2

Казик не жаловался, но все видели, что он еле передвигает ноги. Глаза у мальчугана ввалились, все тело было изодрано сучьями; ночами он стонал, во сне его преследовали кошмары. От болот, лежащих где- то поблизости, тянуло промозглой сыростью, тучи комаров носились в воздухе, часто моросил дождь. Войтковский снимал с себя изорванную рубаху и укрывал Казика, сам оставаясь почти голым: от брюк у него остались лишь жалкие лоскутья. Он ворчал:

Прячемся в лесу, как волки. Надо искать немцев, у них есть оружие и еда.

Нас только трое, разве это сила? — спокойно спрашивал Андрей.

Лучше погибнуть в драке, чем подохнуть с голоду! — не сдавался Войтковский.

Они брели по лесу вот уже третью неделю, выбирая самые глухие места. Горы были еще далеко. Отряд, о котором говорил старик, будто в воду канул. Иногда Янушу казалось, что они идут по следу отряда: вот Казик случайно набрел на недавно потушенный костер, вот Андрей нашел обрывок веревки, а Казимир наткнулся на банку из-под консервов. Они радовались этим находкам и с новыми силами продолжали идти вперед. Скорее, скорее догнать друзей, соединиться с отрядом и начать настоящую жизнь! Жизнь людей, а не волков, загнанных в болота и глухие леса.

Осталось недалеко, Казик, — подбодрял мальчугана Войтковский, а сам уже не верил: снова никаких следов, снова глушь и почти осязаемая близость болот…

Однажды ночью, укрывая Казика своей рубашкой, Войтковский услышал впереди непонятный шум. Казалось, вот кто-то уронил котелок или каску, кто-то наступил на сухую ветку. Войтковский хотел разбудить Януша, но передумал. Он взял свою дубинку и, осторожно раздвигая ветки и вглядываясь в темноту, направился вперед. Он был сейчас похож на зверя, подкрадывающегося к своей жертве: такие же хищные, почти бесшумные движения, такой же хищный, напряженный взгляд настороженных глаз. Запах дыма, от которого дрожали ноздри, опасность, подстерегающая в густом мраке, неслышные шорохи — все это он воспринимал как-то помимо сознания. Когда в нескольких шагахот него послышался приглушенный голос, Войтковский замер. Так зверь, почуяв человека, замирает на месте, не зная еще что делать — нападать или бежать.

Через секунду Казимир сделал шаг вперед и снова остановился. Снова шаг вперед. Дым от затухающего костра коснулся лица, ветерок на мгновение оживил умирающий огонь, и Войтковский увидел двух человек, сидевших рядом, с автоматами между колен. Вокруг костра спали солдаты, много солдат. Может быть, двадцать человек, может быть, двести. Спящие люди были укрыты темнотой: чем дальше от костра, чем плотнее. Двое, наверно дежурные, сонно беседовали.

Войтковский услышал родной, польский язык и чуть не вскрикнул от радости: это ведь тот отряд, который они ищут. Он хотел уже подойти к караульным, как вдруг услышал:

Пан Данек сегодня сказал, что завтра мы их окружим…

Пан Данек говорит это уже не первый раз, — отозвался недовольный голос второго караульного. — Пан Данек спит в палатке и пьет коньяк, а нас жрут комары. Не такой Антек дурак, чтобы дать себя окружить.

Антек… Что-то знакомое послышалось Казимиру в этом имени. Антек! Не тот ли это Антек, о котором говорили Януш и Андрей? Разведчик Антек, чья сестра погибла на глазах у русского летчика? Войтковский перестал дышать, вслушиваясь в каждое слово…

Пан Данек сказал, что если нам удастся их окружить. он загонит весь отряд в болото, и пусть они там подыхают!

Немцы обещали пану Данеку крупный куш, если ему удастся разгромить отряд, — ответил хриплый голос. — Перепадут ли нам хоть крохи?

Теперь Казимиру все стало ясно. Это каратель Данек идет вслед за партизанским отрядом Антека, а Януш, Андрей, Казик и он сам, Казимир, идут вслед за Данеком. Спешат, чтобы самим влезть в пасть акулы. Сам пан Езус помог ему, Казимиру, подслушать этот разговор. Теперь — назад! Скорее к своим, скорее подальше от этого соседства! Вот только жалко уходить, не прихватив пару автоматов. Когда еще встретится такой удобный случай, как сейчас? Эти олухи ничего не подозревают, сидят рядом, их здорово можно пристукнуть. Голова об голову. Тихо и верно. Надо только зайти сзади, змеей подползти к костру…

Так же осторожно Войтковский покинул свое место и за деревьями лег на землю. Он слышал, как рядом кто-то вскрикнул во сне, и видел, как один из караульных повернул голову. Второй спросил:

Что там?

Ничего. Давай-ка вздремнем по очереди, Юзеф. Какой дьявол придет сюда?!

Он встал и сделал несколько шагов в направлении, где затаился Казимир. Войтковский лежал, тесно прижавшись к земле. Враг подходил все ближе и ближе. Вот он остановился, сдвинул ногой сухие листья в кучу и опустился на них.

Я прилягу здесь, — бросил он своему приятелю. — Через часок разбуди.

И вдруг увидел полуголого человека. В первое мгновение каратель настолько оторопел, что не мог сделать ни одного движения. Он хотел крикнуть, но страх отнял у него голос, хотел бежать, но ноги будто приросли к земле. Этим воспользовался Казимир. Он бесшумно вскочил, подмял под себя карателя и, зажав ему одной рукой рот, другой рванул к себе автомат. Еще секунда — и он мог бы скрыться в темноте леса, но каратель уже пришел в себя, вывернулся из-под руки Казимира и закричал диким голосом:

Юзеф, партизаны!

Лагерь мгновенно ожил. Вокруг вскакивали люди и, еще ничего не соображая со сна, тоже кричали:

Партизаны!

Казимир прижал к груди автомат, послал длинную очередь в гущу врагов и прыгнул в сторону. Даже теперь спасение казалось возможным. Еще один прыжок, еще одно усилие…

Но в это время взлетела ракета, осветила поляну, деревья, Казимира, убегающего в глубь леса, и нескольких человек, зашедших к нему с тыла. Казимир рванулся в сторону, но двое навалились на него, повисли на шее. Откуда-то крикнули:

Брать живым!

И снова вверх взлетела ракета. Казимир видел, что к нему приближаются враги. Много врагов.

Он напрягся, схватил одного из солдат за пояс, с силой швырнул на землю. Потом снова вскинул автомат, готовясь выстрелить, — и сразу почувствовал удар в голову чем-то тупым, тяжелым. Оружие выпало у него из рук, деревья зашатались, костры погасли, и наступила тишина, словно все вокруг погрузилось в густой мрак.