запутанные мной нити, угадает правду и сумеет найти это письмо. Я для него пишу сейчас. Хотя знаю, что такого человека не может быть. Впрочем, не все ли мне равно! К тому времени бездна уже поглотит Мари- Анну и Саверана. И я ничем не рискую, оставляя это свидетельство моей ненависти.

Кончено. Остается подписать. Руки дрожат все сильнее. Холодный пот выступает на лбу. Я страдаю адски, и я счастлив безмерно. А-а, друзья! Вы ждали моей смерти! Мари-Анна, неосторожная! Твои глаза выдавали радость по поводу моей болезни! Вы были так уверены в будущем, что имели силы быть доброжелательными сейчас. Вот я умираю, и на могиле моей вы соединитесь, скованные железными кандалами. Благославляю вас, Мари-Анна и друг Саверан. Следователь оформит контракт. Я страдаю… Какое наслаждение. Благословенна ненависть, от которой смерть так сладка! Я умираю счастливый: Мари- Анна в темнице… Саверан рыдает в своей камере. Эшафот! Теперь твоя очередь, Мари-Анна. А ведь ты не переживешь его. Веревка или яд. Да, умирайте… умирайте… в огне, как я… ненавидящий тебя… ненавидящий».

Последние слова префект разобрал с трудом. Он кончил. Общее молчание.

— Подпись «Ипполит Фовиль», — почти шепотом прибавил Демальон. — Кто бы подумал…

Он взглянул на дона Луиса.

— Нужна была исключительная проницательность, данные, которым надо отдать должное и которым я отдаю должное. Вы угадали решительно все, о чем пишет в своем объяснении этот сумасшедший.

— Сумасшедший! Вы правы… И из самых опасных. Мы все попали в ловушку, и мадам Фовиль может поплатиться жизнью.

Префект встрепенулся.

— В самом деле, нельзя терять ни минуты. Надо немедленно предупредить мадам Фовиль. Я вызову следователя и договорюсь с ним о прекращении дела. Поедем со мной, — обратился он к дону Луису, — пусть мадам Фовиль сама поблагодарит вас. И вы с нами, Мазеру.

Демальон не скрывал своего восхищения, и Перенна, которого несколько часов тому назад полиция травила, как зайца, очутился в автомобиле вместе с главой полиции. Старое, очевидно, было забыто, и даже Вебер ничего не мог поделать.

— Остаются еще, однако, некоторые неясные пункты, — говорил Демальон, — отпечатки зубов мадам Фовиль на яблоке, обнаруженные листки с числами появления писем и с указанием насчет взрыва в комнате мадемуазель Девассер, ее роль, во всяком случае, подозрительна.

— Я убежден, что все разъяснится, господин префект. Вам стоит лишь допросить мадемуазель и Гастона Саверана.

Сен-Лазар, отвратительная, грязная тюрьма, которую давно следовало бы срыть до основания.

Префект выскочил из автомобиля. Ворота тотчас распахнулись.

— Начальника, — бросил он, — вызовите его скорее. Дело срочное. — Он быстро направился к лазарету и на площадке у лестницы столкнулся с начальником тюрьмы. У начальника тюрьмы вид был самый растерянный.

— Что с вами? Что случилось?

— Как, вы не знаете, господин префект? Ведь я позвонил в префектуру, — бормотал старый служака.

— Да говорите же, в чем дело?

— Мадам Фовиль умерла сегодня утром, господин префект, она отравилась.

Демальон в сопровождении Перенна и Мазеру бросился в лазарет. В одной из палат лежало на кровати тело молодой женщины. На бледном лице были коричневые пятна, такие же, как на теле агента Веро, Ипполита Фовиля и его сына Эдмонда.

Взволнованный префект спросил:

— Яд… откуда же?

— У нее под подушкой нашли пузырек и шприц. Вот они.

— Но как она получила их? Кто передал?

— Не знаем пока, господин префект.

Демальон взглянул на дона Луиса.

— Итак, серия преступлений еще не закончена. Неужели месть делает свое дело и после смерти Фовиля неуклонно и автоматически, или тут действует чья-то таинственная рука, продолжающая дьявольскую работу инженера Фовиля?

На следующий день новая сенсация.

Гастона Саверана нашли умирающим в его камере. Он повесился на простыне. Вернуть его к жизни не удалось. Подле него на столе нашли с полдюжины газетных вырезок, подсунутых неизвестной рукой. В них сообщалось о смерти Мари-Анны Фовиль.

Дня через три после этих трагических событий, вечером, кучер фиакра, в широком пальто с капюшоном, позвонил у дверей отеля Перенна с письмом дону Луису. Его немедленно провели в кабинет хозяина. Там он скинул плащ и быстро кинулся к дону Луису.

— На этот раз, патрон, дело плохо. Собирайте вещи и удирайте скорее.

Дон Луис курил, развалившись в мягком кресле.

— Ты что предпочитаешь, Мазеру, сигару или папиросу?

Мазеру возмутился.

— Да вы газет, наверное, не читали?

— Увы!

— Тогда для вас, как и для меня, положение должно быть ясно. После двойного самоубийства или вернее убийства Гастона Саверана и Мари-Анны Фовиль газеты на все лады повторяют: «А теперь после смерти Фовиля, его сына, его жены и его кузена Гастона Саверана никто не стоит между наследством Космо Морнингтона и доном Луисом Перенна». Вы понимаете, что это означает, патрон? О взрыве на бульваре Сюше и о посмертных разоблачениях инженера, конечно, говорят и хвалят вашу ловкость, но больше занимает другое: раз все три ветви семейства Гуссель угасли, кто же наследует? Дон Луис Перенна!

Отсюда вывод, что одна воля руководила, начиная с убийства Космо Морнингтона. И это воля — человека необыкновенного, прославленного, оклеветанного, подозрительного, таинственного и вездесущего, человека, который с самого начала направляет события, комбинирует, обвиняет, прощает, захватывает, освобождает, — словом, распоряжается в этом деле, и которое кончится, по всей вероятности, тем, что он получит двести миллионов. При том, человек этот — дон Луис Перенна, иначе — сомнительный Арсен Люпен! В самом деле, кто выигрывает от исчезновения всех наследников Гуссель? Дон Луис Перенна.

— Ах он разбойник!

— Разбойник и сообщник Флоранс Девассер. Никто и не решается возражать. Конечно, префект не забыл, что вы дважды спасли ему жизнь и оказала правосудию неоценимые услуги. Конечно, председатель Совета Балланглэ протежирует вам, но они одни. А пресса, суд, следователь, общественное мнение, которое требует, чтобы виновник был обнаружен. А виновник или Флоранс Девассер, или, вернее, вы и Флоранс Девассер.

Дон Луис и бровью не повел.

— Патрон! — снова заговорил в отчаянии Мазеру, — вы вынуждаете меня нарушать профессиональный долг. Так знайте — завтра вас пригласят к судебному следователю и, чем бы ни кончился допрос, вас отправят прямо в депо. Приказ подписан.

Ах, черт возьми!

— Кроме того, Вебер получил разрешение взять под надзор ваш дом. Через час он будет здесь со своими людьми.

Не меняя небрежной позы, дон Луис кивнул Мазеру.

— Взгляни на диван, друг.

Мазеру машинально повиновался. Под диваном стоял большой чемодан.

— Бригадир, через десять минут, когда я отошлю слуг, ты отнесешь этот чемодан на улицу Ровиля, № 143, где я под именем месье Лекока нанял себе маленькую квартирку.