— Могу я узнать, чем обязан?
— У нас есть к вам вопросы.
— В связи с чем? — поинтересовался выведенный из себя Ари.
Генерал сел напротив и стиснул железные прутья в изножье кровати. Его «сотрудник» в гражданском устроился на стуле в углу, скрестил на груди руки и насупился. До сих пор он не произнес ни слова.
— Указом президента расследование, касающееся тетрадей Виллара из Онкура, объявлено государственной тайной и передано нам, — объяснил Баррас.
— Расследование? О чем вы? Ведь всех, кажется, задержали? Дело закрыто.
— Большинство фигурантов действительно
— Верю вам на слово.
Генерал смотрел на Маккензи в упор:
— Недостающие страницы.
— Да?
— Где они?
Аналитик пожал плечами и притворно удивился:
— Понятия не имею.
— Разве они не у вас?
— Нет, — соврал он не моргнув глазом. — Я думал, их нашли в «Агарте».
Военный начал терять терпение:
— Майор Маккензи, вы намерены утверждать, что не нашли шесть квадратов на теле Ламии, когда убили ее в Портосере?
— Вот именно.
Баррас обогнул кровать и встал перед окном. Он уставился на что-то во дворе больницы.
— Иными словами, если мы перероем вашу квартиру и квартиру вашей сотрудницы и бывшей любовницы Ирис Мишот, то ничего не найдем? — с напускной непринужденностью спросил он.
— Перерывайте, если хотите, к этому я уже почти привык. Но мне также начинает казаться, что вы обращаетесь со мной самым возмутительным образом, генерал…
— Тетради Виллара из Онкура — государственная собственность. А кроме того, эти страницы — доказательства, которые фигурируют в уголовном деле.
— Понимаю. Но повторюсь: я понятия не имею, где они находятся.
— Позвольте напомнить вам статью четыреста тридцать четыре-четыре Уголовного кодекса, майор Маккензи, возможно, это освежит вам память.
Менторским тоном он прочел наизусть:
— «Карается тремя годами заключения и штрафом в сорок пять тысяч евро деяние, совершенное с целью помешать установлению истины, изменить место преступления или правонарушения либо путем разрушения, подделки или уничтожения следов или улик, либо привнесением, перемещением или устранением каких-либо предметов».
— Можете прекратить эту лекцию по юриспруденции, генерал, говорю вам, что я…
— Последний параграф статьи очень важен, Ари: «Если деяния, предусмотренные настоящей статьей, совершает лицо, которое по служебному положению призвано способствовать установлению истины, наказание возрастает до пяти лет заключения и семидесяти пяти тысяч штрафа». Итак, вы совершенно уверены, что не знаете, где страницы Виллара?
— Не знаю, как еще ответить вам на этот вопрос, поэтому повторяю, надеюсь, в последний раз: нет. А теперь, если вы не против, я бы хотел, чтобы вы оставили меня в покое.
Несколько секунд генерал не двигался и молча буравил взглядом аналитика. Потом кивком предложил человеку в костюме подняться.
— Отлично. Мы оставим вас в покое, майор. Но имейте в виду, мы еще увидимся. Этим дело не кончится.
— Для меня оно окончено.
Не добавив ни слова, посетители вышли из палаты. Потрясенному Ари не сразу удалось собраться с мыслями и позвонить Депьеру.
— Как вы там, Ари?
— Было бы лучше, если бы начальник военной разведки не доставал меня даже на больничной койке, господин заместитель директора.
— Вот оно что. Значит, они заявились к вам…
— Какого черта?
— Мне об этом известно не больше вашего, Ари. Теперь дело не в нашей компетенции. Самое главное, вы нашли убийцу друга и освободили молодую женщину. Пора заняться другими делами. Мы все с нетерпением ждем вашего возвращения в Леваллуа. Забудьте все это, Маккензи.
— «Забыть все это»? Когда эти, мать их, ублюдки угрожали мне прямо в больничной палате!
— Вы не могли бы выражаться не так грубо, Ари?
— Ни за что. Я обожаю выражаться грубо, господин заместитель директора. Сожалею, но это так!
В трубке послышался смешок Депьера.
— Ну-ну, не берите в голову, пусть теперь сами разбираются, как хотят. Теперь это не наша забота.
— К вам они тоже приходили?
— Да.
— И чего они от вас хотели?
— Полагаю, того же, что и от вас.
— Вы о чем?
— Бросьте, Ари, не стройте из себя дурачка! Я ответил им, что не имею к этой заварушке никакого отношения. Представьте себе, не вы один гадаете, что происходит. Поставьте себя на место прокурора. В одну минуту у него забирают дело, ссылаясь на государственную тайну…
— Плевать я хотел на прокурора! Ему-то что? Расследование окончено, «Врила» больше нет, Крон, Мансель и убийца мертвы…
— Надо полагать, на некоторые вопросы все еще нет ответа, Ари. В частности, прокурор пытается найти одного человека. Из всей сети Альбера Крона он единственный, чью личность судебной полиции так и не удалось установить.
— Кто?
— Понятия не имею. Загадочное имя, которое, по-видимому, встречается во многих доку ментах. Некто Ш. Вэлдон. Вам это о чем-нибудь говорит?
Ш. Вэлдон. Имя как будто ему не знакомо. Он несколько раз мысленно повторил его. Вэлдон. И все же до конца он не был уверен.
— Нет, — ответил он наконец.
— Забудьте, Ари. Пусть военная разведка разбирается, как хочет. Это уже не наша забота.
— Как скажете.
Маккензи решил, что сейчас лучше действительно об этом забыть. Ясно одно: так легко квадраты Виллара он не отдаст. Несколько веков их скрывала завеса тайны, шесть человек погибли, пытаясь их защитить, не для того, чтобы в итоге их заграбастала военная разведка. Ари твердо знал, что Поль бы ему не простил, открой он вот так, запросто, их секрет.
— А как там Залевски, мой телохранитель?
— С ним все обошлось. Три-четыре дня в больнице поставят его на ноги.
— Отлично. А Лола?
— Вашу подругу наблюдали двенадцать часов, а теперь она дома. Ближайшие дни ей будут оказывать психологическую помощь. Она непременно хотела вернуться домой, поэтому двое полицейских в гражданском будут дежурить возле ее дома, пока мы не убедимся, что опасность полностью миновала.
— Отлично.
