бодрящим. Неведомый фрукт и пирог были очень вкусны, а вот желтый острокислый ломтик на блюдце она съесть не решилась. Когда пришел мальчик Акидан, чтобы забрать поднос, Сати спросила у него, как называется каждое из кушаний, потому что в столице никогда не пробовала ничего подобного. Кроме того, завтрак был явно приготовлен доброй и заботливой рукой. Оказалось, что желтый ломтик на блюдце — это «абид», который почему-то обязательно нужно съесть с утра пораньше — во всяком случае, так сказал Акидан.

— Абид хорошо есть утром со сладкими фруктами, — заметил он.

— Значит, я все-таки должна это съесть? Акидан растерянно улыбнулся:

— Ну да, это очень полезно… для равновесия…

— Понятно. Хорошо, я съем. — И Сати сунула желтый ломтик в рот, чем Акидан, судя по выражению его лица, остался очень доволен. — Я ведь приехала издалека, Акидан, — пояснила она извиняющимся тоном. — Я местных обычаев совсем не знаю.

— Вы ведь из Довза-сити?

— Нет. Мой дом гораздо дальше. На другой планете. На Терре. Я из Экумены.

— Ох!..

— Так что я вообще о здешней жизни знаю очень мало. И мне, конечно, хочется задать тебе множество вопросов. Ты как к этому отнесешься, а?

Он молча кивнул и несколько неуверенно пожал плечами — очень по-детски. Однако, при всем при том, в самообладании ему явно не откажешь, подумала Сати. Какое бы впечатление ни произвели на него ее слова, внешне он ничем этого не проявил и с достоинством воспринял тот факт, что перед ним один из Наблюдателей могущественной Экумены, женщина-инопланетянка, которую он до сих пор мог рассчитывать увидеть разве что на экране неовизора в какой-нибудь передаче из столицы. А теперь эта инопланетянка поселилась у него в доме! Однако в поведении Акидана не чувствовалось и намека на ксенофобию, которую Сати сразу почувствовала в том Советнике на пароме.

Тетка Акидана — та самая женщина с больными ногами, выглядевшая так, словно ее постоянно терзает не очень сильная, но мучительная и смертельно надоевшая ей боль, — была не слишком разговорчива и практически совсем не улыбалась, но буквально излучала, как и сам Акидан, спокойное гостеприимство. Сати договорилась с ней, что проведет в Окзат-Озкате по крайней мере недели две. Сначала ее очень удивляло то, что из постояльцев она, похоже, здесь единственная. Но, немного освоившись в доме, она обнаружила, что и комната «для гостей» здесь всего одна.

В столице — в каждой гостинице, в каждом жилом доме, в каждом ресторане или магазине, у входа на рынок или в любую контору — непременно осуществлялся автоматический контроль СИО с помощью специального пропуска, заменявшего здесь удостоверение личности. Все производители-потребители Корпоративного государства были занесены в соответствующий банк данных. После весьма длительного улаживания различных формальностей Сати тоже — еще в космопорте — получила такой пропуск, без которого, как ее предупредили заранее, она бы на Аке считалась никем и ничем, не могла бы снять жилье, взять такси, купить еду в супермаркете или заказать ее в ресторане, не могла бы войти ни в одно общественное учреждение, ибо немедленно включился бы сигнал тревоги… Очень многие аканцы предпочитали просто вшить себе в левое запястье электронный чип с содержащейся в карточке СИО информацией. Но Сати предпочла носить специальный браслет, в который был вделан такой чип. Беседуя с тетушкой Акидана в ее маленьком кабинете, расположенном рядом с входной дверью, Сати заметила, что все время ищет глазами считывающее устройство и держит левую руку наготове, чтобы привычным жестом поднести ее к такому сканеру. Однако ничего подобного она в кабинете так и не обнаружила, а тетка Акидана, подъехав на своем инвалидном кресле к массивному письменному столу со множеством разнокалиберных ящичков, стала неторопливо и спокойно выдвигать их один за другим, пока не нашла то, что искала: запыленную квитанционную книжку. Она оторвала один листок и передала его Сати, чтобы та его заполнила. Квитанция была такая старая, что бумага пересохла и пожелтела, однако графа для кодового номера СИО там все же имелась.

— Прошу вас, йоз, скажите, как я могу вас называть? — вежливо задала Сати очередной вопрос из учебника «для продвинутых варваров».

— Мое имя Изиэзи. А как мне называть вас, йоз? Deyberienduin.

«Добро-пожаловать-мою-крышу-под», — мысленно перевела Сати. Какое хорошее слово!

— Мое имя Сати, йоз и добрая моя хозяйка. — Сати сама изобрела столь странное обращение; ей казалось, что оно вполне подходит к данной ситуации, и, что удивительно, оно действительно оказалось вполне подходящим. Худое измученное лицо Изиэзи чуть смягчилось, взгляд потеплел. Когда Сати вернула ей заполненную квитанцию, она в знак благодарности склонила голову, прижав сложенные «лодочкой» руки к груди. Это явно был запрещенный жест. Но Сати ответила тем же.

Уже уходя, она заметила, что Изиэзи сунула квитанционную книжку и заполненную квитанцию в один из ящиков стола, но не в тот, из которого ее только что достала. Похоже, Корпорация — по крайней мере, в течение нескольких часов — не будет иметь ни малейшего понятия о том, где находится номер /ЕХ/НН 440Т 38L33849 Н 4/4939.

Мне удалось выбраться из паутины, подумала Сати и вышла на залитую солнцем улицу.

Внутри дома было темновато; узкие продолговатые окна находились слишком высоко под потолком, и за ними не было видно ничего, кроме яростно-синего неба. Так что на улице у нее даже голова слегка закружилась: белые стены домов, сверкающая черепица крыш, крутые улицы, выложенные серыми сланцевыми плитами, тоже отражавшими свет, а над крышами в западном направлении она увидела — лишь через некоторое время вновь обретя способность видеть нормально — какой-то немыслимый морщинистый светящийся занавес, закрывавший полнеба. Сати смотрела на этот занавес, мигая и щурясь, и не могла оторвать глаз. Что это? Облака? Извержение вулкана? Северное сияние средь бела дня?

— Это Мать, — сказал ей маленький беззубый человечек с землистого цвета лицом, толкавший перед собой трехколесную тележку, и улыбнулся.

Сати только глазами захлопала и непонимающе уставилась на него.

— Мать Эрехи, — пояснил человечек и указал в сторону светящейся стены. — Силонг! Ага?

Гора Силонг! Судя по карте, самая высокая точка Водораздельного хребта и всего Великого Континента. Ну естественно, пока они плыли вверх по реке, общий подъем местности не позволял увидеть эту гору. А здесь прекрасно была видна ее верхняя половина — зубчатая сияющая стена, над которой где-то уж совсем в небесах реял немыслимо далекий рогатый пик, как бы растворявшийся в золотом солнечном свете, и с него, точно флаги, свешивались тонкие ленты ледников.

Пока Сати и человек с тележкой глазели на Силонг, вокруг них начала собираться толпа; люди точно хотели помочь Сати разглядеть на горе нечто такое, что было ведомо им одним. Во всяком случае, у нее сложилось именно такое впечатление. Все они прекрасно знали, что такое Силонг и как она выглядит, и хотели помочь незнакомке УВИДЕТЬ ее. Для чего без конца произносили вслух имя горы, называя ее Матерью, и указывали на сверкавшую в конце улицы реку. И вдруг один из них спросил:

— А ты могла бы отправиться на Силонг, йоз? Люди вокруг Сати были чем-то похожи друг на друга — маленькие, худощавые, широкоскулые, узкоглазые; обыкновенные бедняки, жители гор, с плохими зубами, в латаной одежонке, но с удивительно изящными руками и ногами, хотя тонкие пальцы их и огрубели от холода и тяжелой работы. И все они были почти такими же смуглыми, как сама Сати.

— Отправиться — туда? — Она ошарашенно посмотрела на них: все улыбались, и она не сумела сдержать ответной улыбки. — Но зачем?

— На горе Силонг будешь жить вечно, — сказала приземистая женщина с грубоватым лицом; за спиной у нее висел огромный мешок с чем-то очень похожим на куски пемзы.

— Там пещеры, — пояснил стоявший рядом с Сати мужчина; лицо у него было желтоватого оттенка и все покрытое шрамами. — Эти пещеры полны жизни.

— И любви! — подхватил человечек с тележкой, и все засмеялись. — Там отличный секс, йоз! Секс на три сотни лет!

— Слишком высоко, — попыталась отшутиться Сати. — Разве туда можно добраться? Все снова заулыбались и посоветовали:

— А ты лети!

— Но там ведь самолету и приземлиться негде, верно?