и в зависимости от удельного веса исходного вещества вес получаемого кристалла в одной капсуле может быть от нескольких сот граммов до полутора килограммов.
В барабан установки одновременно загружаются 12 капсул с разными материалами, и после набора программ она работает в автоматическом режиме без вмешательства космонавта поочередно с каждой капсулой. С одной загрузки можно получить до 18 килограммов ценнейших полупроводниковых материалов как в виде монокристаллов, так и в виде эпитаксильных пленок с электрофизическими характеристиками, труднодоступными для земной технологии. Конечно, на Земле могут быть и более совершенные установки, чем «Корунд», но качество полученных в них веществ несравнимо с тем, что можно получить в космосе за счет влияния нового технологического параметра — невесомости.
Вместе с «Корундом» к нам пришла голографическая аппаратура, которая позволяет регистрировать на фотопластине физические процессы в жидких средах, такие, как явления массопереноса: разделение фракций биологической массы, зарождение и развитие конвекции в условиях разных градиентов температур и концентрации веществ.
Потом на Земле при помощи лазера с фотопластины получат объемные изображения хода процесса, что позволит более детально и наглядно представить изучаемое явление. На витке 1391 была встреча с радиокомментатором Сергеем Железняком, и он задал вопрос: «Можно ли привыкнуть к той красоте, которую видишь через иллюминатор?» Ответил, что к красоте привыкнуть нельзя — она динамична.
Виды Земли из космоса меняются от времени года, погоды, состояния ее воздушного покрова, положения Солнца, так же, как меняется от возраста, настроения, образования восприятие красоты искусства, архитектуры, живописи. Но от красоты можно устать, так же, как от серых будней и пасмурности окружающего тебя мира. Поэтому красота для человека — это радость открытия ее на фоне невзрачного, но очень необходимого. Она дает всплеск эмоций, который порождает прилив энергии, настроения, творчества. Человек обновляется психически от встречи с красотой, и эти встречи бывают открытием для него нового или уже виденного. Летать становится все тяжелее. Успокаивают визуальные наблюдения.
Самое трудное в полете — это не сорваться в общении с Землей и в экипаже, потому что на фоне накапливающейся усталости бывают серьезные промахи, и возникают острые моменты, в которых нельзя допускать взрыва. Иначе трещина. Если она появится, нам никто не поможет, мы одни. Здесь спасение только друг в друге и в совместной работе.
Суббота. Узнаем эти дни только по встречам с семьями. Встреча была в 10 час. утра из Останкино. Пришли Люся с Виталиком и мой друг из Грозного Борис с сыном Умиком. Было приятно с ним поговорить, увидеть, как Виталик вытянулся, похудел. Умик стал красивым мальчиком. Приятно на них смотреть. Один чечен, другой русский.
Провели с ними три сеанса связи. На третий сеанс они переехали в Центр управления. Конечно, Борис с Умиком получили огромное удовольствие. Наши сыновья ходили в зал управления, посидели на операторских местах, посмотрели нас на больших экранах. Борис, молодец, всячески старался создать хорошее настроение.
Рядом с Амударьей видел белую линию из солончаков и такыров (высохшие озерца), которая протянулась на несколько сот километров и пересекалась линией газопровода или дороги. Но что удивительно, вдоль этой линии видна резкая граница различия цвета песка, в северной части — серые пески, как будто смоченные водой, а в южной желтые — сухие.
Северо-западное Айдаркульского водохранилища буквально в километрах восьмидесяти видел четыре кольцевых свода диаметром километров по сто. Два из них накладываются один на другой, а по периметру — осыпи рыхлого песка с выступающих горных пород и цепочки солончаков. Сверил с картой, оказывается, так выглядят невысокие горные массивы центральных Кызылкумов.
Отснял на кинопленку.
В камере «Фитон» проросли семена арабидопсиса высотой 2–2,5 см, и на каждом по четыре зелененьких листочка. Когда принимали душ, только начали застегивать молнию оболочки, вдруг она вся расползлась. Доложили на Землю. Но потом пожалели об этом, почувствовав, что ребята в ЦУПе были этим расстроены. Помылись, все хорошо, сидим, разговариваем о жизни. Слышим, стали нам крутить приятные мелодии. Видимо, психподдержка старается.
В час ночи еще делал эксперимент М70 с прибором «Биогравистат». Толя лег спать. Нравится мне после рабочей суеты в тишине станции повозиться с биологическими экспериментами. Успокаивают они, есть время не спеша подумать, помечтать, поразмышлять.
Воскресенье. День отдыха. Встал пораньше, чтобы посмотреть проходы вдоль Арала и Балхаша. Уже привык к этому району. Ведем по программе наблюдения в районе Каспия. В северо-восточной его части, напротив реки Урал, много светло-зеленых разводов, а в юго-восточном углу Каспия очень яркое бирюзовое пятно планктона, километров 70–80 от берега с четко выраженными двумя вихрями.
Сфотографировал. Снова наблюдал, как от залива Кара-Богазгол идут три небольших соленых озера с продолжением в виде узкой белесой тропы на песке длиной в несколько сот километров и обрывающейся около Амударьи, не доходя километров 100. Такое впечатление, что снизу, как бы сквозь трещины в породах, пробиваются грунтовые воды и, испаряясь, оставляют на песке белый налет соли. По-видимому, это разлом, занесенный песком. При наземных работах и по аэрофотоснимкам его, конечно, трудно дешифровать из-за небольших углов обзора, не позволяющих полностью охватить и проследить развитие структур и ландшафта. Посоветовались с геологами. Они говорят: возможно, по этой полосе и проходило древнее русло Амударьи, когда она впадала в Каспийское море. Остатки русла называют Узбой.
Днем была встреча с Кобзоном. Он был в приподнятом настроении, от души пел, и мы с ним пели, рассказывал анекдоты. Потом мы с ним вспомнили наше совместное выступление на фестивале советско- германской дружбы в г. Галле — ГДР. Так получилось, что организаторы большого концерта для молодежи слышали, как я, отдыхая в компании, подпевал Кобзону. Им понравилось, и они попросили нас на этом концерте вместе спеть любимую песню Ю. Гагарина — «Я люблю тебя, жизнь». Отказываться в этой ситуации как-то было неудобно, и я согласился, не сознавая степени сложности всего этого мероприятия.
В общем, идет концерт, выступает Кобзон, а потом приглашает меня вместе с ним исполнить эту песню. Когда я вышел на сцену и увидел 6 тысяч улыбающихся и аплодирующих ребят и девушек, растерялся. Думаю, как же я буду тянуть песню в такт с Кобзоном, если никогда не пел под оркестр. Но, видимо, нас уже научили в трудной ситуации не теряться, а искать решение. И я нашел его. Обнял Иосифа за талию, а чтобы рука не соскальзывала, взялся за сытую складочку у него на боку, чтобы петь в такт его дыханию. Спели, аплодировали нам, надо сказать, здорово. Только, видимо, не столько за исполнение, а за то, как это все смотрелось.
Потом мне рассказывали, что Кобзона слышно не было, а пел оруще один я. Иосиф подпевал, покосившись на бок, за который я вцепился. После концерта он мне говорит: «Валь, больше с тобой я петь не буду», — и показал свой бок, где отпечаталась моя пятерня. Посмеялись, сказав, что это не так страшно, главное, доставили удовольствие молодежи, а если всерьез, то и неплохо спели. Надо сказать, что Иосиф Кобзон для нас, космонавтов, свой певец, скольким уже экипажам в длительных экспедициях он поднимал настроение. Хорошо с ним отдохнули. Уходя, Иосиф нам предложил пригласить Пахмутову с Добронравовым, Лещенко. Поблагодарили и сказали, что нам прислали видеомагнитофон «Нива» и кассеты, где они есть в записи.
На днях соберем его, и тогда не так будет скучно.
На следующем витке по телевизионному каналу нам передавали в записи концерт Людмилы Гурченко для ветеранов войны. Талантливая, надо признать, актриса, и чем дальше, тем с возрастом становится ярче, богаче ее талант, мудрее и теплее. Она, мне кажется, для нашего поколения по популярности и необходимости людям может быть, как Шульженко.
После обеда хорошо побегал на дорожке, а в остальное время — все визуальные наблюдения.
