ни слова, а я вручила ему карт-бланш: на прикосновения, поцелуи, объятия…
От него вкусно пахло – морской свежестью и еще чем-то волнующим. Интересно, это одеколон или его собственный запах? У висков пробивалась первая седина, ворот джемпера облегал загорелую шею. Мне нравилось все: и блеск в глазах, и гладко выбритый подбородок, и загар, навевающий мысли о белом песчаном пляже, и его гендиректорство, предполагающее обязательные атрибуты в виде антрацитового «мерседеса» и загородного дома с лужайкой. На этой лужайке так весело будут играть наши дети!
Надеюсь, он не женат. Было бы настоящим свинством с его стороны иметь жену и детей.
Никита еще не сел в кресло, а я уже проверяла, хорошо ли звучит имя Сережа в сочетании с фамилией Мельник. Ведь сына я обязательно назову Сергеем.
Никита взял со стола карточку, внимательно прочитал.
– Будем знакомы, – прошептал он, наклонившись ко мне, и взял за руку. Его рукопожатие было горячим. – Вы – Юлия. А я Никита. Работаю в компании «Фростком».
– Я знаю. Прочитала. И чем вы занимаетесь?
– Собираюсь приобщиться к мудрости профессора.
– Я имею в виду «Фростком».
– А… Неужели вы не в курсе? «Фростком» – крупнейший отечественный производитель замороженных продуктов. Если вы хоть раз в жизни побывали в супермаркете, то наверняка видели в холодильниках нашу продукцию.
– А-а-а… Припоминаю… Точно. Конечно, видела! «Фростком»! Ну и как? Процветаете? Ведь у вас достаточно конкурентов.
– Хватает. Но мы берем качеством.
– Понятно…
Народ что-то судорожно конспектировал и отзывался хихиканьем на шуточки профессора. Я даже не раскрыла блокнот и не слышала ни слова из речи куратора. На языке вертелось 15 780 журналистских вопросов к гендиректору «Фросткома». Мне хотелось знать абсолютно все!
Андрей Вячеславович поколдовал с оборудованием, и огромный телевизионный экран на стене аудитории вспыхнул радужными красками.
– А теперь посмотрим видеосюжет, – сообщил наш гуру.
Шумовая завеса телевизора позволила нам с Никитой возобновить диалог.
– Значит, венгры с их замороженной стручковой фасолью и другие производители вам не помеха?
– Рынок настолько емок, что продукция разлетается вмиг. Дефолт девяносто восьмого года, когда цены на импорт взлетели вверх, помог нам встать на ноги. Модернизировали производство, сменили формат. Сейчас развиваемся бешеными темпами.
– Рада за вас.
– Юля, давайте перейдем на «ты»? – Никита наклонился поближе.
Мое сердце провалилось в желудок и теперь беспомощно барахталось в теплой кофейной жиже.
– Ты не против?
– Нет.
– Там, на лестнице… Едва тебя увидел, подумал: о, какая чудесная девочка! Я разве что самбу не танцевал, пытаясь привлечь твое внимание. Но ты промчалась мимо, как болид. На бешеной скорости. Расстроился – эх, не повезло! Сейчас нырнешь в какой-нибудь кабинет, и все! Никогда тебя не найду. А ты, оказывается, тоже пришла на тренинг!
Я почувствовала, как розовеют щеки. Сегодня им не суждено обрести благородную бледность – едва- едва рассталась с морозным румянцем, как снова залилась краской. Новый знакомый говорил необыкновенные вещи!
– Юля, ты не поверишь, но сейчас мне кажется, что я думал о тебе всю жизнь.
– ?!
– Нет, серьезно! Наверное, у любого мужчины где-то в сердце хранится образ… Это его собственная Дульсинея или Беатриче… Но как отыскать их земное воплощение? И большинство довольствуется тем, что подвернется под руку. А я увидел тебя и… Знаешь, словно тысячей вольт по мозгам врезало! Припечатало к стене. Пронзило молнией.
Что это – отработанные приемчики опытного казановы? Или искреннее признание? Конечно, искреннее признание! Ах, что мешает мужчинам всегда быть такими милыми?
Небеса расступились надо мной, и золотое сияние пролилось сверху. В потоке золотистого света кружились и вспыхивали разноцветные искорки и падали на лицо с хрустальным звоном. Этот звон отзывался божественной мелодией в сердце. Невероятная, безудержная радость охватила меня. Предчувствие долгожданной любви билось в груди. И не зря я долгие годы лелеяла свою независимость – теперь, когда встретился мужчина, чье лицо я видела во сне, никто не помешает мне быть рядом с ним.
Никита нравился мне безумно. Весь целиком и в деталях. Сердце таяло от его взгляда, жестов, улыбки. И конечно – от слов…
Профессор тем временем покончил с видеосюжетами (а что там было на экране? Даже не заметила) и возобновил вещание. Я решительно распахнула блокнот. Нужно хотя бы сделать вид. Но авторучка почему- то выпрыгивает из пальцев, и буквы получаются корявыми. Лихорадочное сердцебиение, дрожь…
– Конспектируешь? – с умилением спросил Никита.
– Угу.
– Какая добросовестная девочка! И невероятно сосредоточенная. Пожалуйста, еще раз нахмурь так же брови. Тебе идет. Впрочем, тебе, наверное, все идет.
Никита утащил под стол мою левую руку и крепко сжал.
– Юля.
Я оторвала глаза от блокнота (да кому он нужен, этот конспект!). Теперь мы с Никитой сидели очень близко друг к другу. Его горячий шепот заставлял меня пылать. Я не верила, что
– Юля. Юля, Юлия. Изумительное имя! Конспектируй, конспектируй. Серьезная малышка. Какие хрупкие пальцы! И вся ты тонкая, изящная. Сколько ты весишь? Но достаточно рельефная!
За рельефность моих форм – особая благодарность лифчику с силиконовыми вставками! Хорошее белье. И весьма дорогое.
– Господа, господа, так дело не пойдет! – возмутился профессор и строго посмотрел на нас. – Давайте сосредоточимся.
Два часа промчались незаметно. Никита тоже принялся конспектировать, однако подошел к задаче своеобразно. Вскоре я была завалена смешными рисунками и записками. Я хрюкала и прыскала, а московское светило бомбардировало меня гневно-укоризненными взглядами.
– Господин Мельник, – не выдержал в конце концов профессор. – Оставьте же в покое Юлию Андреевну! По крайней мере дождитесь перерыва!
С лица Никиты вмиг слетело доброжелательное выражение, в глазах сверкнули льдинки.
– Видите ли, уважаемый Андрей Вячеславович, мы тут с Юлией Андреевной поспорили. Она утверждает, что правила успешной мотивации, только что продиктованные вами, разработаны Наполеоном Хиллом. А я говорю – это Ог Мандино! Положительно, Ог Мандино, я уверен на сто процентов.
Профессор начал багроветь.
– Так это была цитата? – вмешалась дама в сером костюме с пылающе-красной розой на лацкане. – Да, Андрей Вячеславович?
– Да, – нехотя выдавил пунцовый бизнес-гуру. – Ог Мандино.
