Этим утром Смайли прибыл туда пешком, оставив машину возле полицейского участка, который был расположен в десяти минутах ходьбы.

Шел холодный проливной дождь. Его капли безжалостно хлестали Смайли по лицу.

Полиция Саррея потеряла всякий интерес к делу, хотя Спарроу и отправил по своей собственной инициативе представителя спецслужбы, который должен был оставаться в комиссариате и при необходимости осуществлять связь между службой безопасности и полицией. То, каким образом погиб Феннан, не оставляло никаких сомнений. Пуля, выпущенная в упор, попала в висок; оружием послужил маленький французский пистолет образца 1957 года, изготовленный в Лилле. Его обнаружили возле тела. Все подходило под версию о самоубийстве.

Номер 15 по Мэрридэйл Лэйн оказался приземистым домом в стиле Тюдор со спальнями наверху и деревянным гаражом. Он выглядел запущенным, почти развалившимся. Смайли отметил про себя, что он производит впечатление дома, где живут артисты. Эта декорация была не в духе Феннана. Он скорее наводил на мысль о шикарных виллах и молодых иностранках.

Смайли отодвинул щеколду в калитке сада и медленно поднялся по дорожке, ведущей к двери, пытаясь разглядеть какие-нибудь признаки жизни через окна в свинцовой оправе. Было холодно. Смайли нажал на кнопку звонка.

Ему открыла Эльза Феннан.

– Мне звонили, чтобы узнать, смогу ли я вас принять. Я не знала, что ответить. Заходите, прошу вас.

Легкий немецкий акцент.

Она выглядела старше Феннана. Хрупкая женщина пугливого вида, пятидесяти лет, с коротко стриженными волосами никотинового цвета. Несмотря на внешнюю хрупкость, она производила впечатление женщины смелой и стойкой, и ее темные блестящие глаза на маленьком неправильном лице обладали какой-то поразительной силой. Лицо ее было сморщенное, изборожденное давними морщинами, как у постаревшего ребенка, всегда голодного и изнуренного. Типичное лицо беглеца или заключенного, отметил Смайли.

Она протянула ему очень чистую розовую костлявую руку. Он представился.

– Вы и есть тот человек, который расспрашивал моего мужа о его… лояльности?

Она провела Смайли в низкую темную гостиную. Вдруг Смайли стало неудобно; ему показалось, что он играет гнусную роль. Лояльность по отношению к кому, к чему? Она не была настроена враждебно. Смайли был угнетателем, а она безропотно покорялась гнету.

– Я очень симпатизировал вашему мужу. Его бы оправдали.

– Оправдали? В чем его вина?

– По предварительным данным, необходимо было провести расследование. Анонимное письмо. (Он умолк и посмотрел на нее с искренним сочувствием.) Вы понесли ужасную потерю, миссис Феннан… Вы, наверное, совсем измучились. И, должно быть, совсем не спали.

Казалось, слова Смайли ее совсем не тронули.

– Благодарю вас, однако я не думаю, что смогу заснуть сегодня. Сон – привилегия, в которой мне отказано. (С бесстрастным видом она опустила глаза.) Я и мое тело должны выносить друг друга двадцать часов в сутки. Мы уже прожили дольше большинства людей. Конечно, я понесла тяжкую потерю. Но знаете, мистер Смайли, долгие годы единственным моим имуществом была лишь зубная щетка, поэтому я не привыкла чем-нибудь владеть, даже после восьми лет супружеской жизни. Более того, я научилась страдать не жалуясь.

Кивком головы она показала ему на стул и, подобрав юбку, села напротив. В этой комнате было прохладно. Смайли думал, стоит ли ему заговорить первым; не осмеливаясь на нее взглянуть, он отвлеченно смотрел в одну точку, отчаянно пытаясь угадать, что скрывает изнуренное лицо Эльзы Феннан. Ему показалось, что ее молчание длилось вечность.

– Вы сказали, что он вам понравился. По-видимому, вы не произвели на него такое же впечатление.

– Я не видел письма вашего мужа, но меня ознакомили с его содержанием. – Серьезное одутловатое лицо Смайли снова повернулось к ней. – Все это не поддается осмыслению. Практически я сказал, что он… что мы будем рекомендовать закрыть дело.

Она не двигалась, ожидая продолжения. Что он мог ей сказать?

– Я удручен смертью вашего мужа, миссис Феннан. Но я только выполнял свой долг. (Господи, долг перед кем?) Он был членом компартии в Оксфорде двадцать четыре года назад; его новое назначение давало доступ к совершенно секретной информации. Какой-то пустозвон прислал анонимное письмо, и мы должны были принять его во внимание. Расследование повергло вашего мужа в депрессивное состояние, что и послужило причиной самоубийства.

Смайли помолчал.

– Это была игра, – вдруг сказала она. – Бессмысленная борьба идей; это не имеет ничего общего ни с ним, ни с любым живым существом. Что вам от нас нужно? Возвращайтесь в Уайтхолл и ищите других шпионов на своей чертежной доске. (Она выдержала паузу. И лишь блеск ее темных глаз выдавал волнение.) Государство существует для войны, не так ли? Они держат в тюрьмах людей. Питать мечты теориями – как это чисто! Мы с мужем были оба «очищенными», правда?

Она пристально посмотрела на Смайли. Сейчас ее акцент был заметен еще больше.

– Имя вам – Государство, Смайли; ваше место не среди людей из плоти и крови. Это вы сбросили бомбу с небес. Так не спускайтесь же на землю, чтобы слышать крики и видеть кровь.

Она даже не повысила голос; ее взгляд блуждал где-то в пространстве за спиной Смайли.

– Вы поражены. Я, наверное, должна заплакать, но у меня нет больше слез, мистер Смайли. У меня нет детей, дети моего горя умерли. Спасибо, что пришли, мистер Смайли. Теперь вы можете уходить: вам здесь больше нечего делать.