Вожак марсиан Эус, понимающий, что он проигрывает, за шиворот выволок заинтригованного происходящим Белочкина из-под стола и прорычал ему на ухо, чтобы тот подогнал к черному ходу пивнушки джип.
Погрузив бесчувственные тела своих товарищей на плечи, оставшиеся в сознании пришельцы проворно отступили в глубь забегаловки и вскоре скрылись в дыму, исходящем от загоревшегося прилавка с винами.
Немного придя в себя после стычки, Бисквит Иванович подобрал с пола треух, потуже застегнул телогрейку и, осмотревшись, увидел, как разоренный бармен пытается смастерить из шнурков петлю, чтобы, закинув ее на трубу под потолком — повеситься.
За шкирку вытащив самоубийцу на свежий воздух, Бисквит Иванович пару раз довольно чувствительно дал ему в нос, дабы тот трезво мог воспринимать действительность и, сунув в руку бармену пачку баксов, посоветовал пойти домой и проспаться…
А на улице шел снег.
У перекрестка дежурили два переодетых упырями гаишника, которые цепко вглядывались в буквально крадущиеся мимо них иномарки, а из витрины продуктового магазина напротив эмиссара пристально рассматривал в бинокль какой-то Микки Маус.
“А, так ведь это человек полковника Толстолобова”, — вспомнил Бисквит Иванович и приветливо помахал ему рукой.
Микки Маус дернулся и, покрутив пальцем у виска, проворно скрылся в глубине магазина.
— Ох, какой же я дурак, — с чувством обругал себя эмиссар, — я ведь только что его рассекретил…
Сашок Китобоев приехал к себе домой около двенадцати часов дня и, отпустив телохранителей, решил отключить телефон и дрыхнуть до самого вечера.
Вчерашняя гулянка, с которой он только вернулся, его окончательно добила, и Сашок сейчас хотел только одного: завалиться где-нибудь на диван и уснуть.
В городе с утра творилось черт знает что, хотя Сашок не был уверен в том, что упыри-гаишники, шипящие на перекрестках, не порождены его отягощенным состоянием абстиненции воображением. Тем не менее порождения горячечного кошмара любого автолюбителя содрали с Сашка за трезвое состояние в праздник едущих вместе с ним охранников пятьсот баксов.
“Что за штраф идиотский? — удивлялся Сашок, потерянно блуждая по своим десятикомнатным хоромам. — За трезвое состояние за рулем в праздник: либо у меня крыша поехала, либо… а ведь даже квитанцию, кажется, выписали”.
Сашок полез в карман брюк и нащупал там смятую бумажку.
Так и есть, квитанция.
Пройдя в гостиную, он вдруг насторожился, почувствовав, несмотря на хмель в голове, что он не один.
Резко обернувшись, браток увидел на антикварном стуле XVII века сидящего маленького мальчика лет двенадцати в пилотке, шортиках, синей рубашечке и с пионерским галстуком на шее. В руках мальчик держал маленький барабан и пытливо разглядывал опупевшего от увиденного братка.
— Вот это, блин, глюк, — сказал Сашок, сильно тараща зенки, — ты кто такой?
Мальчик моргнул и вопрос проигнорировал.
— Значит, так, пацан, я… — тут браток решил, что он спит, и, оборвав речь на полуслове, ущипнул себя за ляжку.
— Вы Александр Китобоев, если не ошибаюсь? — звонким голоском вдруг спросило пьяное видение, и веснушки на его щеках забавно запрыгали.
Сашок вздрогнул, но щипать себя еще раз передумал.
Сон был интересным.
— Ну я, а че такое, — развязно спросил он, — решил меня в пионеры принять? Я ведь только пять классов окончил, не довелось мне галстук-то поносить.
— Это вы являетесь одним из партнеров Сан Саныча Воротилова, отмывающего в банке “Лохотрон” грязные деньги? — выпалил в ответ молокосос, снова моргнув.
— Чаво? — не выдержал браток, скрипнув от злости зубами. — Ты, малявка, на кого это бочку катишь?
— Значит, вы, — довольно констатировал пионер и, достав из-за пазухи здоровенный маузер, два раза беззвучно выстрелил в Сашка.
Сашок конвульсивно дернулся и, пустив на губах пузырь, упал на паркет, правой рукой схватившись за сердце.
Мальчик весело рассмеялся и, достав из кармана шорт маленький блокнотик, вычеркнул из него карандашом первую в списке фамилию:
— Итак, минус один, — радостно сказал он и, положив мертвому братку на грудь барабан, вошел, исчезнув, в покрытую роскошным гобеленом стену.
— Сашка Китобоева час назад завалили, — сказал Убийвовк, отдавая Воротилову полученную по факсу копию милицейского протокола.
— Как так завалили? — не понял авторитет. — Кто, на кой?
— В собственной квартире. Он с вечеринки возвращался, милиция утверждает, что это, мол, несчастный случай. Сердце у перебравшего парня отказало, но ты же знаешь, Сан Саныч, Кит всегда был как бык, сразу с пятью девками мог, ему даже кличку дали Мальчиш Кибальчиш.
— Не понял, — переспросил Воротилов, — ты что мне тут за пургу гонишь?
— Ну как же, — удивился Убийвовк, — могу день простоять и ночь продержаться.
Ha шутку авторитет отреагировал, злобно сплюнув в сторону.
— Ты мне по делу говори, а не всякую фигню, почему решил, что его завалили?
— Так вы сами в протоколе почитайте: на теле покойного был найден пионерский барабан.
— И как менты это объясняют?
— Да никак, — махнул рукой Борис Богданович, — им ведь все равно. Завалили бандюгана и ладно, кто ж это дело расследовать-то будет.
— Барабан говоришь?
— Ага, — захихикал Убийвовк, — может быть, он, играя на нем, переусердствовал немного, вот удар парня и хватил.
Сан Саныч, побагровев, взялся за голову:
— Какой же ты, Богданович, мудак, — медленно проговорил он, — даром, что в органах служил, неужели тебе непонятно, что стучал он, Китобоев этот, стучал конкурентам нашим, за то и завалили.
— Но кто? — испуганно спросил Убийвовк. — Кто мог это сделать, может быть, Чистильщик?
Сан Саныч отрицательно мотнул бритой головой:
— Нет, Китобоева я ему точно не заказывал. Ох, хреново дело, бабки теперь большие накроются.
— Что же делать? — осторожно спросил Борис Богданович.
Сверкнув глазами, авторитет с силой ударил волосатым кулаком по столу.
Вдребезги разбилась соскочившая на пол хрустальная пепельница.
— Порви задницу, но найди мне того, кто это сделал, — злобно проревел он, — иначе ты, да, ты будешь следующим…
— Ну что, — спросил Толстолобов Бисквита Ивановича, который водил над мертвым телом частного предпринимателя Александра Китобоева овальным прибором с постоянно двигающимися усами.
— Плохо, полковник, очень плохо.
— А в чем, собственно, дело, даже если это не несчастный случай… — начал было Толстолобов, но эмиссар его перебил:
— Нет, не несчастный — это убийство.
— Точно?
— Точно, работал профессионал.
— Ну и что с того?
— А то, похоже, этот профессионал не с вашей планеты.
— То есть как не с нашей? — не понял полковник. — Неужели эти отморозки с Марса вызвали
