Неназываемого могут менять облик и становиться чьими-то знакомыми или вообще невидимыми. Одну из таких тварей Кот и Эграсса убили во время нашего пути возле лагеря шаманов.

— В чем дело, Угорь? — довольно неприветливо процедил эльф.

Гарракец не доверял темному, а для эльфа необоснованное недоверие это достаточно серьезно оскорбление. Настолько серьезное, что дело может дойти до поединка. Но Угорь — парень не робкого десятка, он знает, на что идет.

— Ты просто выйди на свет, и все. Сам знаешь, в последнее время странные вещи вокруг нас творятся.

Элл не стал дальше спорить и, выйдя из тени трактира на лунный свет, вопросительно посмотрел на Угря. Элл как Элл, точно такой же, каким я его видел в тот момент, когда мы покидали трактир. Смуглая кожа, черные губы, пепельные волосы с челкой, ниспадающей на желтые глаза, здоровущие клыки, вышитая черная роза на рубашке — эмблема дома Элла, тяжелый асимметричный эльфийский лук в руках и неизменный с'каш[17] за спиной. Губы к'лиссанга Миралиссы растянулись в едва заметной насмешливой улыбке.

— Ну как? Похож? Я смог убедить тебя, воин?

Угорь угрюмо молчал, изучая лицо эльфа. Делер как бы невзначай прянул влево, а Арнх вправо, обходя темного по флангам.

— Если бы я захотел, то вы бы и десяти шагов не сделали, — выложил на стол козырного туза эльф.

Что верно, то верно. Элл, в отличие от Миралиссы и Эграссы, не обладал познаниями в шаманстве (магия — это дело высших родов эльфийских домов и шаманов), а вот стрелял Элл из своего страшного лука отменно, и каждый из нашей семерки, захоти этого эльф, получил бы стрелу в глаз, прежде чем Кли-кли успел бы сказать 'Бу!'.

— Да, это ты, — кивнул Угорь и, не спуская взгляда с эльфийского лука, убрал даги в ножны. — Прости. Раскаяния в голосе гордого гарракца не чувствовалось.

— Похвальная предосторожность. — Губы Элла дрогнули в улыбке. Эльф решил забыть об оскорблении, по крайней мере на время.

— Что случилось, Элл? — спросил Кли-кли.

— Идите в дом, Миралисса все расскажет. А потом кто-нибудь смените меня… Медка еще надо найти.

— Куда он поперся на ночь глядя? — Делер недоумевал, как и все остальные.

— Все вопросы к Миралиссе, — ответил ему эльф и скрылся в тени.

— Так, чую, на нас свалилось какое-то дерьмо! — с горечью сказал Сурок, направляясь к двери трактира. _ — Чего это с Эллом? В тени прячется да загадками говорит? — спросил у меня Кли-кли. — И Угорь сегодня какой-то странный…

— Я знаю столько же, сколько и ты, шут.

— В тени прячется! Ха! А глазищи так и сверкают! Даже слепой его заметит, а уж гном точно! — бахвальски рассудил Халлас.

— Ты не прав, — покачал головой Угорь. — Он захотел, чтобы мы его заметили. Не недооценивай эльфа, гном.

Халлас крякнул, дернул себя за бороду и вошел в трактир, но своего мнения об эльфийской способности сидеть в засаде гном, по-моему, не изменил. Я последовал за Халласом и остолбенел на пороге, едва не врезавшись гному в спину. Сил присвистнуть от удивления хватило только Фонарщику.

А свистеть было от чего! Во-первых, по трактиру вился просто одуряющий винный запах. Пол был мокрым от впитавшегося в доски вина, густой винный дух поселился в зале трактира и теперь стучался в наши головы. Причиной всего этого безобразия оказалась большая винная бочка на стойке, которую продырявила пятком арбалетных болтов какая-то сволочь. Все вино, естественно, вылилось на пол и чуть не затопило трактир.

В дубовой двери, ведущей на кухню, было полно болтов, еще столько же мы увидели в стенах. Столы и стулья большей частью перевернуты или сдвинуты. Но не это заставило свистеть Мумра. Возле стойки лежало шесть тел. Одного мертвеца я узнал — это был трактирщик, мастер Пито. Трое других, как я понял, — его помощники-слуги. Два оставшихся тела мне были незнакомы, но в отличие от несчастного трактирщика и его слуг, убитых болтами, эти двое были изящно изрублены на куски.

В самом центре зала, возле стола, заваленного оружием, сидели Миралисса, Эграсса и Алистан. Милорд Маркауз невозмутимо очищал от крови батарный меч канийской ковки, эльфы негромко разговаривали друг с другом. Дядька сидел прямо на стойке трактира, сжимая в левой руке пивную кружку. Правое плечо у десятника оказалось забинтованным. Сквозь белую ткань повязки проступила кровь.

— Явились, гори ваши души! — выругался он, как только увидел нас. Какого дьявола шляетесь, когда вы здесь нужны?! Я вам, мать вашу, сейчас головы поотрываю, засранцы! Я, ядрючий козел танцуй на ваших костях, сам должен за всех отдуваться?!

— Что случилось, Дядьку? — спросил Делер.

Дядька, нисколько не стесняясь Миралиссы, принялся излагать в доступной для нас форме, более подходящей в разговоре между портовыми грузчиками, что тут произошло и что нам теперь следует со всем этим делать. Из его монолога я смог вынести всего четыре более или менее ценных слова «у», 'на', «пошли», 'в'.

Никто перебивать Дядьку не рискнул, и десятник, выговорившись, махнул на нас рукой:

— А! Что с вами, раздолбаями, разговаривать!

Граф Алистан ничего не сказал по поводу нашего долгого отсутствия, но взгляд его был отнюдь не ласковым.

Дела, как оказалось, приняли крутой оборот.

После того как мы ушли из «Совы», Арнх, Сурок и Фонарщик тоже решили свалить в город. У темных неожиданно появились свои дела, и трое эльфов отправились узнавать у какого-то информатора об обстановке на восточном берегу Иселины. В трактире остались только Алистан, Дядька, Горлопан и Медок, начавшие дегустировать пиво и закуски мастера Пито, да пребудет он в вечном свете!

Не прошло и часу, как в трактир вломились неизвестные с арбалетами. Ребята без всяких объяснений попытались отправить всех находившихся в трактире в свет. Медок вовремя сдернул Дядьку со стула, и десятник вместо сердца получил арбалетным болтом в плечо. Мастеру Пито и его слугам повезло меньше. Несчастных хладнокровно нашпиговали болтами. Медок с Дядькой рванули в сторону спасительной кухни, а Алистан, прежде чем отступить вслед за Дикими, поработал мечом и отправил двоих врагов, уже разрядивших арбалеты, во тьму. Воевать с остальными не было смысла, против арбалетного болта, пущенного в упор, спасал не каждый доспех, не говоря уж о простых рубахах, бывших в это время на воинах. Дикие забаррикадировали дубовую кухонную дверь, а нападающие даже не попытались ее выбить.

— Мы для них были всего лишь помехой, и не более того. Раз не мешаем, то и нечего с нами связываться, — c горечью произнес милорд Маркауз.

А вот Горлопану не повезло — когда воины отступали на кухню, он находился на другой стороне зала под прицелом троих арбалетчиков.

— Когда они ушли, а мы выбрались, — продолжил Алистан, — вся стена, возле которой эти ублюдки застали его врасплох, была утыкана болтами, а на полу море крови.

— Я не вижу его тела, — Угорь кивнул в сторону лежащих возле стойки мертвецов.

— Мы тоже не увидели.

— Думаете, они забрали его с собой? Но зачем?

— Не знаю, может, он был еще жив?

Жив? В нашем мире слишком мало чудес, чтобы надеяться на такой исход событий.

Я отчего-то нисколько не сомневался, что Горлопан уже мертв. Если нападавшие без зазрения совести убили безобидного трактирщика, то опытного воина они должны были пристрелить на месте. А тело? Мало ли для чего им могло понадобиться тело?

Еще одна невосполнимая потеря для отряда Прощай, Горлопан. 'Ржавчиной пахнут цветы…'[18]