– Да не за что! – улыбнулась Ириска, раскрыла сумочку и протянула девушке салфетку. – Ну, мы пошли!

Она схватила меня за руку и устремилась к метро.

– Вот тебе дело есть до всего! – заметила я. – Пусть бы шла грязная. А я думала, что ты сейчас выскажешься по поводу ее немыслимо коротких шорт.

– Да что я, с ума сошла, по-твоему? – усмехнулась она. – Но ты, Оля, не права! Почему бы не помочь ближнему? И это все твоя депрессия. Но девушка симпатичная оказалась. Да?

– Да мне-то что до симпатичных девушек? – раздраженно сказала я и вошла в вестибюль метро.

Ириска двинулась за мной, потом вдруг остановилась и схватила меня за руку. Я резко затормозила и обернулась.

– Оля, что хочу сказать, – начала она, – вот я когда вижу таких симпатичных девушек, а ведь ей лет 20, не больше, то понимаю, насколько ты этой весной приняла правильное решение. Поэтому долой уныние! Ты все сделала идеально, умничка! Молодые парни должны встречаться с ровесницами, а не со взрослыми дамами. Хотя встречаться-то они, конечно, могут и со взрослыми, но вот любить с такой разницей это чревато! А у вас с Никиткой было все чересчур серьезно, любовь практически. Но ты вовремя все закончила, все прошло. Так зачем сейчас столько грустить?

– Ты права, – тихо ответила я, стараясь сдержать невольные слезы. – И я уже почти в норме. Так что вы все зря волнуетесь.

– Вот и хорошо! А волнуемся мы, потому что любим тебя.

Я улыбнулась ей и пошла к эскалаторам. Мы спустились вниз в молчании. Я думала о словах Ириски, вспоминая Никиту, и в душе соглашалась с ее словами.

Прошлой весной, тогда мне было 40 лет, я случайно на даче у Ириски познакомилась с ее соседом, 18- летним Никитой. И случилось так, что между нами вспыхнули чувства. И все, в общем-то, развивалось по стандартной схеме отношений между мужчиной и женщиной – мы и ссорились, и расставались на какое-то время, и жили вместе. Я даже познакомила Никиту со своими дочками – Катей, 21 года, и Варей, 19 лет, – и они, к моему удивлению, быстро нашли общий язык. Но этой весной все подошло к логическому завершению. Сочетание 40 и 18 оказалось немыслимым, возникли такие сложности, которые решать лично мне было не под силу. И я приняла решение расстаться, причем сделала так, что Никита сам ушел от меня. Он, видимо, в силу возраста был необычайно ревнивым, и я не нашла ничего лучшего, как изобразить, что решила возобновить отношения с бывшим мужчиной, причем моим ровесником. Никита ушел, и больше я о нем ничего не слышала. Но забыть все еще не могла.

– Как думаешь, – услышала я голос Ириски и повернула к ней голову, – что нам Ленке купить? Может, фрукты какие-нибудь?

В этот момент остановился поезд, и мы быстро зашли внутрь.

– Она же сказала по телефону, что не нужно ничего, – ответила я, когда мы заняли свободные места в уголке. – И потом, какие фрукты кормящей матери?! Ты что? Ей же сейчас ничего такого нельзя.

– Ты уверена, что Лена захочет быть кормящей матерью? – скептически заметила Ириска. – Она, по- моему, спит и видит, как скорее вернуться на работу. А деток мамочке подкинет. Ее родители без ума, что у них, наконец, внуки появились. К тому же сразу мальчик и девочка. Их даже не смущает, что их обожаемая доченька не замужем.

– А кого это в наше время может смущать? – заметила я и пожала плечами. – И разве законный брак – гарантия счастья?

– Ты последнее время настроена философски, – после паузы заметила Ириска и стала сосредоточенно копаться в сумочке.

Я понаблюдала за ней минут пять и начала улыбаться. Ириска шумно вздохнула, цепко глянула на севшего напротив нас подтянутого загорелого мужчину средних лет, явно принадлежавшего к «белым воротничкам», потом повернулась ко мне и довольно агрессивно поинтересовалась, чего я улыбаюсь.

– Да читала как-то в Интернете статью о женщинах, довольно забавную, – ответила я. – И там отдельно о наших сумочках.

– Ну-ну, – заинтересовалась она и придвинулась ко мне.

– Взаимоотношение женщины и ее сумочки можно свести всего к трем вопросам, – продолжила я, улыбаясь все шире. – «Что это такое?», «Откуда тут это взялось?» и «Куда это задевалось?».

Ириска засмеялась, пробормотала: «Так оно и есть!» – и глянула на мужчину. Он смотрел на нас, уголки его губ приподнимала неприметная улыбка.

– Симпатичный, – заметила Ириска мне на ухо. – И на тебя смотрит.

– А может, на тебя, – отмахнулась я.

Но тут мужчина встал и вышел.

– А мы на следующей, – разочарованно сказала Ириска, провожая его взглядом.

– Успокойся, – заметила я. – А то ты готова меня сватать прямо в метро или на улице. Так и вижу, что ты мечтаешь скорее найти какого-нибудь жениха для меня!

– А что в этом плохого? – удивилась она. – Я ж твоя подруга! И не могу смотреть, как ты чахнешь в депрессии!

Когда мы приехали в клинику, то сразу увидели Лену. Она сидела на скамейке в сквере под раскидистым старым кленом, изучала какие-то распечатки и меланхолично покачивала широкую коляску. Лена родила две недели назад, но по ней этого видно не было. Ее красивое матовое лицо с выразительными карими глазами выглядело свежим и отдохнувшим. Золотисто-рыжеватые волосы были забраны в аккуратный узел и заколоты изящной золотой шпилькой с красным эмалевым цветком. Кораллового цвета пиджак, светлые брюки, бронзовые туфельки на каблучке, шелковая темно-красная блузка – перед нами была все та же деловая женщина, которая к тому же чрезвычайно внимательно изучала какие-то бумаги. Ириска толкнула меня локтем и, понизив голос, сказала:

– Ты только глянь на нашу Ленку! Да она, видать, уже работает! Ну и дела! А ты – «кормящая мать»! Сомневаюсь!

Лена в этот момент, к нашему изумлению, достала из сумочки телефон и четко проговорила:

– Да, слушаю.

Мы замерли в нескольких шагах от скамейки. Лена пока нас не заметила.

– Я же сказала, – после небольшой паузы строго продолжила она, – завтра в 11 утра в офис приезжает клиент, смотрит шоурилы, тритменты (шоурилы – режиссерское портфолио, тритменты – режиссерская раскадровка рекламного ролика) и сметы. И завтра же он выберет режиссера. И что непонятно?!

В этот момент из коляски раздался плач, Лена закрыла телефон и наклонилась к детям. Она что-то начала тихо говорить, покачивая коляску. Потом подняла голову и тут только заметила нас.

– Девчонки! – обрадовалась она. – Как вы кстати! Покачайте малышей, а то эта лентяйка медсестра куда-то запропала. А мне нужно по телефону договорить.

– Нет, и как вам это нравится? – возмутилась Ириска, подходя к Лене и целуя ее. – Ты даже не поздоровалась и сразу заставляешь нас на тебя работать!

– Утром по телефону и с тобой и с Оленькой здоровалась, – отмахнулась Лена. – Сколько можно?

– Ах, вы какие сладенькие, – не слушая ее, засюсюкала Ириска, склоняясь к коляске, – ах, вы какие холесенькие! Но не похожи совсем между собой, – заметила она, выпрямляясь.

Но Лена уже отошла в сторону и что-то быстро говорила по телефону.

– Они же разнояйцевые, – сказала я. – Ленка говорила об этом. Поэтому и не похожи.

– Ну да, – закивала Ириска и начала ритмично покачивать коляску. – Но какие прелестные детки! Прямо задумаешься. А то у меня только Зойка. И чего второго не родила?

– Вот-вот, задумайся, – ответила я и улыбнулась. – А то твоя неуемная энергия давно требует применения!

– Что ты, Оль! – отмахнулась Ириска. – Это в 38-то?! Поздно мне!

В этот момент к нам подошла медсестра, миловидная девушка лет 25. Она робко посмотрела на Лену и слегка покраснела.

– И где вы так долго гуляете? – строго спросила Лена. – Увозите детей ко мне. Я скоро!

– Да, Елена Анатольевна, – закивала медсестра и покатила коляску по направлению к корпусу, напоминающему престижный современный коттедж.