– Ты о чем? – полюбопытствовал я.

– Да вон, меж веток краснобровника лесной дух, видишь, глазки сияют? А флини говорил, что они ушли из Красного урочища.

– Так мы что, уже идем через Красное урочище?

– А где мы, по-твоему? На улице Искр, что ли? – довольно неприветливо отозвался Кли-кли. – Ясное дело, что в Красном урочище.

– Не больно-то оно красное, опять ты что-то путаешь, Кли-кли, недоверчиво хмыкнул Фонарщик.

– Раскрой глаза, Мумр, сейчас же ночь! А днем, да еще в начале сентября здесь красно от цветов краснобровника.

– Да и на урочище это место никак не тянет, – поддержал я Фонарщика.

– Дураки! – надулся шут и перестал с нами разговаривать.

Гоблин сегодняшней ночью был не в настроении. По-моему, он слишком сильно нервничал как раз из-за этого Красного урочища.

Я же ничего такого не чувствовал, да и Вальдер молчал. Правда, он молчит с тех пор, как я увидел сон о тюрьме Хозяина. Может, наконец мертвый архимаг оставил меня в покое и убрался восвояси? Ха! Надежда на такой исход небольшая.

Кто такой Вальдер? Я вроде уже говорил. Вальдер – это такой волшебник, к сожалению умерший из-за Рога Радуги несколько веков тому назад, но вселившийся мне в голову. Ладно, это длинная история, может, когда-нибудь напишу мемуары, тогда и узнаете все подробности.

Тропинка шуршала под ногами, спина Фонарщика маячила впереди меня. Шаг, шаг, еще шаг. Сколько сотен шагов я сделал с тех пор, как мы покинули развалины города Чу? Ночь давно перевалила за середину, звезды плыли по небу, а луна светила все ярче и ярче. Весь лес был захвачен красно-бровником, росшим чуть ли не под каждым златолистом. Казалось, этим проклятым кустам не будет ни конца ни края. Но больше всего надоел кисловатый запах, источаемый цветущими кустами. Эта вонь настырно лезла в нос, и по прошествии полутора часов от нее раскалывалась голова и зверски хотелось чихать.

Чем глубже мы уходили в Красное урочище, тем напряженней становилась тишина. Не было слышно привычного шепота ветра, шелеста ветвей, криков ночных птиц и звуков ночных насекомых. Ни светлячка... да и лесных духов больше видно не было. Лишь звуки наших шагов тихим шуршаньем плыли в ночи. Лес, казалось, вымер, тишина давила и вызывала смутную тревогу. Даже лунный свет стал неживым, он заливал всю округу мертвенно-бледной дланью.

Сзади послышался тихий шелест оружия, извлекаемого из ножен. Я обернулся. Милорд Алистан шел с обнаженным мечом, лицо у графа было хмурым и встревоженным.

– Не нр-р-равит-тс-ся мне эта тишина, – растягивая слова, брякнул Кли-кли, обеспокоенно озираясь по сторонам.

– Тишина еще никого не убивала.

– Не скажи, Гаррет, очень даже убивала, – ответил наш всезнайка.

Следующие полчаса мы не сказали друг другу ни слова. Все вслушивались в разлившееся по Красному урочищу молчание, надеясь уловить хоть какой-то звук, кроме шороха наших шагов. Так всегда бывает. Никогда не обращаешь внимания на посторонние звуки. Всегда принимаешь их как само собой разумеющееся. Там птичка чирикает, там сверчок пиликает, здесь листочки шелестят. Но как только привычные уху звуки исчезают и наступает полная, БЕЗЗВУЧНАЯ тишина, ты понимаешь, как тебе не хватает всех этих посторонних и временами ненужных треньканий и пиликаний.

– Приехали, – прошипел сквозь стиснутые зубы Халлас и покрепче сжал боевую мотыгу.

Тропинка упиралась в мост, казавшийся таким же старым, как и город Чу. Нисколько не удивлюсь, если мост построили те же строители, что и город. Но, в отличие от города, мост оказался целым. Каменный, тридцать ярдов в длину и два ярда в ширину. По нему вполне могли пройти сразу два человека. По бокам тянулись высокие, в пол человеческого роста прямоугольные барьеры, заменяющие перила. Через каждые пять ярдов из перил вырастали колонны и поднимались на высоту двух человеческих ростов. Наверное, раньше они были тем, что держало крышу моста (сейчас не существующую). А может, никакой крыши никогда и не было и колонны созданы просто для красоты.

Мост связывал две стороны то ли оврага, то ли ущелья. Уж не знаю, как это называлось, но обрывистые берега резко уходили в темноту и в поднимающийся с невидимого сейчас дна серебристый туман.

– Вот и сердце урочища, – сообщил нам Кли-кли.

– Нам через мост? Что-то он не вызывает у меня особого доверия.

– Не беспокойтесь, милорд Алистан, мост крепче скалы, он простоял здесь не одно тысячелетие, – успокоила капитана гвардии Миралисса. – Не будем медлить.

– Постойте. – Угорь поднял руку и внимательно осмотрел противоположную сторону урочища. – Леди Миралисса, Эграсса, возьмите луки, а я с Делером перейду мост.

– Угорь прав, если на той стороне засада, то нас всех почикают на мосту, словно жирных перепелок, – поддержал гарракца карлик, меняя любимую шляпу на шлем.

– Хорошо, – скупо кивнул Алистан Маркауз. – Идите.

Угорь и Делер ступили на мост. Карлик бежал впереди, лезвия его секиры грозно сверкали в лунном свете. Эграсса и Миралисса стояли с натянутыми луками. Воины перебежали мост и скрылись в кустах краснобровника. Я стал про себя считать. Когда счет дошел до шестнадцати, появился Угорь и махнул нам рукой. Настал наш черед переходить мост. На этой стороне остался только Эграсса со все так же натянутым луком и Фонарщик, прикрывающий эльфа от возможной опасности с тыла.

– Здесь глубоко? – спросил я у гоблина на середине моста.

– Я тут впервые, так же как и ты.

– Просто ты так хорошо знаешь эти места...

– Знать места – это не значит бывать в них раньше, Гаррет. Как гномы и карлики ориентируются в своих подземных лабиринтах? Они дети гор, и им не надо каждый раз узнавать, где восток, а где запад. Гоблины, дриады, эльфы и орки – все мы дети Заграбы и никогда не заблудимся в ней. Мы всегда знаем, где находимся, независимо от того, в какой части леса оказались. Вам, людям, слишком сложно это понять.

Мы подождали Эграссу и Фонарщика и продолжили путь. Краснобровник начал редеть. Ели и лиственницы оттеснили кусты в сторону, проклятый запах цветов почти исчез, но тишина никуда не делась. Отряд все еще находился в Красном урочище.

Мы опять шли, шли и шли. Легкий мешок потихоньку стал тянуть меня вниз, кольчуга стерла все плечи, давила на спину, ноги постепенно наливались усталостью и болью. Давно пора было сделать привал, мы топали по лесу уже несколько часов, но Эграсса лишь увеличивал темп, стараясь как можно скорее вывести отряд из Красного урочища.

Первым почуял неладное Кли-кли. Он споткнулся, оглянулся и втянул в себя воздух ночного леса.

– Кли-кли, не останавливайся, – попросил гоблина Халлас.

– Что-то не так, – обеспокоенно сказал гоблин.

– Что не так?

– Не знаю, – буркнул шут и заторопился дальше.

Затем остановился Эграсса и поднял руку, чтобы мы не шумели. Эльф долго вслушивался в мрачную тишину ночного леса, а затем что-то сказал Миралиссе на гортанном орочьем наречии.

Она ответила на том же языке, и Эграсса вновь повел нас вперед. Эльф и эльфийка поминутно оглядывались. Я тоже не сдержался и оглянулся, но позади нас была лишь узенькая тропинка, посеребренная светом луны, и мрачные стены елей, возвышающиеся по обе стороны от нее.