сообщил о заговоре Ябу, – так расставить всех заговорщиков, чтобы слежение за берегом и вахту на корабле осуществляли только люди с Изу – те пятьдесят три заговорщика. Потом один ниндзя с кресалом пробрался туда в темноте – и ваш корабль превратился в факел. Конечно, ни Оми, ни Нага в этой диверсии не замешаны.

Прошу прощения, Анджин-сан, но это было необходимо. Я спас вам жизнь – вы хотели этого больше, чем своего корабля. Раз пятьдесят или даже больше я решал, не лишить ли вас жизни, но каждый раз мне удавалось этого избежать. Надеюсь, удастся и дальше. Почему? Сегодня день правды… Ответ такой: вам удается заставить меня расхохотаться, и я нуждаюсь в друге. Я не осмеливаюсь заводить друзей среди своих людей или среди португальцев. Да – я говорю об этом только в полночь, когда я наверняка один, – я нуждаюсь в друге. А также и в ваших знаниях. Марико-сан еще раз оказалась права. Прежде чем вы нас покинете, я хочу узнать все, что знаете вы. Я сказал вам, что у нас масса времени – у вас и у меня.

Я хочу знать, как вести корабль вокруг земли, и понять, как маленькая островная нация может отражать натиск огромной империи. Может быть, ответ применим к нам и Китаю… Тайко во многом был прав.

Первый раз, увидев вас, я сказал: «Для мятежа нет оправдания!» – а вы сказали; «Только одно – если вы выиграли!» Да, Анджин-сан, я полюбил вас с того раза. Все правильно, если вы побеждаете. Проигрывать – глупо! Непростительно! Вы не проиграли и будете жить благополучно и счастливо на своей земле в Анджиро, где Мура-рыбак будет охранять вас от христиан и продолжать пичкать их всякой ерундой по моей подсказке. Как наивен был Тсукку-сан – поверил, что один из моих людей, пусть и христианин, украл ваши руттеры и тайно отдал их священникам, не сообщив об этом мне и не получив моего разрешения. Ах, Мура, ты тридцать или даже больше лет честно служил мне и скоро получишь свою награду! Что скажут священники, когда узнают, что твое настоящее имя – Акира Тономото, ты самурай и мой шпион, а не рыбак, староста и христианин?

Не беспокойтесь, Анджин-сан, я думаю о вашем будущем. Вы в хороших, сильных руках, и я планирую вам чудесное будущее».

– Я буду наложницей чужеземца? Oх, oх, oх! – громко застонала Кику.

– Да, через месяц. Фудзико-сан официально согласилась. – Он рассказал свой план Кику и Дзеко, не обращая внимания на расстроенную девушку. – И тысячу коку в год после рождения первого сына Анджин- сана.

– О, что вы сказали?

Он повторил обещание и добродушно добавил:

– В конце концов самурай есть самурай и два меча есть два меча. Его сыновья будут самураями. Он хатамото, один из моих самых важных вассалов, адмирал всех моих судов, близкий мне личный советник, даже друг.

– Прошу прощения, но господин…

– Сначала вы будете просто его наложницей.

– Простите – сначала, господин?

– Может быть, вы станете его женой. Фудзико-сан сказала мне, что она не хочет выходить замуж еще раз, но я думаю, что ему следует жениться. Почему не на вас? Если вы ему понравитесь, а я думаю, что вы ему понравитесь, и спокойно, старательно будете помогать ему строить корабль… Да, я думаю, вам следует стать его женой…

– О, да, да! – Она обняла его и извинилась за свою порывистость и плохие манеры, за то, что прерывала и не слушала. Она прошла в четырех шагах от того места, где только что хотела броситься с ближайшего утеса.

«Вот вам – женщины! – подумал Торанага, удивившись и обрадовавшись. – Теперь она получила все, чего хочет, как и Дзеко, – если корабль будет построен вовремя. А он будет построен. Да и священники…»

– Господин!

Кто-то из охотников показал на кусты у дороги. Он натянул поводья и приготовился пустить Кого, освободив ее от пут, которыми она была привязана к руке.

– Ну! – Негромко подал он команду. Тут же вперед пустили собаку.

Заяц выскочил из кустов и бросился вперед, ища укрытия, – в этот же момент Торанага выпустил Кого. Мощными ударами крыльев о воздух птица набрала скорость и бросилась в погоню за зайцем – прямая как стрела… В ста шагах впереди на неровной местности виднелись заросли куманихи, и заяц стремился туда, молниеносно петляя. Кого сокращала расстояние, срезая углы, разрезая воздух в нескольких футах от земли… Вот она оказалась над своей добычей, ударила – заяц вскрикнул, кинулся назад и снова, стрелой, вперед. Кого мчалась вдогонку, крича свое «ек-ек-ек», недовольная, что промахнулась. Заяц еще раз крутанулся в последнем броске к спасению и закричал – Кого ударила и уцепилась когтями за шею и голову, бесстрашно держась за него… Она сложила крылья, держа зайца за шею и не обращая внимания на неистовые дерганья и кувыркания… Последний вскрик зайца… Кого отпустила его, на мгновение взмыла в воздух, одним резким движением расправила взъерошенные перья – и снова упала на теплое, дергающееся тело, сжав когти в смертельной хватке… И только потом издала свой победный клич и довольно засвистела, посматривая на хозяина…

Торанага рысью подъехал ближе и спешился, показывая ей приманку. Ястреб послушно оставил свою добычу и, когда он ловко спрятал приманку, послушно уселся на протянутую перчатку. Торанага ухватился пальцами за ремешки на ногах у птицы и через кожу, в которой были проложены стальные полосы, почувствовал, как она сжала ему руку…

– Э-э-э, хорошая работа, моя красавица. – Он наградил птицу лакомством – частью заячьего уха, отрезанного загонщиком. – Ну, перекуси, но не слишком много – тебе еще нужно будет поработать…

Улыбаясь, загонщик поднял зайца.

– Господин! Он наверное, раза в три-четыре тяжелее, чем она… Лучше всех, кого мы ловили за последнее время…

– Да. Отправь его в лагерь Анджин-сану, – Торанага снова сел в седло и махнул остальным, чтобы они ехали вперед – еще один загон.

«Да, все выполнено прекрасно, но не так волнующе, как тогда, когда убивал сокол. Ястреб есть ястреб – птица-мясник, убийца, рожденный убивать всюду и всех, кто движется. Как ты, Анджин-сан… Да, ты короткокрылый хищник… Вот Марико была соколом…»

Он отчетливо представил себе Марико, и ему страстно захотелось, чтобы не надо ей было ехать в Осаку и затем отправляться в Пустоту. «Но это необходимо, – терпеливо повторил он себе. – Надо было освободить заложников. Не только моего сына, а всех остальных. Теперь у меня еще пятьдесят союзников, тайных друзей. Ваше мужество и мужество госпожи Эцу вынудили перейти на мою сторону их всех и всех Маэда, а вместе с ними и все западное побережье. Ишидо придется выйти из своего недоступного логова, регенты разделятся, а Ошиба и Кийяма кинутся ко мне на руку. Вы сделали все это и даже более того: вы дали мне время, позволяющее создать ловушку и кинуть туда приманку.

Ах, Марико-сан, кто бы мог подумать, что такая маленькая, изящная женщина, как вы, дочь Дзу-сан Кубо, моего старого противника, изменника Акечи Дзинсаи, могла сделать так много и так красиво! С таким достоинством отомстить Тайко, врагу и убийце своего отца! Один стремительный бросок, словно Тетсу-Ко, – и вы поразили вашего врага, который в то же время и мой враг.

Так печально, что вас больше нет. Такая верность заслуживает особых милостей».

Торанага тем временем поднялся на гребень, остановил лошадь и крикнул, чтобы ему дали Тетсу-ко. Сокольничий взял у него Кого, Торанага погладил птицу, в последний раз сидевшую у него на перчатке с колпачком на голове, снял колпачок и бросил ее вверх… Потом долго следил, как она поднимается кругами, высматривая добычу… «Свобода Тетсу-ко – это мой подарок вам, Марико-сан. – Он мысленно обращался к ней, наблюдая, как сокол спиралью уходит все выше… – Чтобы почтить вашу преданность мне, вашу преданность родителям и нашему важному правилу: любящий сын или дочь не могут спокойно жить под одним небом с убийцей своего отца».

– Ах, как мудро, господин! – обратился к нему сокольничий.

– Что?

– Отпустить Тетсу-ко, освободить ее. Последний раз, когда вы отпустили ее, я думал, она не вернется, хотя и не был уверен. Ах, господин, вы лучший сокольничий в нашем государстве, лучший, – если смогли