Той самой, которая была у меня сегодня. Очень удобно.

— Сколько раз вы его ударили?

— Один. Я боялся, что он своей кровищей всю мебель замарает. И я не собирался его кончать. Я оставил это им.

— А они?

— Уж не знаю. То есть я не знаю, который из них его прикончил. Они сидели в ванной. Я позвал их, и мы затащили его в ванную. Он был еще жив и стонал.

— А почему в ванную?

Красноречивый взгляд Мальфатти показывал, что интеллект Брунетти не оправдывает его ожиданий.

— Да из-за крови.

Повисла пауза. Видя, что Брунетти молчит, Мальфатти продолжил:

— Мы положили его на пол. Я вернулся в комнату и принес трубу. Сантомауро все время твердил, что надо расквасить ему рожу — мы так давно решили, — чтобы его не сразу опознали и было время подправить документы в банке. Ну, я сунул ему трубу и предложил поработать. А сам пошел в гостиную и закурил. Когда вернулся, все было готово.

— Он был уже мертвый?

Мальфатти пожал плечами.

— Раванелло и Сантомауро его убили?