дерзость лишится не только провинции – жизни.

– Вряд ли я заслуживаю такой чести. – Кийяма пытался потихоньку сообразить, кто здесь за него, а кто против. Оноши не скрыл своего неодобрения:

– Это предложение, конечно, ценно, достойно обсуждения, но на будущее. А вот что собирается делать сегодняшний властелин Кванто?

Ишидо все еще не сводил взора с Кийямы.

– Ваше слово, господин Кийяма.

Кийяма чувствовал враждебность Затаки, хотя лицо его врага ничего не отражало. «Двое против меня, – подумал он. – И Ошиба, хотя она не голосует. Ито проголосует по указке Ишидо, так что я выигрываю – если Ишидо действительно имеет в виду то, что говорит. А так ли это?» – спросил он себя, всматриваясь в непроницаемое, с жестким выражением лицо сидящего перед ним и пытаясь определить, правду ли он говорит. Наконец он решился:

– Господин Торанага никогда не приедет в Осаку.

– Тогда он изолирован, объявлен вне закона и для подписи Возвышенного уже заготовлено императорское предложение совершить сеппуку! И это конец Торанага и всей его династии! Навсегда! – Ишидо, казалось, добился своего.

– Если Сын Неба прибудет в Осаку, – вставил Кийяма.

– Что-о?

Кийяма предпочитал все же иметь Ишидо союзником, а не врагом, но это не значит, что он не предусмотрел всех возможностей…

– Господин Торанага хитрейший из людей. Думаю, он достаточно хитер, даже чтобы расстроить прибытие Возвышенного.

– Это невозможно!

– А что если визит будет отложен? – Кийяма внезапно обрадовала растерянность Ишидо, – он ненавидел его за неудачу.

– Сын Неба будет здесь, как запланировано!

– А если Сын Неба не приедет?

– Говорю вам – он прибудет!

– А если нет?

– Но как может господин Торанага этого добиться? – усомнилась Ошиба.

– Не знаю… Но если Возвышенный захочет, к примеру, отложить свой визит на месяц… мы ничего не сможем сделать. Ведь Торанага не последний мастер устраивать всякие такие подрывные штуки… Он на все способен – даже плести интриги против Сына Неба.

Наступило мертвое молчание – всех охватил ужас при мысли об этом и о возможных последствиях…

– Прошу меня простить, но… какой же тогда выход? – Ошиба ждала ответа от всех этих мужчин.

– Война! – решительно произнес Кийяма. – Мы мобилизуемся сегодня – тайком! Мы ждем, пока визит будет отложен, – первый сигнал, что Торанага плетет интриги против самого Высочайшего. В тот же день мы выступаем на Кванто – прямо во время сезона дождей.

Внезапно начал дрожать пол. Первый, слабый толчок, всего несколько мгновений – и застонали все балки… Толчки продолжались, все сильнее, сильнее… Трещина в каменной стене поползла вверх… Поднялась пыль, стропила и брусья затрещали, с крыши посыпалась черепица…

Ошиба чувствовала слабость и тошноту… Быть может, ее карма – быть похороненной под камнями?.. Она встала, согнувшись, на дрожащем полу, и ждала… Как и все в замке, в городе, на кораблях в гавани, ждала, когда обрушится удар. Но нет, дрожание прекратилось… Жизнь возобновляется! Радость жизни овладела ими снова, их смех эхом отозвался по всему замку… На этот раз – в это время, в этот час, в этот день – гибель их миновала…

– Сигата га наи… – Ишидо все еще дрожал.

– О, все кончилось. – Радость обрушилась на Ошибу.

– Давайте проголосуем, – почти дружески предложил Ишидо, счастливый, что жив. – Я голосую за войну!

– И я!

– И я!

– И я!

– И я!

Придя в сознание, Блэксорн услышал, что Марико мертва, узнал, как она умерла и почему… Он лежал на футонах, охраняемый серыми, над ним нависал бревенчатый потолок. Вдруг в глаза ударил ослепительный солнечный свет, – тишина показалась зловещей. Первый из больших страхов покинул его.

– Я вижу!

Доктор улыбнулся и что-то сказал, но Блэксорн его не услышал… Он попробовал встать, но почувствовал такую боль, что сразу ослеп, в ушах зашумело… Во рту все еще стоял кислый вкус пороха, все тело ломило от боли… На мгновение он снова потерял сознание, потом почувствовал, как чьи-то заботливые руки поднимают ему голову, подносят ко рту чашку… горько-сладкий травяной настой с привкусом жасмина устранил неприятное ощущение пороха во рту… Блэксорн заставил себя открыть глаза. Доктор опять что-то сказал, и опять он не услышал… Снова навалился ужас, но он отогнал его… Он вспомнил взрыв, увидел ее мертвой и как он, не имея на то права, давал ей перед смертью отпущение грехов… Усилием воли Блэксорн заставил себя переключиться на другой взрыв – когда он был выброшен за борт, а Альбану Карадоку оторвало ноги… Точно такой же стоял звон в ушах, та же боль и глухота… слух вернулся только через несколько дней…

«Не стоит тревожиться, – успокоил он себя. – Пока еще рано…» Блэксорн заметил тень от солнца и обратил внимание на характер освещения. «Раннее утро… – догадался он, – Слава Богу, зрение не пострадало…» Губы у доктора шевелились, но сквозь звон в ушах Блэксорну не пробивалось ни единого слова. Он осторожно ощупал лицо, рот, челюсти… Боли не чувствовалось, ран не было… Проверил шею, руки, грудь… Все в порядке… Заставил руки опуститься ниже, под набедренную повязку, – о счастье: жив, не изуродован! А ведь могло случиться то же, что с бедным Альбаном Карадоком… Мгновение он лежал, собираясь с силами, с ужасной головной болью… Потом ощупал ступни, голени… Целы! Тогда он осторожно положил руки на уши и надавил, приоткрыл рот, сглотнул и слегка зевнул, пытаясь прочистить уши, но боль только увеличилась. «Потерпи дня полтора! – приказал он себе. – И в десять раз больше – если потребуется! И потом – пока не перестанешь бояться! Вот доктор, он меня все ощупывает, губы его шевелятся…»

– Прошу прощения, но я не слышу, – спокойно сказал Блэксорн, – только собственные слова раздавались у него в голове.

Доктор кивнул и продолжал что-то говорить. Теперь Блэксорну удалось разобрать по губам: «Я вас понял. Пожалуйста, постарайтесь сейчас уснуть». Но Блэксорн знал, что спать ему не следует, – он должен составить план. Ему надо встать и поехать из Осаки в Нагасаки – набирать там артиллеристов и моряков, чтобы захватить Черный Корабль. Думать больше не о чем, вспоминать нечего… Больше нет причин играть в самурая или вообще в японца… Теперь он освободился, все долги и друзья исчезли – она погибла…

Снова он поднял голову – и снова почувствовал ослепляющую боль. Справился с ней, сел… Комната кружилась… Смутно вспомнился сон: он снова в Анджиро, землетрясение, земля качается… Он бросается в трещину – спасти Торанагу и ее, Марико, прежде чем земля проглотит их. Он все еще чувствует холодную липкую влажность, ощущает запах смерти, струящийся из трещины… А огромный, чудовищный Торанага, до сих пор смеется в его снах…

Блэксорн заставил глаза видеть, комната перестала вращаться, тошнота почти прошла…

– Ча, дозо, – попросил он, снова почувствовав во рту запах пороха.

Чьи-то руки помогли ему напиться… Он вытянул свои руки, и ему помогли встать… Один он бы упал… Тело Блэксорна представляло собой один большой ушиб… Но теперь он удостоверился, что ничего не сломано, нет сильных внутренних повреждений – разве что уши… Отдых, массаж и время вылечат его… Ему повезло, опять повезло – ни слепота, ни уродство не грозят ему, он будет жить! Серые помогли ему снова сесть, потом лечь… Он лежал, казалось, так недолго… а солнце за это время успело передвинуться на