Старик снова сел на стул и занялся почтой.

— Пятый этаж, фамилия на двери.

Брунетти молча повернулся и вышел. У дверей ему послышалось, что консьерж все еще бормочет «синьор», что, впрочем, вполне могло оказаться и просто злобным пыхтеньем.

Брунетти пересек мраморное парадное и нажал кнопку вызова лифта. После минут примерно пяти бесплодных ожиданий он заподозрил, что с лифтом что-то не так. Возвращаться и выяснять у консьержа, работает ли лифт, ему не улыбалось. Оставалось только подняться на пятый этаж пешком. Слева от лифта была дверь на лестницу, куда он и направился. По пути он ослабил узел галстука и несколько раз приподнимал промокшую на бедрах ткань своих брюк, потому что они липли к коже и мешали идти. На пятом этаже он вытащил платок и промокнул лицо.

Нужную ему квартиру он действительно отыскал по фамилии. «Джованни Фельтринелли — архитектор», — гласила табличка на одной из дверей. Часы показывали 11.35. Он позвонил. За дверью тотчас послышались быстрые шаги. Отворил ему молодой человек, имевший весьма отдаленное сходство с фотографией, которую Брунетти видел в одном деле из синей папки: короткая стрижка, светлые волосы, тяжелая квадратная нижняя челюсть, спокойные темные глаза.

— Да? — Он глядел на незнакомца, вопросительно и приветливо улыбаясь.

— Синьор Джованни Фельтринелли? — Брунетти вытащил удостоверение.

Едва молодой человек увидал корочку, его улыбка растаяла.

— Да. Что вам нужно? — Его голос тоже переменился, от приветливости не осталось и следа.

— Мне нужно поговорить с вами, синьор Фельтринелли. Разрешите войти?

— Зачем спрашивать? — устало пробормотал хозяин. Он распахнул дверь шире и попятился.

— Permesso [9], — повторил комиссар, переступая порог.

Табличка на двери, похоже, не обманывала насчет профессии хозяина. Гармония и уют жилища, вкус и мастерство в его обустройстве — все говорило о том, что здесь обитает архитектор. В гостиной, куда попал Брунетти, были белые стены и светлый елочкой паркет. На полу лежало несколько поблекших от времени ковриков ручной работы, стены украшала еще пара таких же, по виду — персидских. У дальней стены помещался длинный восточный диван, обитый бежевым шелком. Напротив был невысокий столик с продолговатой стеклянной столешницей, на котором стояло большое плоское глиняное блюдо. Одну стену занимали полки с книгами, на другой висели чертежи и фотографии в рамках. Повсюду на них были запечатлены приземистые вместительные сооружения в один-два этажа, на фоне непаханой целины. В дальнем углу стоял высокий чертежный стол. Несмотря на чудовищный угол наклона крышки, на ней каким- то чудом держалась пепельница с дымящейся внутри вонючей сигаретой.

Расположение предметов было таково, что взгляд все время невольно возвращался к центру комнаты, к простой глиняной тарелке на столике. Брунетти чувствовал это, но не понимал, как это происходит.

— Синьор Фельтринелли, — начал он, — нам нужна ваша помощь в расследовании одного дела.

Фельтринелли молчал.

— Я предлагаю вам взглянуть на портрет одного человека и сказать, не знаком ли он вам.

Фельтринелли подошел к чертежному столу, взял сигарету, жадно затянулся и смял окурок в пепельнице.

— Я не выдаю имен.

— Простите? — Брунетти сделал вид, что не понимает.

— Я не выдаю своих клиентов. Можете показывать мне любые фотографии, я не назову ни одного имени.

— Я не спрашиваю вас о ваших клиентах, синьор Фельтринелли. Меня не интересует, кто они такие. Но мы полагаем, что вы можете знать кое-что об одном человеке. Нам нужно, чтобы вы взглянули на его портрет и сказали, видели вы его когда-либо или нет.

Фельтринелли отошел от стола и встал у маленького окна слева. И тут Брунетти понял, в чем секрет этой комнаты: все было устроено так, чтобы отвлечь взгляд смотрящего от этого окна, за которым не было ничего, кроме глухой и скучной кирпичной стены соседнего дома в двух метрах.

— А вдруг я не захочу?

— Чего?

— Смотреть на портрет.

В квартире не было кондиционера, и Брунетти казалось, что он, взмокнув от пота, должен теперь до печенок провонять запахом дешевого табака, который курил хозяин.

— Синьор Фельтринелли, я прошу вас исполнить ваш гражданский долг и помочь полиции в расследовании преступления. Нам необходимо опознать убитого, иначе мы не можем сдвинуться с места.

— Это тот самый, которого нашли вчера за городом?

— Да.

— Вы полагаете, что он из наших?

— Да.

— Почему?

— Это вам знать не обязательно.

— Но вы думаете, что он трансвестит?

— Да.

— И проститутка?

— Возможно.

Фельтринелли отклеился от окна и подошел.

— Давайте ваш портрет, — сказал он, протягивая руку.

Брунетти раскрыл папку, вынул ксерокопию рисунка и подал ее Фельтринелли. На его влажной ладони, державшей папку, остался ярко-синий отпечаток. Фельтринелли взглянул на портрет, потом прикрыл рукой волосы, чтобы видеть одно лицо. После чего он вернул рисунок Брунетти и сказал:

— Нет, я его не знаю.

Поверив ему, Брунетти убрал рисунок обратно в папку.

— А среди ваших знакомых нет таких, кто мог бы нам помочь?

— Вы, наверное, проверяете тех из нас, кого задерживала полиция?

— Да. Больше некого.

— Ну да, пока не всех арестовали, — усмехнулся Фельтринелли и, помолчав, спросил: — У вас есть еще копия?

Брунетти извлек один листок из папки и вместе со своей визиткой подал ему:

— Позвоните в полицию Местре и спросите меня или сержанта Галло.

— Как это произошло?

— Напишут в сегодняшних газетах.

— Я не читаю газет.

— Его забили до смерти.

— На пустыре?

— Я не уполномочен сообщать вам подробности, синьор.

Фельтринелли отнес рисунок на чертежный стол и зажег еще одну сигарету.

— Ну ладно, — сказал он, возвращаясь к Брунетти, — я покажу его кое-кому. Если мне удастся что- либо выяснить, я с вами свяжусь.

— Вы архитектор, синьор Фельтринелли?

— Да. То есть у меня имеется диплом архитектора. Но я не работаю по специальности.

— Однако вы ведь делаете что-то? — Брунетти кивнул в сторону чертежного стола, где лежал лист миллиметровки.

— А… это потехи ради, комиссар. Я давно без работы.

— Сочувствую вам, синьор.

Фельтринелли сунул руки в карманы и сказал совершенно спокойно:

— Я работал в Египте, по заказу египетского правительства проектировал жилые дома. Но потом они решили, что все иностранцы должны раз в год сдавать кровь на СПИД. В прошлом году у меня оказался