нерешительным казалось его лицо.

Эта вечная маска, которую эр'Хазеппа носил всю свою жизнь, не раз и не два служила ему отличной защитницей и помощницей в большой политике Рапгара. С самого начала его подъема по лестнице власти враги и конкуренты всегда отсеивали, на их взгляд, более сильных и опасных, оставляя «неопасного» старину Гвидо на закуску, и сами оказывались в пасти тру-тру. Гвидо был достаточно коварен, чтобы ударить в спину и не сдержать обещаний, если считал, что они идут во вред ему или его делу.

— Тиль, доброе утро. Хотя оно конечно же совсем не доброе. — Его лицо было таким же темным, как воздух в Дымке.

Он прошел мимо меня, едва заметно склонил голову на приветствие Фарбо и сел за стол, став мрачнее тучи.

— Два убийства за одну ночь, Тиль. Грей, располагавший сведениями больше всех нас и хоть сколько-то продвинувшийся вперед, мертв. Мы опять в самом начале пути.

Я знаю эр'Хазеппу с детства. Лучэр учился вместе с моим отцом и дядей, дружил с ними всю жизнь, и для меня не секрет, что эту должность он получил не без помощи моего дядюшки, к вящему недовольству чэры эр'Бархен и чэров эр'Гиндо и эр'Кассо — той самой коалиции в Палате Семи, с которой так любил сталкиваться лбами мой родственник.

Во главе жандармерии эр'Хазеппа встал за двадцать лет до того, как меня обвинили в убийстве. Всей его власти тогда не хватило, чтобы вытащить меня из болота, в которое я угодил. Правда, в этом не было ничего удивительного — Гвидо хоть и чиновник высшего ранга, но не указ Палате Семи, а уж тем более Князю.

Когда я угодил за решетку, в дело влезла большая политика и Гвидо на время просто отодвинули в сторону. Так что, забыв в некоторой степени о благодарности тому, кто поставил его на эту должность, он не стал связываться с более серьезными хищниками. Эр'Бархен и ее банде было невыгодно упускать такой случай, чтобы не поквитаться со старым врагом.

Держу ли я за это на эр'Хазеппу зло? В первые месяцы заключения оно во мне было. Двое его лучших инспекторов, которых он назначил по приказу Палаты, оказались теми, кто, по сути, сфабриковал мое дело. Разумеется, у начальника Скваген-жольца не было выбора, это стандартная фраза тех, кто закрывает глаза и не хочет, чтобы его расплющил паровой каток интриг высшего света, но ведь выбор у нас есть всегда, правда? Впрочем, я не ищу некролог этого лучэра в газетах, на том и покончим.

Гвидо поднял на меня янтарные глаза, прищурился:

— Как поживает Старый Лис?

— Должно быть, хорошо.

— Вы так и не поговорили? — Он осуждающе наморщился.

— Как и вы. Когда вы в последний раз общались с дядюшкой, Гвидо?

— За день до того, как тебя казнили. Он сказал, что снимает с себя полномочия главы Палаты Семи.

Я промолчал. Что, собственно говоря, на это скажешь? Дядюшка был сердит, что из-за моей глупости и увлечения азартными играми пост, который он занимал столько лет, он может потерять в одно мгновение. Я, как всякий молодой эгоист, был зол, что Старый Лис слишком много думает о своей власти, а не о ближайшем родственнике. Так что мы расстались не в самых лучших отношениях.

— Ладно, — вздохнул эр'Хазеппа. — Давай не будем об этом сейчас. Есть гораздо более серьезные и не терпящие проволочек дела. Рассказывай, что случилось на улице.

Я рассказал, и Фарбо, стоявший у окна, иногда сверялся со своим драным блокнотом, внося туда поправки.

— Жуть какая, — скривился Гвидо. — У тебя железный желудок, Тиль. Мне хватило одного посещения прозекторской, где лежали останки предыдущих жертв, чтобы я на три дня забыл об обедах.

Начальник Скваген-жольца, который, когда мне было пять лет, катал меня на закорках, оглушительно ржа, словно обезумевший мерин, скрипнул зубами.

— Мы не будем предъявлять тебе обвинения. Как бы это кощунственно ни звучало, но тебе очень повезло, что этот проклятый Всеединым ублюдок убил сегодня еще одного человека.

— Если только они не работают в паре, — тут же заметил Фарбо.

— Мы не можем исключать такой возможности.

— Ну спасибо, — ровным голосом сказал я.

— Я думаю, ты и сам понимаешь, что следует проверить все версии, Тиль, — примиряющее пророкотал эр'Хазеппа. — Я знаю тебя с пеленок и дружил с твоей семьей. Именно поэтому мы не стали держать тебя в камере положенное по закону время. Хватит. Ты и так за свою жизнь натерпелся достаточно. Но я не стану закрывать глаза. Поэтому дай мне слово, что не покинешь Рапгар до окончания расследования.

— Слово чэра.

— Мне этого достаточно, — обрадовался тот. — Я распорядился, чтобы тебе купили одежду. Уходить отсюда в таком виде, — Гвидо ткнул толстым пальцем в тюремный комбинезон, — слишком вызывающе.

У Фарбо был такой вид, словно он проглотил кислый лимон:

— Хочу напомнить вам, чэр, что Грей следил за чэром эр'-Картиа.

— Вот как? — оживился я. — Так вот почему я нашел его тело. Он шел за ложным Ночным Мясником, а наткнулся на настоящего.

— Из имения Гальвирров от него пришла записка, что он нащупал след. И умер через несколько часов, в десяти метрах от вас!

— Старший инспектор, вы подозреваете не того, — печально вздохнул я. — Жизнь вас так ничему и не научила, и вы второй раз загоняете себя в ту же ловушку. Вместо того чтобы заниматься поимкой настоящего убийцы, в совершенно оскорбительной форме обвиняете меня, только для того, чтобы доказать всему обществу, что и в деле «Черный журавль» вы не ошиблись.

Его лицо стало багровым:

— Вы…

— Я глубоко соболезную, что вы потеряли друга, господин Фарбо, — в моем голосе не было слышно ни капли этого самого соболезнования, — но не собираюсь терпеть необоснованных подозрений. То, что меня застали на месте преступления, не значит, что я убийца. Даже несмотря на наличие у меня амниса, способного вырезать из плоти воздушные замки. Думаю, вы и сами понимаете, что у вас недостаточно улик.

— Это пока.

— Что же, — еще сильнее опечалился я. — Можете и дальше терять время, тратить на меня бесконечные резервы Скваген-жольца, а настоящий убийца в этот момент отправит в Изначальное пламя еще десяток ни в чем не повинных жертв. От себя хочу сказать, что, как и в прошлый раз, я не виновен.

Не знаю, что пытался доказать Грей и зачем за мной шел. Возможно, хотел припугнуть после нашей ссоры в доме Катарины. Но об этом я жандармам рассказывать не собираюсь. Фарбо и так скоро все узнает.

— А у тебя самого есть какие-то соображения о том, что случилось? — мягко поинтересовался эр'Хазеппа.

Несмотря на миролюбивый дружеский тон, глаза у него были неприятно-пронзительными.

— Вы о том, что делал рядом со мной старший инспектор Грей? Не имею ни малейшего понятия.

— А о самом убийстве? Ведь ты внимательный, возможно, заметил что-то, ускользнувшее от нас.

По лицу Фарбо было видно, что от него уж точно ничто не могло ускользнуть, но спорить с начальником он не стал и, засунув блокнот в карман пиджака, вновь уставился в окно, заложив руки за спину.

— Убийца, кем бы он ни был, не довел задуманное до конца.

Эти двое переглянулись, словно я только что сказал, будто знаю слова, которые способны распахнуть двери Княжеских усыпальниц. Старший инспектор подобрался, словно охотничья собака, почуявшая дичь. Того и гляди бросится.