Снова молчание.

– У нас создается новая служба. Мы (ваш отдел, я хочу сказать) думаем, что должны приложить больше энергии в области технических изысканий, обращая особое внимание на работу со странами-сателлитами. Можно с удовлетворением отметить, что МИД того же мнения. Мы заручились поддержкой Гиллэма. Я вот думаю, не поручить ли это вам. Вы будете руководить отделом, то есть получите соответствующее повышение и будете продолжать работать и после того, как наступит день вашей официальной отставки.

– Благодарю… Вы разрешите мне подумать?

– Конечно… Конечно… (Мастон казался немного обескураженным.) Когда вы дадите ответ? Ведь уже сейчас надо думать о кадрах и помещении. Подумайте над этим в выходные и сообщите мне в понедельник. Министерство полностью согласно с тем, чтобы вы…

– Да. Я поставлю вас в известность. Я вам очень благодарен.

– Не за что. Вы же знаете, Джордж, что я всего лишь советник. Решение было принято выше. Я всего лишь принес хорошую новость, Джордж. Я выполнил свою обычную миссию посланника.

Он пристально посмотрел на Смайли некоторое время и, поколебавшись, сказал:

– Я поставил кабинет в известность… до определенной степени. Мы обсуждали, что предстоит сделать. Министр внутренних дел также присутствовал.

– Когда это было?

– Сегодня утром. Возникли серьезные проблемы. Мы обсуждали вопрос о том, чтобы направить ноту протеста Восточной Германии и потребовать выдачи этого Мундта.

– Но мы ведь официально не признаем Восточную Германию?

– Вот именно. В этом вся трудность. Можно, конечно, послать протест через посредника.

– Россию, например?

– Да, к примеру, Россию. Но некоторые факторы не позволяют так поступить. У нас сложилось впечатление, что широкая огласка в итоге повредит нашей стране. Перевооружение Западной Германии уже вызвало здесь значительную враждебность. Эта враждебность может еще увеличиться, если будет доказано, что мы ведем дела с немцами, не важно, в пользу русских или нет. Вы понимаете, ничто не доказывает, что Фрей работал на русских. Можно внушить общественности, что он действовал по своей инициативе в интересах единой Германии.

– Я понимаю.

– До настоящего времени очень мало людей находится в курсе событий. И это шанс. Что касается полиции, то министерство внутренних дел согласилось на то, чтобы она, по возможности, замяла дело. Кстати, что из себя представляет этот Мендель? Ему можно доверять?

Вопрос вызвал у Смайли раздражение.

– Да, – ответил он.

Мастон встал.

– Ну что ж, мне надо уходить. Вам нужно что-нибудь? Быть может, я могу быть вам чем-нибудь полезным?

– Нет, благодарю. Гиллэм прекрасная нянька.

Мастон направился к двери.

– Счастливо, Джордж. И соглашайтесь занять пост, если можете.

Он произнес эти слова быстро, глухим голосом, с любезной улыбкой, как будто это было для него очень важно.

– Спасибо за цветы, – сказал Смайли.

Дитер мертв, и убил его он. Сломанные пальцы правой руки, тяжесть во всем теле, страшная головная боль, тошнота – все это доказывало его вину. А Дитер не сопротивлялся, не выстрелил. Он помнил об их дружбе, а Смайли забыл. Они боролись, словно в облаках, в бурном потоке, в дремучем лесу. Дитер помнил, а Смайли забыл. Они пришли с разных полюсов ночи, логика мысли и действий в их мирах тоже была разной. Дитер, находчивый, непримиримый, боролся за создание цивилизации. А рационалист Смайли пытался ему помешать. О Господи! – воскликнул Смайли. – Кто же из нас оказался джентльменом?

Он тяжело поднялся и оделся. Встав, он почувствовал себя лучше.