выслушать объяснения Ириши.
– Здесь, в газете…
Но Ира не успела закончить фразу. Ее опять перебило это маленькое вредное существо.
– Я не хотела сока! Я плосила чай, – капризно скорчила мордочку Аня.
– Ты просила сок! – рявкнула я.
– Нет! Нет! Нет!
– Она действительно попросила пить, не детализируя, – вспомнила Ирина. – Юля, умоляю, сделай ей чай.
Я опять поплелась на кухню.
– Вот твой чай.
– С сахалом? – подозрительно покосился на чашку ребенок.
– С сахаром.
– А ты холошо лазмешала?
– Отменно! Воображала себя насадкой для коктейлей.
– С лимоном?
– С лимоном! – торжествующе выпалила я.
– А где бутелбод? – подрезала мне крылышки Анюта.
– Какой бутерброд?!
– С колбасой.
– Юлечка, пожалуйста, сделай ей бутерброд. Иначе она по дороге съест меня вместо бутерброда! – жалобно попросила Ирина.
Так никого и не убив, я вернулась на кухню, грустно констатируя, что в два с половиной года у нашей капельки уже сформировалось неправильное пищевое поведение. Она просит сладкий чай и бутерброд с колбасой. А ребенок, подкованный в вопросах рационального питания, наверняка попросил бы дикий рис и рыбу, приготовленную на пару.
Но в принципе бутерброд организовать гораздо легче, чем паровую рыбу. Посмотрим на ситуацию иначе: детеныш хочет чай и бутерброд, хотя вполне мог потребовать колу и чипсы. Или водку и воблу…
– Вот твой бутерброд. Чего еще?
– А конфета есть?
– Ну конечно! Сейчас принесу. Вот и конфета!
– Юля, хватит бегать туда-сюда! – возмутилась Ириша. – Какая ты неугомонная! Неужели тебе неинтересно? На, читай! Там обведен абзац.
Я вырвала газету из рук подруги. Так, что тут? «…Тесное сотрудничество с этой американской фирмой позволило нам накануне Нового года года открыть представительство в США. Его возглавил бывший арт- директор «Гиганта», а ныне – директор детройтского филиала господин Г.Н. Северов. В мае Геннадий Николаевич пообещал привезти из Америки в родной город уникальную выставку полимерных…» Оба-на! Как изволите понимать? Неужели с конца декабря Геннадий Северов окопался в Штатах? Нелегко же ему вести оттуда мою травлю – между нами все-таки целый океан!
– Северов здесь ни при чем! – перебила мой внутренний монолог Ирина. – Он два месяца тиранил тебя, а затем перебрался в Детройт и оставил в покое. Сейчас у него другие заботы.
И Мила Сенчулина тоже клялась, что Северов не тянет на роль кровопийцы. Получается, действительно не тянет. Так, разве что на роль директора детройтского филиала.
Я взяла телефон и быстро, не давая себе опомниться, набрала номер Северова. Трубку долго не брали. Наконец я услышала голос Гены. Голос явно был сонным.
– Кто это?
– Ген, привет. Это Юлия Бронникова.
Сейчас он надолго замолчит, заново переживая негативные моменты, связанные с моей персоной…
– Бронникова, ты сдурела – звонить в такое время! – сразу же ответил Северов. – Ах да! У вас ведь день!
– Ген, а ты где?
– Я – в Лос-Анджелесе.
– Почему не в Детройте?
– В командировке. И вообще-то – сплю.
– Один? – тонко намекнула я Геннадию на его проблемы в интимной сфере.
– Представь себе – нет! – гордо ответил Северов. И в подтверждение в трубке раздалось англоязычное кудахтанье. Девичий голос нежно интересовался, какого дьявола Гена мешает спать.
– Рада за тебя!
– Пошла к черту. А чего звонишь?
– Просто ты исчез. И моя жизнь внезапно утратила остроту, как выдохшаяся горчица.
– Ну, я теперь в Штатах. И надолго. Хочешь – приезжай в гости.
– Ты серьезно?
– А что? Ты ведь не была в Америке?
– Нет.
– Ну вот, я тебя приглашаю. Копи на билет и прилетай.
– Мы с тобой, Гена, вроде бы не самые близкие друзья.
– Да ладно, Юлька! Подумаешь, один раз не получилось. Могли бы попытаться снова. Если бы ты не умчалась прочь с квадратными от страха глазами. Словно тебя ждала перспектива связать жизнь с дряхлым импотентом. А я, Юлечка, первоклассный мужик.
– А зачем ты распускал обо мне сплетни? – желчно напомнила я.
– Какие сплетни?
– Грязные!
– Да никогда в жизни!
– Ладно, Ген, спи дальше. Рада, что у тебя все в порядке.
– Да, у меня все в полном порядке, – многозначительно подтвердил Гена.
Восстановил ли Северов свою маскулинную функциональность – это тайна, покрытая мраком. Но одно ясно: Геннадий в Америке. А я – здесь.
– Значит, Северов ни к чему не причастен? – уточнила Ириша.
– Выходит, нет.
– Значит, надо опять искать врага?
– Надо, – грустным эхом отозвалась я.
– И расшифровывать надпись?
– И расшифровывать надпись.
Мы с Ирой обескураженно замолчали. Через пару минут тишину прервала Анечка. Она покончила с чаем и бутербродом и долго забавляла себя наматыванием нитки на палец. Палец интересно надувался, синел.
– Мама, мы опоздаем! – напомнил ребенок.
– Да, бежим, – спохватилась Ира. – Сегодня или завтра вечером встретимся и все обдумаем. Чао! Кстати, почему-то никто не звонит насчет участка с недостроенным коттеджем. Этот участок никому не нужен!
– Юля, а как обстоят дела с квартирой на Шостаковича, 73?
– Прелестно. Думаю, на этой неделе я точно ее продам.
– Я отправила к тебе целую толпу клиентов.
– Да, мы встретились. Кто-нибудь обязательно клюнет. Я договорилась с бригадой рабочих. Они вынесут мусор и напрочь все зальют белой краской. А то слишком мрачно.
– Да, верно, на многих клиентов эта квартира производила удручающее впечатление.
– Не переживай, моя радость. Все будет отлично. Лев Таиров еще будет гордиться тобой как самым
