— Вор! Убийца! Это ты убийца! Это ты обрек Франсуа на смерть! Брат ранил Франсуа, рана нехорошая и может воспалиться.
Стефан и Патрис решили вмешаться. Стефан испугался.
— Кто знает? — заговорил он. — С этим чудовищем все возможно. Вдруг мальчик и впрямь нездоров?
— Вздор! Шантаж! — отозвался дон Луис. — Ребенок чувствует себя хорошо.
— Вы уверены?
— Вполне, во всяком случае, подождать еще час он может. Не пройдет и часа, как сверхбош заговорит. Такая позиция развяжет ему язык.
— А вдруг он не выдержит?
— Как так?
— Вдруг сам издохнет? Какое-нибудь слишком резкое усилие — и лопнет аневризма, случится кровоизлияние?
— Ну и что?
— Как — что? Его смерть лишит нас последней надежды узнать, где спрятан Франсуа.
Однако дон Луис оставался тверд как скала.
— Не умрет! — воскликнул он. — Люди покроя Ворского от разрыва сердца не умирают! Нет, нет, он будет говорить. Не пройдет и часа. Мне как раз хватит этого времени на лекцию.
Патрис Бельваль невольно рассмеялся:
— Значит, вы собираетесь прочесть нам лекцию?
— Да еще какую! — вскричал дон Луис. — Обо всех злоключениях Божьего Камня! Исторический трактат, обзор — от доисторических времен вплоть до тридцати преступлений сверхбоша. Черт возьми, не часто ведь выдается случай прочесть подобную лекцию, и уж я-то этот случай не упущу ни за какие деньги! На кафедру, дон Луис, и приступай к своему повествованию!
Он встал перед Ворским.
— Счастливчик! Ты у меня в первом ряду и не пропустишь ни звука. Неужели не приятно хоть немного рассеять мрак в голове? Ты ведь совсем запутался и нуждаешься в твердой руке, которая выведет тебя на путь истинный. Уверяю тебя, я начинал, ничегошеньки не зная. Ты только подумай! Загадку не могли разгадать на протяжении веков, а ты ее только еще больше запутал.
— Разбойник! Грабитель! — проскрипел Ворский.
— Ну зачем же оскорблять? Если тебе неудобно, расскажи нам о Франсуа.
— Никогда! Он умрет.
— Да нет же, ты заговоришь. Я позволяю тебе перебить меня. Чтобы я остановился, тебе будет достаточно насвистать мелодию «Как-то раз мне дали в рожу» или «Мамочка, мамочка, лодочки плывут». Я сразу отправлю людей на поиски, и если ты не соврешь, то останешься здесь, Отто тебя отвяжет, и вы сможете воспользоваться лодкой Франсуа. Договорились?
Дон Луис повернулся к Стефану Мару и Патрису Бельвалю и пригласил:
— Рассаживайтесь, друзья мои, лекция будет несколько длинноватой, но для красноречия мне нужны слушатели, которые будут и судьями тоже.
— Но нас только двое, — проговорил Патрис.
— Нет, трое.
— Где же третий?
— А вот он.
Третьим оказался Дело-в-шляпе. Он прибежал мелкими шажками, торопясь не более обычного. Поприветствовал Стефана, помахал хвостом дону Луису, словно говоря: «Я тебя знаю, мы с тобой приятели», после чего уселся с таким видом, точно не хотел никому мешать.
— Отлично, Дело-в-шляпе, — воскликнул дон Луис, — ты, я вижу, тоже хочешь узнать обо всем! Такая любознательность делает тебе честь. Надеюсь, ты будешь мною доволен.
Дон Луис был в восторге. У него оказались и аудитория, и трибунал. Ворский продолжал корчиться на дереве. Миг был и впрямь восхитительным.
Проделав нечто вроде пируэта, который мог напомнить Ворскому коленца Старого Друида, дон Луис выпрямился, слегка поклонился, сделал вид, что подносит к губам стакан воды, после чего оперся руками о воображаемую трибуну и хорошо поставленным голосом начал:
— Дамы и господа!
Двадцать пятого июля семьсот тридцать второго года до Рождества Христова…
16. НАДГРОБИЕ БОГЕМСКИХ КОРОЛЕЙ
Начав таким образом фразу, дон Луис остановился, наслаждаясь произведенным эффектом. Капитан Бельваль, хорошо знавший своего друга, рассмеялся от всего сердца. Стефан продолжал выказывать озабоченность. Дело-в-шляпе сохранял спокойствие.
Дон Луис Перенна продолжал:
— Должен признаться, дамы и господа, что столь точную дату я назвал отчасти для того, чтобы привести вас в изумление. В сущности, дату, когда происходила сцена, которую я буду иметь честь вам описать, я могу назвать лишь с точностью до нескольких веков. Но зато я знаю наверное, что происходила она в том уголке Европы, что зовется сейчас Богемией, а именно в том месте, где теперь высится небольшой промышленный городок Иоахимшталь. А вот и подробности сцены, как я их себе представляю. Утром того дня в одном из кельтских племен, что год или два назад осели между берегами Дуная и верховьями Эльбы, в Герцинском лесу, царила суматоха. Воины с помощью своих жен заканчивали снимать палатки, укладывать священные топоры, луки и стрелы, собирать глиняную посуду, бронзовую и медную утварь, нагружать лошадей и волов.
Вожди разрывались на части, стараясь ничего не упустить. Ни беспорядка, ни толчеи не было. Еще не наступил день, когда племя снялось с места и двинулось в сторону Эгера, притока Эльбы, куда и добралось к концу дня. Там их поджидали лодки, находившиеся под охраной сотни лучших воинов, заранее посланных вперед. Одна из лодок привлекала внимание своею внушительностью и богатым убранством. От одного борта до другого была растянута длинная завеса цвета охры. На заднее сиденье лодки поднялся вождь вождей — король, если угодно, — и произнес речь, от которой я вас избавлю, так как не хочу сокращать свою, и которая вкратце сводилась к следующему: «Племя переселяется, чтобы избежать притязаний соседей. Всегда печально оставлять место, где ты жил. Но какое дело до этого мужчинам нашего племени, раз они забирают с собой самое ценное имущество, священное наследие предков, божество, которое их защищало и сделало их грозными, великими из великих, — одним словом, камень, что покрывал гробницу их короля?»
И вождь вождей торжественным жестом отодвинул в сторону завесу цвета охры и открыл взорам собравшихся гранитную плиту размерами приблизительно два метра на метр, шероховатую, темную, с несколькими светлыми прожилками.
Толпа мужчин и женщин вскрикнула, и все, вытянув вперед руки, пали ниц, носами в самую пыль.
Тогда вождь вождей взял металлический жезл с драгоценной рукоятью, лежавший на гранитной плите, потряс им и провозгласил: «Я не расстанусь со всемогущим жезлом, пока чудесный камень не будет в безопасности. Этот жезл заключает в себе небесный огонь, который дарует жизнь или смерть. Если чудесный камень закроет могилу моих отцов, всемогущий жезл останется у них в руках в дни несчастий и побед! Да ведет нас небесный огонь! Да осветит нас Бог солнца!» Он закончил, и все племя снова снялось с места.
Дон Луис сделал паузу и с удовольствием повторил:
— Он закончил, и все племя снова снялось с места.
Патриса Бельваля очень позабавил рассказ друга, и даже Стефан, увлеченный его оживлением, повеселел. Но дон Луис прервал их:
— Нечего смеяться, все это очень серьезно. То, что я рассказываю, — не сказочка для детишек, которые верят во всякие фокусы и плутовство; это правдивая история, подробности которой — сами увидите — позволят все объяснить верно, точно и, можно сказать, научно. Да, научно, я не боюсь этого слова, дамы и господа. Мы вторгаемся в область науки, и даже Ворский пожалеет, что был так весел и недоверчив.
Еще один стакан воды, и дон Луис продолжал:
