фе-линкс; любимица инженера уютно пристроилась у хозяина на руках.

Зверушка прикрыла глаза, погруженная в благостное неведение. Слова хозяина ровным счетом ничего для нее не значили. Куат вздохнул. Счастливица.

— Мы вдыхаем ложь и выдыхаем предательство, как будто они — неотъемлемая часть атмосферы.

— Господин?..

Возле огромного сегментированного иллюминатора вместе с инженером стоял начальник службы безопасности верфей. Отсюда открывался великолепный обзор на многоярусные доки и стапеля, простирающиеся к звездам до бесконечности. Иллюзия, конечно, но приятная. Поколения Куатов создавали и трансформировали свое детище, превращая его в апофеоз индустриальной мысли. Где-то на окраине верфей бесчисленные грузовики извергали из трюмов материалы, привезенные с далеких планет и предназначенные для переплавки в корабли и оружие для имперского флота. Многоуровневый диск центрального завода медленно обращался вокруг своей оси, а боевые крейсера и «разрушители» обрастали еще не обстрелянными пушками, обшивались усиленными листами брони. Вспышки лазерной сварки затмевали истощенное солнце системы.

Изумление подчиненного не ускользнуло от внимания Куата, хотя замечание и последовало после длительной паузы. Высшие работники верфей, внутренний круг особо доверенных лиц (и наиболее хорошо оплачиваемых к тому же), сначала думали и лишь потом осмеливались нарушить размышления вслух, которым предавался начальник. Куат считал полезным проговаривать вслух свои мысли. А преданность главы службы безопасности обеспечивалась необычайной щедростью бухгалтера. Ни одно слово из произнесенного не выйдет за стены священного убежища, тщательно проверенного на наличие «жучков» и защищенного от прослушивания.

— Та скромная толика гениальности, отпущенная мне природой, унаследована мной от отца и всех моих предков, — продолжал Куат с Куата,

Фенальд едва заметно улыбнулся; он и раньше слышал подобные высказывания.

— Инженер так скромен.

— Показная скромность лучше дутого тщеславия.

Чрезмерное самомнение, по мысли Куата, оборачивалось гибелью. Некий вельможа из фаллиенов, который в амбициях практически сравнялся с Императором Пал-патином… где этот вельможа теперь? Так жаждал власти, так хотел раздавить Дарта Вейдера, и что же? После выстрела «Исполнителя» даже останков его не нашли. Повелитель тьмы умеет выражать свое недовольство…

— Но, как я всегда говорил, гению вечно требуется большего, чем ему отпущено жизнью. Если бы мне пришлось заниматься лишь конструированием и постройкой кораблей, жизнь моя была бы нескончаемым удовольствием, — продолжал размышлять вслух инженер. — Но моя судьба, как: судьба моих прародителей, не столь милосердна.

— Господин?

— Даже во времена Республики приходилось распутывать клубки политических интриг, — Куат с Куата почесал остроконечное ухо фелинкс; малышка ответила благодарным урчанием. — Конкуренты, охотники до чужих контрактов… так всегда бывает.

Он неторопливо кивнул своим мыслям.

— Но теперь, во время Императора Палпатина, ставки в нашей сложной и бесконечной игре достигли апогея. Еще никогда положение не было столь шатким. Собственная участь меня не волнует; мне страшна мысль, что Император приберет наши верфи, как уже поступил со многими мирами Галактики…

Куат замолчал, справляясь с дрожью, и повторил про себя обещание: Этого не случится.

— Скорее я увижу верфи, мое наследие и труд множества поколений нашего клана, в руинах, чем отдам их Империи.

Инженер оглянулся через плечо на Фенальда.

— И это не пустое обещание.

— И мне это хорошо известно, инженер, — в тон откликнулся начальник службы безопасности, кивком подтверждая свою осведомленность. — Я лично контролировал размещение необходимого оборудования. Если иной участи нам не избежать, Империи не достанется даже оплавленного обломка

Слова Фенальда были пусть слабым, но все-таки утешением. Все, что можно построить, размышлял инженер, можно и сравнять с землей. Таланта, необходимого для постройки космических кораблей, хватит на то, чтобы уничтожить верфи, на которых их собирают. Перед внутренним взором предстало пугающее видение: не серия высокомощных, хорошо продуманных и просчитанных взрывов, которые превратят стапеля в тлеющие руины, а последствия — когда искореженный дюрастил с потеками расплавленного пластика, некогда бывший строительными платформами, остынет почти до абсолютного нуля. Системы жизнеобеспечения верфей, которые удерживают воздух и оберегают рабочих от жесткого излучения, не устоят; в живых не останется никого. Апокалипсис настигнет всех — от сборщиков и обслуживающего персонала до наследного властелина верфей. Каждый погибнет на своем рабочем месте, техник низшего разряда — за рабочей турелью, а Куату суждено превратиться в рассыпающийся пеплом труп у разорванной взрывом рамы иллюминатора, возле которого он часто обозревает владения. Колоссальный надгробный памятник, жестокое напоминание тем, кто в будущем вновь родится с титулом и именем Куата с Ку-ата. Зеваки на ближайших планетах обратят взоры к ночным небесам и увидят на фоне звезд тени обломков, черные письмена от горизонта до горизонта, которым не требуется перевод, эмблему былого величия.

— Благодарю тебя за верную службу, — произнес инженер. — Для меня это очень много значит.

— Если мой труд облегчает инженеру решения, значит, он того стоит.

Глава службы безопасности сложил руки за спиной; свет истинной веры в правоту своего дела сиял в его глазах. Можно было даже поверить, что Фенальд унаследовал преданность от своего предшественника точно так же, как его хозяин — титул и положение.

— И все-таки я всей душой верю: то время никогда не настанет! — патетически воскликнул Фенальд. — Враги замышляют впустую, верфи Куата выстоят перед лицом любой опасности.

Про себя инженер позавидовал уверенности подчиненного, он тоже от всего сердца желал, чтобы так оно и случилось, поскольку беспокоиться приходилось не только об Императоре. Альянс с упорством, достойным лучшего применения, запутывал все что угодно, как будто игровая доска вместо трех измерений получила еще и четвертое. Верфи Куата хранили верность только самим себе, к великим идеалам склонности не испытывали, интересовались лишь собственным выживанием и независимостью, а нужды любой планеты и государства ставили ниже своих. Медленно сгнила и развалилась Республика, опрокинутая Империей, а если теперь Альянс бредил вселенскими свободами и равноправием, какое дело до них Куату с Куата? Со временем кто-нибудь обязательно победит, а будет то Император Кос Палпатин или Мои Мотма — какая разница? Главное для Куата — остаться в дружеских или в крайнем случае нейтральных отношениях с победителем. Кто бы ни выиграл, ему все равно понадобятся «разрушители» и тяжелые крейсера, да и от вооружения тоже никто не откажется. Победителю тоже нужно нагонять страх на не слишком лояльные планеты.

— Повстанцы… — вновь принялся размышлять вслух инженер, облекая в слова потаенные мысли. — Даже если их Альянс сумеет со временем организовать новую Республику, которая понесет в массы так называемую гармонию и высшую справедливость, некоторые особенности природы разумных существ никогда не изменятся.

— Такова их природа, инженер. В том их мудрость. Они не раз обсуждали этот вопрос в прошлом. Джедаи ошибались, не Великая сила связывает вселенную, а обычная жадность и нежелание слушать других. Демократия, как правило, более охоча до вооружения и способа доставить его на значительное расстояние. Знаменитую Звезду Смерти строили не на верфях Куата; инженер лично запретил корпорации даже заикаться о контрактах на поставку любой из ее подсистем. Но тем не менее хорошо понимал причины ее создания.

— Не столько мудрость, — возразил Куат с Куата, — сколько хитрость.

Он любил повторять один из уроков, полученных от отца, прежнего Куата с Куата. Насилие и страх совершают то, чего не могут достигнуть размышления и понимание.