Кири взобралась на веранду. – Вам не следует ждать на холоде, Сазуко-сан. Вы можете простудиться! Сейчас необходимо помнить о ребенке. Эти весенние вечера все еще полны сырости.

– Мне не холодно, Кири-сан. Вечер приятный, для меня это только удовольствие.

– Все нормально?

– О, да. Все в порядке.

– Я бы не хотела уезжать. Я ненавижу отъезды.

– Нет нужды беспокоиться, – сказала Марико успокаивающе, присоединяясь к ним. На ней была простая шляпа с широкими полями, но они были более яркие там, где у Кири они были темные. – Радуйтесь, что возвращаетесь в Эдо. Наш господин через несколько дней последует за нами.

– Кто знает, что будет завтра, Марико-сан?

– Все будущее в руках Бога.

– Завтра будет приятный день, и если нет, то нет! – сказала Сазуко. – Кто думает о завтра? Сегодня хорошо. Вы красивы, и нам будет не хватать вас, Кири-сан, и вас, Марико-сан! – Она глянула в сторону ворот, отвлеченная тем, что Бунтаро сердито кричал на одного из самураев, который уронил факел.

Ябу, старший над Бунтаро, номинально был командиром. Он увидел, что пришла Кири, и прошествовал обратно через ворота. Бунтаро шел с ним.

– О, господин Ябу, господин Бунтаро, – сказала Кири с суетливым поклоном. – Извините, что заставила вас ждать. Господин Торанага собирался спуститься, но потом решил не ходить. «Вы можете ехать», – сказал он. Пожалуйста, извините, меня.

– Не стоит извиняться. – Ябу хотел покинуть замок как можно скорее. Покинуть Осаку и вернуться в Изу. Он все еще с трудом верил, что уезжает живым, с чужеземцем, с ружьями, со всем остальным. Он послал срочные послания голубиной почтой своей жене в Эдо, чтобы быть уверенным, что все будет приготовлено в Мишиме, его столице, и Оми – в деревню Анджиро. – Вы готовы?

В глазах Кири заблестели слезы.

– Только дайте мне перевести дух, и я спущусь к носилкам. О, я хочу, чтобы мне можно было не уезжать! – Она огляделась кругом, ища Блэксорна, и наконец увидела его в тени, – Кто отвечает за Анджин-сана? Пока мы не погрузимся на корабль?

Бунтаро раздраженно сказал:

– Я приказал ему идти около носилок моей жены. Если она не сможет с ним управиться, то я смогу.

– Может быть, господин Ябу, вам следовало бы сопровождать госпожу Сазуко?

– Стража!

Предупреждающий крик раздался с переднего двора. Бунтаро и Ябу поспешили через крепостную дверь, тогда как все мужчины толпой кинулись за ними, остальные кинулись из внутренних помещений.

Ишидо спускался по проходу между стенами замка во главе двухсот самураев в серой форме. Он остановился на переднем дворе перед воротами, и, хотя никто с той или другой стороны не проявлял враждебности и ни у кого не было в руках меча или лука со стрелами, все были готовы к бою.

Ишидо поклонился с большим искусством.

– Прекрасный вечер, господин Ябу.

– Да, действительно.

Ишидо небрежно кивнул Бунтаро, который также был небрежен, отвечая с минимально допустимой вежливостью. Оба были любимыми генералами у Тайко. Бунтаро командовал одним из полков в Корее, когда Ишидо был главнокомандующим. Каждый обвинял другого в измене. Только личное вмешательство Тайко предотвратило кровопролитие и кровную месть.

Ишидо рассматривал коричневых. Потом его глаза обнаружили Блэксорна. Он заметил, что человек полупоклонился, и кивнул в ответ. Сквозь ворота он мог видеть трех женщин и еще одни носилки. Его глаза опять остановились на Ябу.

– Кажется, что вы собрались на бой, Ябу-сан, а не просто в почетный эскорт госпожи Киритсубо.

– Хиро-Мацу отдал приказы из-за убийства Амиды…

Ябу остановился, так как Бунтаро воинственно протопал вперед и стал своими огромными ногами в центре ворот.

– Мы всегда готовы к битве, с оружием или без него. Мы можем стоять против любых десяти в одиночку и против пятидесяти поедающих чеснок. Мы никогда не поворачиваемся спиной и не бегаем, как сопливые трусы, оставляя наших товарищей на погибель!

Улыбка Ишидо была наполнена презрением, его голос звучал раздраженно.

– Да? Может быть, ты скоро будешь иметь возможность – встать против настоящего мужчины, а не этих поедающих чеснок!

– Как скоро? Почему не сегодня вечером? Почему не здесь?

Ябу осторожно встал между ними. Он тоже был в Корее и знал, что правда была на стороне обоих и что никому нельзя было доверять, Бунтаро еще меньше, чем Ишидо.

– Не сегодня, потому что мы среди друзей, Бунтаро-сан, – сказал он умиротворяюще, отчаянно желая избежать схватки, которая бы навсегда заперла их в этом замке, – Мы среди друзей, Бунтаро-сан.

– Каких друзей? Я знаю друзей – и я знаю врагов! – Бунтаро повернулся обратно к Ишидо. – Где мужчина – тот настоящий мужчина, о котором вы говорили, Ишидо-сан? А? Или просто мужчина? Дайте мне его – пусть они все выползают из своих нор и становятся передо мной – Тода Бунтаро, господином Сакуры, – если кто-нибудь из них имеет мужество!

Все приготовились.

Ишидо зло оглянулся назад.

Ябу сказал:

– Сейчас не время, Бунтаро-сан. Друзья или вра…

– Друзья? Где? В этой навозной куче? – Бунтаро плюнул в пыль.

Рука одного из людей в серой форме метнулась к рукоятке меча, десять коричневых сделали то же, пятьдесят серых задержались только на долю секунды, и теперь все они ждали, когда меч Ишидо подаст сигнал к атаке.

В это время из тени сада вышел Хиро-Мацу, прошел через ворота в передний двор, свой боевой меч он держал в руках, наполовину вынув из ножен.

– Друзей можно найти и в навозе, сын мой, – сказал он спокойно. Руки выпустили рукоятки мечей. Самураи на противоположных стенах – серые и коричневые – ослабили натяжение тетивы. – Мы имеем друзей во всем этом замке. Во всей Осаке. Наш господин Торанага все время говорит нам об этом, – Он стоял как скала перед своим единственным оставшимся в живых сыном, видел жажду крови в его глазах. В тот момент, когда был замечен подходящий Ишидо, Хиро-Мацу занял боевую позицию у внутренних ворот. Потом, когда миновала первая опасность, он со спокойствием кошки отошел в тень. Теперь он смотрел в глаза Бунтаро. – Разве это не так, сын мой?

С огромным усилием Бунтаро кивнул и отступил на шаг. Но он все еще закрывал путь в сад.

Хиро-Мацу обратил свое внимание на Ишидо.

– Мы не ожидали вас сегодня вечером, Ишидо-сан.

– Я пришел засвидетельствовать свое почтение госпоже Киритсубо. Мне не сообщали до последних минут, что кто-то уезжает.

– Мой сын прав. Нам следовало поинтересоваться, среди друзей ли мы? Или мы заложники, которые должны просить о милости?

– Нет. Но господин Торанага и я согласовали протокол на время его визита. Должно быть дано уведомление за день о прибытии и отъезде высоких гостей, чтобы я мог засвидетельствовать соответствующие чувства.

– Решение господина Торанаги было внезапным. Он не считал, что отправка одной из его женщин в Эдо – достаточно важное дело, чтобы докучать вам, – ответил Хиро-Мацу. – Да, господин Торанага только готовится к своему отъезду.

– Это решено?

– Да. В день, когда будет принято решение на встрече регентов. Вы будете информированы о точном времени согласно протоколу.

– Хорошо. Конечно, встреча может быть опять отложена. Господину Кийяме становится даже хуже.