У него был выходной день.

После обеда Зинаида заступила на дежурство. В гараже ей встретился Игнатюк. Он, как ей показалось, странно взглянул на нее и отвернулся.

От его недоброй усмешки ей стало тревожно.

В довершение ко всему в диспетчерскую ввалился Петр Калачкин. Он еле держался на ногах. Куртка была расстегнута. Замасленная серая кепка повернута козырьком назад.

— Чего тебе? — строго спросила Махрова.

— Д-дай денег!

Она сокрушенно покачала головой.

— Эх ты! Иди-ка лучше проспись.

— Д-деньги! — настаивал он. — Твой муж, представляешь, в-выставил меня из чужой к-квартиры... Д- да я за это!..

— Петр, чего скандалишь? — раздался строгий голос.

Ни Махрова, ни Калачкин не заметили, как в диспетчерскую вошел директор автопарка.

Калачкин пьяно улыбнулся.

— Директор, д-дай денег!..

— Спать его надо проводить, — вмешалась Махрова.

— Не дам я тебе денег, — сказал директор строго. — Посмотри лучше, на кого ты похож? Если так будет продолжаться, то мы будем вынуждены принять другие меры.

Калачкин оставил замечание без ответа. Его мутный взгляд остановился на серой папке, которую директор зажимал под мышкой. И Калачкин опять улыбнулся:

— Д-дай Д-драйзера, директор.

Калачкин потянулся к папке.

— Это не Драйзер, — в свою очередь улыбнулся директор.

— Все вы носитесь с Драйзером! — вдруг рассердился Калачкин.

Директору парка стало смешно:

— Ну, смотри, разве это Драйзер? Это папка со счетами.

Калачкин выхватил папку.

— Что ты делаешь! — кинулась к нему Махрова.

— Я в-вам покажу Д-драйзера! — бушевал Калачкин и запустил папкой в окно.

Тут неизвестно откуда появился Игнатюк. Он скрутил Калачкину руки, пытаясь вытолкнуть из диспетчерской.

— Убью Д-драйзера! — кричал, вырываясь, Калачкин.

— Дурак! — оборвал Игнатюк, улыбаясь директору. — Какой Драйзер?.. — И, обращаясь к шоферам, прибежавшим на крик, заметил: — Лечить его надо. Больной... К психиатру... — Он ладонью зажал Калачкину рот и выволок на улицу.

На снегу десятки разных следов. Они так перепутаны, что, кажется, самый опытный следопыт не сможет их разобрать. Иначе думает инструктор службы собак старший сержант Анатолий Резников.

На поводке — Барс. Резников дает псу что-то понюхать, и тот, жадно втянув воздух, правильно определяет заданный след. Резников бросает ему сахар. Это премия.

Старшина Каримов стоит рядом и удивляется: откуда у Резникова столько сахара, ведь паек у всех одинаковый. Он отводит инструктора в сторону и просит поделиться опытом: где берешь сахар?

Резников смеется, показывает на Барса:

— Ты дай ему понюхать кусочек сахара, и он быстро наведет на след...

Мимо со свертком в руках важно идет Гебридзе. В его тоненьких, будто нарисованных усиках застряли снежинки.

— Новая стенная газета, — говорит старшине Гебридзе. — Сейчас вывешу.

— Давай, давай, — замечает Каримов.

Солдаты собираются у газеты.

— Это что за усач пляшет?

— Смотри, стихи.

— Никак это ты сам, Гебридзе? — удивляется Обручев.

— Я!

— Ну, а чего же усы такие длинные нарисовал?

— Отрастут.

— А не сбреешь?

— Что вы, товарищ сержант, — протестует Гебридзе. — Это не только вам, а даже вашей бабушке не может присниться.

— Посмотрим, — говорит Обручев.

Старшина идет проверять порядок.

В казарме чисто. Койки аккуратно заправлены. Тумбочки покрыты белоснежными салфетками.

Он заглянул на кухню. Попробовал кашу. Велел повару к утру приготовить пирожки с мясом.

В конюшне дневальный доложил о наличии коней и снаряжения. Старшина придирчиво осмотрел станки. Над одним из них увидел седло, где стремена плохо блестели. Приказал немедленно надраить, «чтобы, как золотые!» Потом велел снарядить бричку в колхоз и погрузить на нее заградительные щиты.

После ужина Николай Обручев поманил Гебридзе к столу и предложил сыграть в шахматы. Обычно Обручев играл лучше, но сегодня он проиграл три партии подряд. Гебридзе развеселился.

Столпившиеся вокруг болельщики сочувствовали Обручеву. Николай схитрил:

— Скучно играть. Вот если бы на спор...

Гебридзе понравилось предложение.

— Ну скажи, пожалуйста. Сегодня мне везет.

— Давай сыграем на твои усы.

— Как так? — опешил Гебридзе.

— Очень просто: если я выиграю, ты сбреешь усы.

— Ну, а если нет? — спросил Гебридзе.

— Тогда я отращу усы, — сказал Николай.

Гебридзе засмеялся.

Кругом подзадоривали.

— Ладно, — решился Гебридзе. — Трус в карты не играет. А тебе сегодня не везет.

Вначале ему удалось захватить инициативу. Но он разменял ферзей, и сразу атака иссякла. Более активные слоны черных, которыми играл Обручев, потеснили противника. Теперь задумался Гебридзе. Он